Разрешенное волшебство - Ник Перумов

А пока что надо идти, далеко обходя все обитаемые места или места, обитаемые хотя бы предположительно.

В то утро Буян едва-едва пересёк, по пояс в воде, какую-то хилую речушку, как в небе над головой что-то внезапно блеснуло. Ну блеснуло и блеснуло, мало ли что случается в небе, может, двое крылатых слуг Великого Духа не разошлись на узкой воздушной тропе; может, случилось ещё что-то подобное… В клане как-то было не принято смотреть на небеса. Дождь шел в основном, когда его вызывали Ворожеи; а если и случалось ненастье в неурочный час, так вода, как известно, не беда. Но сейчас…

Это было как быстрое, стремительное скольжение золотистого луча по трепещущей водной глади. Быстрый переливчатый росчерк, ничего больше; наверное, в былые дни Буян лишь пожал бы плечами да зашагал себе дальше, но теперь — теперь он явственно ощущал Магию. Да-да, именно так, Магию с большой буквы, Великую Магию — куда там до неё всяким Джейанам или даже Дромокам!..

Буян остановился. Если бы не слабая надежда на эльфов, он бы, наверное, двинулся навстречу той вспышке — а вдруг ему повезёт и он встретит могущественного чародея или даже самого Великого Учителя Иссу?

Мерцание тем временем угасло. На вершине лысого холма осталась кучка людей, человек десять-двенадцать; подле них оказались свалены грудой какие-то коробки и ящики. Похоже было, что кто-то очень постарался, делая все эти вещи как можно менее заметными, окрасив их зелено-коричневыми разводами и пятнами. Одеты люди были в одинаковую мешковатую одежду такого же странного цвета. Ничего подобного Буян никогда в жизни не видел.

“Это что ж за клан такой?”— принялся мучительно соображать он. Как назло, на ум ничего не приходило. Он уже хотел по-тихому юркнуть в заросли и поскорее унести отсюда ноги, пока дело не кончилось новой кровью и новыми трупами; однако что-то заставило его задержаться. Буян залег в густые поросли ерникаnote 9 и стал ждать развития событий.

Ожидание продлилось недолго. Из размалёванных ящиков появились какие-то посверкивающие предметы; их составляли вместе, так что получилось нечто вроде пирамиды высотой почти в человеческий рост. Раздалось гудение, словно где-то рядом во всю заработал крыльями здоровенный жук, размерами никак не меньше папридоя. Люди разбежались в разные стороны; пирамидка гудела всё сильнее и сильнее, а потом из-под неё внезапно брызнул чёрный земляной фонтан. Послышался короткий скрежет — и холм раскрылся. От вершины до подножия его рассекла глубокая темная трещина. Она стремительно расширялась, края её дрожали, Буяну показалось — это рвут живую, терзаемую болью плоть.

Наконец гудение и скрежет смолкли. Люди один за другим быстро-быстро посыпались вниз. Двигались они сноровисто и ловко — неприятно сноровисто и неприятно ловко. Это были бы страшные враги, вдруг понял Буян.

Но… во имя Великого Духа, что же они собираются там делать? Может, он, Буян, стал невольным свидетелем тайного бдения каких-нибудь особо злобных и кровожадных Ведунов?.. Несколько мгновений парень прислушивался к своим ощущениям. Нет, не похоже. Не Ведунская эта магия, совсем не Ведунская (ему ли теперь не знать!). Но — тогда чья же? Может, эти существа — эльфы?..

От этой мысли сильно и с болью при каждом толчке забилось сердце. Он не может уйти отсюда, не удостоверившись! А вдруг это рни? На гномов разломившие холм люди никак не походили, и, следовательно, оставалась только одна возможность. Эльфы!

Буян ползком выбрался из зарослей, двинулся к холму. Тем временем на поверхности возле блистающей пирамидки остался только один человек (или все-таки эльф?..)

“Надо б порасспросить его, что ли, — думал Буян. — Только б вот не испугался, да не начал бы кидаться молниями…”

Человек у пирамидки не обращал никакого внимания на творившееся вокруг. Всё его внимание было приковано к сверкающему чуду, раздвинувшему тонкие ноги над чёрной трещиной. Несколько больших ящиков сами собой вдруг поднялись в воздух и один за другим скользнули в расщелину.

Мало-помалу, крадучись, Буян одолел весь путь до самого холма. Теперь оставалось самое сложное — заговорить.

До человека у пирамидки оставалось не более десяти шагов, когда тот внезапно поднёс левую руку ко рту и быстро проговорил со странным акцентом:

— Северный-один к Первому. Начинаем свертывание динамической структуры по счету ноль.

В следующий миг Буяну показалось, что в него угодила небольшая молния, а сверху рухнула ледяная гора средних размеров. Резкий удар, сотрясший все его существо; и сразу за тем — ледяной смертельный холод. Казалось, его одновременно и плющит, и раздувает, и сжимает, и растягивает; голова закружилась, Буян ткнулся лицом в траву, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой (точнее — теми лапами, что дал ему Дромок).

Боль высасывала из него саму жизнь, силы уходили, как вода в прокаленный песок. Где-то под землей — чувствовал Буян — вправо и влево от расколотого холма катились злые волны этой боли, катились, выжигая на своем пути то неуловимое нечто, что давало ему, Буяну, силы жить. Он понял, что если немедленно не сделает хоть что-нибудь, чтобы остановить эти злые волны, то умрет, умрет последней смертью, самым страшным концом, какой только можно себе представить и о котором говорил Учитель — когда умирает не только твоё тело, но и твоя душа, ты весь обращаешься в ничто, гаснешь бесследно, как догоревшая лучинка, обращаясь в груду мёртвого мяса и костей.

Кажется, он застонал. Потом взвыл. Потом захрипел. Сильные когти пробороздили землю; не в силах встать, он пополз прямо к чёрной пасти про-

вала. О человеке возле пирамидки он уже напрочь забыл. Туда, туда, вниз, где — чудилось ему — он найдёт избавление, там, под землей, колышется гладь незримого моря, окунись он в которое — и всю боль снимет как рукой.

А в уши настойчиво и нагло лез чужой голос, бубнивший чужие, мёртвые слова — говорил человек у пирамидки, обращаясь к какому-то Первому; несмотря на туман боли, заткавший разум, эти слова Буян разобрал и запомнил.

— Северный-два к Первому: ведём постановку заглушек… критические точки оконтурены… за-кольцовывание протекает успешно… Локация показывает отсутствие живых объектов…

Человек у пирамидки не замечал слившегося с землей Буяна. Зато изуродованный Дромоком парень внезапно понял — вот она, причина, его корежит и ломает именно потому, что эти типы в пятнистой одежде здесь что-то учудили — отчего Буяна и скрутило. Превозмогая боль, он приподнял голову — надо отползти подальше, быть может, тогда станет легче, но нет. Впереди воздвигся совершенно непреодолимый барьер. Казалось, Буян уткнулся лицом в раскалённые камни. Вытерпеть это было уже совершенно невозможно.