Феномен - Владимир Геннадьевич Поселягин

самолёт. Три дня потратили, но объехали все части, даже те, что вели активные боевые действия. Несколько сотен наград три дня назад Василевский увёз обратно: по сути, посмертные, не дождались ребята заслуженных наград. Родным передадут, у кого они есть и находятся не на оккупированной территории.

Тишина, длившаяся уже три дня, нервировала. Разведка шуршала, стараясь выяснить, что там у немцев происходит. В принципе, понятно, что они к чему-то готовятся. А мы тем временем усиливаем оборону. Кстати, за счёт двух новых стрелковых дивизий, недавно вошедших в строй, мы увеличили нашу территорию на десяток километров и освободили несколько населённых пунктов.

Я рыбачил, поглядывая, как катер идёт по реке и тянет сеть, и размышлял. Я командарм, ещё и городом руководить – это не ко мне. Однако партработников тут хватало, вышли из подполья и быстро сформировали нужные службы: милицию, здравоохранение, органы городского управления. Привлекли немало людей из эвакуированных, дав им работу. Заработали два кинотеатра и театр. Открылись магазины для граждан, припасы выдают по талонам, нормы на день были высчитаны.

Еды для армии хватало, но не для города. Мы, конечно, делились, но вопрос с продовольствием нужно было как-то решать. Поэтому фермы, расположенные вокруг города, брались под контроль, там одного только крупного рогатого скота было за три тысячи. В город пошли молоко, масло, сыры, яйца, мука. Вот и рыбка речная, после коптильни или живая, нередкое дело в пайках. Народ серьёзно подняли на рыбную ловлю, заготавливали в бочках на зиму, солили.

Я старался помочь городу, но в Минске скопилось очень много народу, и окружение не давало им покинуть опасную зону. Что я сделал? Три вновь организованных детдома, где собрали сирот, взяли на своё обеспечение три стрелковых корпуса, будут заботиться о них, политуправление армии проследит. Девчат и женщин я принимал на военную службу: в хозяйственные и санитарные части, в авиационные, связистками в штабы, телефонистками и даже зенитчицами. Из двадцати батарей, прикрывающих город, три – девчачьи. Конечно, командуют ими опытные командиры из мужчин.

В общем, одних только девчат и женщин чуть больше тридцати тысяч набрал военнослужащими, серьёзно снизив напряжение с питанием в городе. Теперь они на обеспечении армии. А скоро осень и зима, нужно делать запасы. Управление города тоже это понимало, поэтому самолёты обратно в Минск летели не пустые: везли для города муку в мешках, консервы. А вывозили горожан, медленно, да, но хоть так.

Я размышлял, а рыба тем временем у меня ловилась очень даже неплохо, редко такое бывает, судачков разных размеров тягал одного за другим. Возле меня собралась стайка детишек, меня узнали, в минских газетах моё фото часто мелькает. Вытаскивая рыбину, я отдавал её мальчишке или девчонке. Командир моей охраны установил им очерёдность, чтобы не ругались и не дрались. Получая живую рыбину, они бегом несли её домой. Причём детишки всё прибывали, дисциплинированно вставая в очередь.

Рыбалка удалась: едва успеваю закинуть, как рывок и подсечка с вытягиванием. Вон специально засёк: за минуту двух судаков вытащил, не скажу, что крупные, примерно семьсот-восемьсот грамм, но пару раз вытаскивал и по полтора килограмма. Даже крючки у блесны затупились, пришлось новую повесить. А я ещё думал удочки достать – да какое там, не присядешь.

К слову, оборона Минска построена была в сорока километрах от его окраин, по кругу, артиллерия не достанет, только авиация, но у нас крепкое воздушное прикрытие. Ар-2, их было шестнадцать, стали ночной бомбардировочной эскадрильей. По ночам они устроили уже с десяток налётов на железнодорожные узлы Варшавы и Львова. Бомбят также аэродромы противника, откуда на нас совершались налёты. Две машины они потеряли, но продолжают делать свою работу. Так что зенитная оборона у города на уровне Москвы, там тоже свой корпус ПВО.

Вон барражируют две пары истребителей: одна почти над головой, другая заметно в стороне, едва видно. Похоже, что-то заметили. Ну точно, вот зазвучала воздушная тревога, значит, сейчас наши летчики поднимаются в небо, чтобы отбить очередной налёт. Больше сотни немецких самолётов уже сбиты вокруг Минска, а немцы всё не уймутся. Я ещё и поэтому посетил свой островок: не хватало ещё, чтобы там кто-то опустился на парашюте и мои вещи нашёл. Не заберёт, так попортит.

Стоит добавить, что над Минском постоянно барражирует самолёт наблюдения, там резервный штаб ПВО города. Самолёт почти не видно – серебристая точка на высоте, инверсионный след выдаёт. Это была моя идея, использовать трофейный дальний высотный бомбардировщик (их четыре захватили целыми на аэродроме Минска) и поднять наверх наблюдателей с дежурным командиром, который будет командовать ПВО и решать, какие силы потребуются.

Командиры авиакорпуса творчески развили мою идею: оборудовали три самолёта, которые работали попеременно. Два чисто дневных, а экипаж третьего был подготовлен к ночным полётам. Четвёртый высотник отправили в Москву на изучение. И наблюдатель не зря висел: трижды по выхлопам из глушителей засекали немцев на подходе и поднимали наших ночников, у нас их целая эскадрилья. У нас один истребительный полк работает только по защите города. Остальные помогают, но у них есть и свои задачи.

Утром, когда я просыпался, две четвёрки Илов куда-то ушли на небольшой высоте: видимо, была заявка от одной из манёвренных групп. При этом бывает и так, что они встречаются с немецкими истребителями, и наших соколов сбивают. Если наши манёвренные группы не подберут лётчика, то высылают связной самолёт, и если лётчик жив, он сам выйдет и сигнал подаст. Задача поискового самолёта, а точнее его лётчика, – выяснить, погиб его коллега при выполнении боевого задания или нет.

Уже нескольких лётчиков вернули, пораненных и целых. Последние получали новые машины и снова включались в боевую работу. Самолётов, деталей и запасных моторов пока хватает, а вот запасы топлива как-то очень быстро уходят. Чую, через пару недель снова придётся тайком грабить немцев. Через месяц устрою ещё набеги, наберу продовольствия на зиму и техники, включая самолёты. У нас вокруг города порядка восемнадцати аэродромов и полос подскока и только три бетонных полосы. Немцы именно к ним рвутся: думают, разбомбят, и нам взлетать неоткуда будет.

Да, когда начнутся грязь и слякоть, только с бетонных полос и взлетишь, но я уже придумал решение проблемы – экраны. Кладёшь в грязь, стыкуешь, и получается взлётная полоса. Дал задание коринженеру, тот подумал со своими подчинёнными, и сделали на пробу. Проверили – работает. Начали дальше на заводе печатать, делая запас. Наблюдатели от Генштаба внимательно за этим следили и отправили информацию в Москву. Они вообще ходили за мной хвостиком и всё фиксировали, ну да