Оператор совковой лопаты - Сергей Калашников

Была и пара забавных новостей. Болотные Лисицы притащили кучу того самого «золота», про которое Мишка давно знает, что это соединение железа с серой. Жаль, что точную формулу не помнит. А еще один индеец принес мешок мышиного дерьма. Карасик дерьмо сначала бросил в воду и обратил внимание, что сосуд немного остыл. А потом выпарил профильтрованный раствор. Вот такие кристаллики получились.

Кристаллики – это хорошо. Косвенное указание на чистое вещество. И понятно, что селитра, только неизвестно какая. Из фекалий, кроме нее, родимой, вроде как ничего не извлекают. На память приходят калийная и натриевая. Но ведь могут быть и другие. Или смесь. Для аналитики это не совсем хорошо, но опять окислитель. Словно намек на необходимость делать пушку и заряжать ее порохом.

И как это столько помета удалось собрать? Мыши ведь не в одном месте гадят, и не помногу. Представил себе «добытчика», ползающего по лесу на четвереньках с пинцетом, и умилился.

В бумагодельне настроение удрученное. Испортили листовую решетку, что еще Мишка делал из листа нержавейки. Она значительно уступает новым, сплетенным из медных проволочек, но считается, что работающего ею благословляет душа кустарника кумтир, из коры которого получается лучший продукт. Листы бумаги из этого сырья выходят эластичные и только слегка желтоватые.

И вот этот Сиропчик решил попробовать применить другой клей. Теперь лист намертво забит волокнистой массой, связанной в монолит. Виноватый стоит, ожидая наказания, а Мишка пытается отчистить приспособление.

Надо же, какая вязкая зараза! Ему нужно пушку изобретать, а не со всякими мусорными сгустками возиться. Нет, всыплет он этому пацану самым жестоким способом. Он его допросит с пристрастием, как такое могло прийти в эту ушастую голову. И сделает он это неторопливо, садистски наслаждаясь неуверенными ответами и смущенным видом.

– Итак, из чего состоит клей? – это общий вопросик, для разогрева, так сказать.

– Смола второй ступени нагрева из елового стланика, что растет на западных склонах, четыре части, разведена легкой фракцией скипидара, одна часть. Выдержана на водяной бане при двойном давлении пара полтора часа после добавления туда второй фракции от перегонки ольховой жижки. Потом, после частичного остывания, как стало можно крышку поднять, добавлял поташ, совсем капельку. И ждал, пока выйдут все пузырьки, – бубнит мальчуган.

– И почему, ты полагаешь, эта мастика схватилась прямо на решетке? – Мишка настолько огорошен полученным отчетом, что ничего умнее просто не приходит в голову.

– Кажется, я что-то туда уронил, – тяжелый вздох и потупленный взор.

Мишка многозначительно молчит, и подросток начинает оправдываться:

– Я нес горячий раствор и по дороге встретил Олененка, он тащил с мельницы всякие порошки. Мы посмотрели немножко и чуть-чуть просыпали, а крышка свалилась, потому что я ручки отпустил, когда поставил…

Мишка срезает ножиком тонкую стружку с кромки наплыва на решетке и поджигает ее. Горит. Чадит. Во взгляде провинившегося вспыхивает понимание того, как исправить положение, – просто подержать это безобразие в пламени и отмыть оставшуюся копоть. Но так легко он не отделается.

– Вот что, разгильдяй, тебе придется изготовить из этой гадости рукоятку ножа.

– Но ведь она больше не плавится. Я проверял в автоклаве. Размякла немного, но даже липнуть не начала.

– Поэтому все придется повторить. – Вот так. А то творят, что хотят, не дают позаниматься пушкой. Художники. Решил, понимаешь, гладкую бумагу сделать, чтобы не размокала.

Наконец-то добрался до дизельной. Нет, оставлять такое хозяйство на три месяца без присмотра нельзя. Мотор изуродовали насмерть. Он теперь, с новым огромным маховиком, стал почти метр высотой. И клапана эти сверху приделали-таки. Ничего не боятся. Нет, шестерни отсутствуют, и велосипедной цепи не наблюдается. Они сюда прибор кратности присобачили. Один оборот маховика – шарик вправо, второй – шарик влево. Выступы на внешней поверхности массивного диска то по одним рычагам стучат, то по другим. Четырехтактник с картинки, которую он никому не показывал. Считал, что это слишком сложно и не с его оборудованием такую навороченную конструкцию собирать.

Кот из дома – мыши в пляс. Порезвились тут от всей широкой индейской души и попрятались. Наверняка пережидают, когда успокоится, чтобы не заставил их Великий Вождь делать рукоятки ножиков из всех этих железок. А в потолке дыра. Видно, что недавно заделана. На стеллажах камешки точильные из далеких краев, очень хороши для доводочных операций. И доводили ими последнее время много. Ишь как засалились!

Дизелистов нашел у четвертой дутьевой трубы. Они даже не обратили на него внимания. Стояли вчетвером на коленях вокруг тигля и осторожненько его разрушали.

– В следующий раз надо применить смесь номер три. – Это Нассапок. Он из гуронов, и его имя на выдрский не переводили.

– Тогда поверхности будут шероховатые, – отвечает Тупой Топор, – замучаемся с зачисткой.

– Батя сказал, что с шероховатостей лучше рассеивается тепло, – снова Нассапок.

– А рубашку ты как к неровностям приделаешь? – продолжает спорить Топор.

– Не отвлекайтесь. Тяните кромку на разлом. Подстучи, Облом, и левее еще. Покачивайте, – распоряжается кум Тыква.

Затаив дыхание, Мишка следит за тем, как растягиваемый по крупным обломкам керамический горшок выпускает на свет цилиндр будущего мотора. Из него вверх своим нижним окончанием торчит поршень. Прямо из отливки. Рабочие вставляют штифт в гнездо для штока и, закрепив за него веревку, переброшенную через блок, установленный на потолочной балке, начинают осторожно тянуть. Идет. Вместе с цилиндром. Не выходит стальная деталь из плена облившей ее колокольной бронзы.

Жаль. Красота идеи просто завораживающая. Идеально отполированная боковая наружная поверхность должна сформировать такую же гладкую внутреннюю сторону цилиндра. А потом, за счет разницы в температурных коэффициентах расширения, отлипнуть, сформировав четкий минимально возможный зазор. И что-то пошло не так.

– Не огорчайтесь, – невольно вырывается у него при виде обескураженных лиц, – снаружи просто остыло быстрее, сжалось и держит, да еще и воздуху внутрь никак не попасть, потому что плотно. Дайте поршню тоже остыть.

Веревка плавно отпущена. Отливка снова на столе. Мужики внятно хлопнули Мишку между лопаток, гурон сделал это с осторожностью. Видимо, другие обычаи в его племени. Но привыкает. А из угла поднялся Питамакан и повел народ ужинать.

Сайка рассказывала. Мишка наворачивал за обе щеки. Привычная еда – это вкусно. Оказывается, они прогулялись с великой приятностью и комфортом, голоса душ всего сущего, звучащие отовсюду, не оставляли их в пути ни на мгновение. И путешествие прошло просто великолепно. Это предстояло прочувствовать, оценить и плодотворно использовать в дальнейшем. Мишка доел великолепно приготовленную невкусную кашу. Попытался вспомнить, чем отличаются саго от сорго, Кастанеда от Торквемады. Тихо хрюкнул и растворился в объятиях Айн. Видимо, спало нервное напряжение.