Соперница королевы - Элизабет Фримантл

крайне суровое наказание. Пенелопа молилась Господу до синяков на коленях, хотя в глубине души понимала – чтобы спасти брата, одной молитвы недостаточно.

Тревога высасывала все силы. Пенелопа опасалась, что ей не хватит сил держать знамя Деверо в одиночку, ибо от Доротеи поддержки мало. Все ожидали, что именно она предложит чудесное решение, как вызволить Эссекса. Летиция арендовала дом в Ричмонде неподалеку от дворца и постоянно понуждала Пенелопу приложить больше усилий, чтобы спасти брата.

– Ты же знаешь, как вести себя с Елизаветой, – говорила она. – Найди способ.

В словах матери слышалась горечь, будто та искала, на кого бы возложить вину за неудачи.

– Я делаю все, что в моих силах, – отвечала Пенелопа.

– Со стороны кажется, будто судьба брата тебе безразлична.

– Сейчас нам нельзя ссориться, – уязвленно заметила она. – Я люблю его не меньше вашего.

– Ты права. – Летиция в отчаянии развела руками: – Эта женщина отнимает у меня всех, кто мне дорог.

Пенелопа замечает сидящую в стороне Молл Гастингс. Ей тут же вспоминаются покои фрейлин, сплетни, любовные интриги. Какой незамысловатой была ее жизнь, хотя тогда ей так не казалось. Взбалмошная Молл, сварливая кузина Пег – она умерла при родах – и Марта. Что стало с Мартой? Молл так и не вышла замуж, ей пришлось всю жизнь провести при дворе. Как дружно они оборачивались при виде Сидни! В памяти всплывают строки: «Душу мне не береди / И блаженством награди»[31]. Теперь, когда с возрастом пришла мудрость, Пенелопа понимает, что Сидни с помощью поэзии создал женщину, которая не существовала в реальности, но до сих пор живет в его стихах и будет продолжать жить даже после ее смерти. Пенелопу часто путают с образом, порожденным гением Сидни, – все, кроме Блаунта: он единственный знает, какая она на самом деле. Ее скорбь по сэру Филипу до сих пор неутолима. Нельзя потерять еще и брата.

Пенелопа многократно обращалась к королеве с просьбой разрешить свидание с Эссексом, но тщетно. А сейчас, в Рождество, Елизавета с головой погрузилась в удовольствия и больше не принимает прошений. Господь призывает к умеренности во всем: вряд ли Ему угодны столь буйные празднества. Взглянув вниз, в зал, Пенелопа замечает рядом с королевой Блаунта: тот в очередной раз исполняет веселую балладу. Елизавета безудержно хохочет и требует повторения. Сама Пенелопа старается держаться подальше; последняя аудиенция прошла холодно, и она опасается, что вскоре и ее попросят покинуть двор.

Колесная лира заводит разудалую рождественскую мелодию. Придворные выстраиваются, готовясь танцевать. Королева хлопает в такт. Несмотря на размалеванное лицо и пышно украшенное платье с неприлично низким вырезом, она выглядит старухой. Ее зрение неуклонно ухудшается, а нетерпимость и упрямство с каждым днем возрастают. Неудивительно, что ее подданные, – простые люди, живущие вдали от двора, – полны недобрых предчувствий; в обществе зреет беспокойство. Никто не посмеет сказать об этом вслух, но все опасаются, что она умрет, не назначив преемника, и воцарится хаос. Елизавета по-прежнему живет славным прошлым, однако Англия ослаблена, народ голодает, над страной нависает угроза испанского вторжения. Неопределенность, словно яд, просачивается в каждую трещину. Вполне объяснимо, что люди обратили свои взоры на Эссекса. Он стал их надеждой, но теперь… Пенелопе больно думать о том, что ее брат томится в одиночной камере.

– Смотри. – Доротея указывает взглядом на королеву. Та под руку с Блаунтом направляется в зал, где начинается очередной танец. В прошлое Рождество с ней танцевал Эссекс. А теперь на его месте Блаунт, и вскоре он будет терпеть лишения в ирландской грязи.

– История повторяется, – шепчет Пенелопа. Тревога тяжким грузом давит на сердце, туманит зрение.

Ее муж тоже здесь, бродит по залу, пытаясь снискать расположение членов Тайного совета; в деле Эссекса Рич совершенно бесполезен, но даже он прилагает все усилия, чтобы помочь графу. По крайней мере, его сундуки по-прежнему полны: благодаря вмешательству Пенелопы супруг не проиграл земельный спор. Там же рыскает Сесил со своими приспешниками; он поднимает глаза, ловит взгляд Пенелопы и резко отворачивается. Она с дрожью отвращения вспоминает их позавчерашний разговор в Уайтхолле; он смотрел на нее, словно на жареного цыпленка на пиршественном столе, аж мурашки по коже. Колесо Фортуны вознесло Сесила на небывалую высоту, а члены семьи Деверо, напротив, теряют власть. Влияние этого человека воистину безгранично. Все помыслы Пенелопы сейчас о том, как развернуть колесо в другую сторону.

Она не сомневается – за назначением Блаунта в Ирландию стоит Сесил. Позавчера тот держался с таким безразличием, словно все они – марионетки, разыгрывающие пьесу его сочинения, а он – невидимый кукловод. Пенелопа утешает себя тем, что благодаря Сесилу Блаунт будет командовать величайшей армией, которую когда-либо собирала Англия. Она рассеянно трогает кожаный кошель, спрятанный под одеждой. Сесил мнит себя всеведущим; остается надеяться, что кое о чем он все же не догадывается.

Сесил шепчется с Фрэнсисом Бэконом. Пенелопа давно подозревала, что хитроумному Фрэнсису нельзя доверять, и теперь видит тому подтверждение. Его брат Энтони первый обнаружил, что Фрэнсис переметнулся в другой лагерь. «Ничего не предпринимайте, миледи, – посоветовал он. – Будем молча наблюдать. Возможно, нам удастся обратить это знание себе на пользу». Энтони так глубоко предан семье Деверо, что ради Эссекса готов поступиться братской любовью.

Колесная лира продолжает завывать, монотонное гудение проникает в череп. Предметы начинают слегка расплываться – верный признак мигрени, сулящий несколько мучительных часов в темной комнате.

– Пенелопа! – Голос Доротеи возвращает ее к реальности. – Кажется, Блаунт пытается привлечь твое внимание. – Пенелопа смотрит в зал: действительно, Блаунту удалось вырваться из когтей Елизаветы.

– Поднимайся, – одними губами произносит она. Тот начинает пробираться к лестнице.

– Как думаешь, если дойдет до самого худшего, Нортумберленд будет на нашей стороне? – спрашивает она сестру.

– До самого худшего? – Доротея в ужасе. Бедняжка уверена, что все истории заканчиваются счастливо.

– Спрашиваю просто на всякий случай, – безмятежно произносит Пенелопа, но Доротея остается в унынии.

– Мой муж почти со мной не разговаривает, – признается она. – Говорит, мои семейные неприятности его не касаются.

– Думаешь, он за Сесила?

– Честно говоря, мне кажется, он не хочет принимать ничью сторону. Впрочем, до этого не дойдет. Королева простит нашего Робина.

На сей раз все по-другому, думает Пенелопа, но потом ей приходит в голову: к чему строить планы, когда Эссекс при смерти? Наверное, она просто не может представить жизнь без него. Если бы ей удалось добиться, чтобы брата отпустили под ее присмотр, она поставила бы его на ноги. К горлу подступает комок.

– Разумеется, простит. – Пенелопа через силу улыбается Доротее. Ее не покидает мысль