Операция «Круиз» - Михаил Владимирович Рогожин

своих партнеров, чтобы окончательно выработать единую позицию в их совместном бизнесе. В Афинах они все попадут под обстрел журналистов, и нужно было определить, какое количество информации стоило раскрывать. К тому же не исключено, что члены правительства захотят встретиться с организаторами совместного предприятия, так как впервые такой крупный греческий бизнесмен решается инвестировать свои капиталы в Россию.

— У нас, как, впрочем, и у вас, любят показуху, — предупредил он.

— Может, еще переходящее красное знамя получим? — схохмил Кабанюк, но грек не понял его народного юмора.

Первым заговорил Лавр. При этом он обращался к Кабанюку и Правоторову с пренебрежением работодателя:

— Подготовительные работы полностью завершены. К нашему возвращению в Одессу будут сданы все постройки. Здание фермы, подсобные помещения, отстойники, холодильные камеры, живодерня, сушилка. Кабанюк клянется, что успеют в срок.

— Что значит клянется, если срок указан в контракте? — спросил Апостолос переводившего ему Яниса.

Тот посмотрел на главу администрации и поинтересовался:

— Господин Кабанюк, вы сроки, указанные в контракте, соблюдаете?

— А то как же, — покраснел во всю ширину физиономии Кабанюк. — Хлопцы все успеют. Там бригада с Казахстана работает за наличку. Они до работы що звери.

Лавр кивнул Маркелову и изложил якобы согласованное мнение:

— Ты, Петро, сам напросился. Мы тебе райские условия создали? Гляди, не подведи.

— Та никогда. Я ж усю технику со всего района согнал.

Апостолос терпеть не мог, когда русские подолгу начинали выяснять то, что сами давно утвердили на бумаге и подписали. Янис объяснял ему суть споров, но это лишь выводило его из себя. Вот и сейчас он понял, что разговор бесполезный, потому что начальство здесь, а стройка там. Он принялся покусывать губы и резко спросил Маркелова по-английски:

— Илья, этот господин районный начальник почему здесь, а не на стройке?

— Потому что круиз для него нечто вроде взятки. Иначе вообще ни к какому строительству до сих пор не приступили бы.

— Теперь начинаю понимать, почему вы так и не построили коммунизм, — кивнул Апостолос в ответ. Потом добавил: — О депутате не говорю, он заслужил. Такие люди нам нужны. Теперь переведи им самое главное. В порту Пирей начнется погрузка контейнеров с оборудованием для зверофермы. В них упаковано все, даже сантехника. Поэтому господа Кабанюк и Правоторов должны лично присутствовать при погрузке и каждому журналисту объяснять, какое большое дело для России мы делаем. Пусть фотографируются на фоне контейнеров. По телевидению и на фотографиях в газетах контейнеры с улыбающимися русскими представителями должны быть на первом плане, а потом уже все эти конкурсантки и артисты. Чем шире будет реклама, тем меньше подозрений.

— Я понял и все им объясню, а Лавр проконтролирует, — согласился Маркелов. Он и сам знал, что к чему, но не хотел лишать Апостолоса удовольствия чувствовать себя хозяином положения.

Апостолос подошел к Янису и спросил его уже по-гречески:

— А ты что скажешь?

Янис развел руками, пожал плечами и закатил глаза вверх.

— Остается надеяться на волю Господа нашего. И оставить всех в покое.

Апостолос приказал матросу сервировать завтрак. Кабанюк мгновенно оживился и рассказал, что взял с собой в круиз только шмат домашнего сала. Потому что если он два дня не ест сало с чесноком, то перестает чувствовать себя работоспособным.

— Над чем же ты собираешься здесь работать? — съязвил Лавр.

Василий Васильевич Правоторов, услышав вопрос, рассмеялся и впервые подал голос;

— Он уже трем конкурсанткам ввернул свои визитки. А две девки, видать, из этих… сами потащились в его каюту. Он испугался. Потому что деньги отложил только на одну.

Янис похлопал Кабанюка по круглому плечу и заверил:

— Петро, я сам займусь подбором девушек для тебя. С юности привык уважать начальство.

— Давай, дорогой, я тебе отплачу, колы к нам приедешь.

— Девками? — воскликнул Янис, сверкнув золотыми зубами.

— Та не… природными ресурсами, — подмигнул ему Петро.

Тут открылась дверь, и матрос ввез тележку с закусками и бутылками.

Всех присутствовавших, включая Апостолоса, охватило возбуждение.

Правоторов подошел к Маркелову и шепотом выяснил важную для себя вещь:

— Никто не настучит в Москву, чем мы тут занимаемся? Все-таки выпивка, дамочки… Моему статусу это как бы противоречит.

— Мы заставим какого-нибудь корреспондента написать, что депутат Правоторов с утра до ночи на борту греческого корабля размышлял о судьбе демократии в России… — без всякой улыбки успокоил его Маркелов.

Василий Васильевич не понял юмора и уточнил:

— А в какой газете опубликуют? Теперь важно знать направление печатного органа.

— Уж орган-то мы вам найдем, — не сдержался Илья Сергеевич и растянул губы в улыбке.

После завтрака Маркелов и Апостолос, оставив заметно повеселевшую компанию, поднялись на самую верхнюю, служебную, палубу.

Апостолос, любуясь солнечными бликами на темной поверхности моря, как бы невзначай затеял разговор о своих опасениях.

— Любой чиновник, даже если его постоянно подкармливать, ненадежен. Сегодня они пьют в кают-компании за наше здоровье, а завтра попытаются подыскать какие-нибудь улики против нас, чтобы было чем откупиться, если власть прижмет их к стенке.

— Не исключено, — согласился Маркелов. — Правда, они понятия не имеют о могильнике.

— Но знают, что под фермой вырыт котлован. Убежден, что не раз задумывались о его назначении. Таких людей лучше отправить подальше. Как считаешь? Может, их на работу за границу или в глубь России…

Маркелов усмехнулся. Он уже прикидывал, как понадежнее обезопасить себя. Грек привык к европейским отношениям, а они на Руси вряд ли приживутся. Поэтому пришлось для его успокоения намекнуть на самый простой выход из положения:

— Господин Кабанюк частенько водит машину в нетрезвом состоянии. Не исключена возможность аварии. А в салоне окажется его дружок депутат.

Апостолос настороженно посмотрел на Маркелова, стараясь понять, шутит он или говорит всерьез:

— На это стоит идти в крайнем случае.

— К чему рисковать и дожидаться всяких неожиданностей. Запустим звероферму, осветим ее, а там банкеты, презентации. Поверь мне, адмирал, в России надо решать вопрос сразу, иначе потом хлопот не оберешься.

— Мне трудно судить, поэтому решай сам. Я готов поучаствовать только деньгами.

— Отлично! Подари господину Кабанюку недорогую машину и забудь о его существовании.

На этом разговор закончился.

Глава шестнадцатая

Граф выглядел нездоровым. Он долго находился в объятиях кошмаров. Спокойная и вполне беззаботная жизнь, которую он в течение нескольких лет вел в Баден-Бадене, размягчила его душу, искореженную беспросветным детством. Он, обласканный женским вниманием, посмеивался над завистниками и был добродушен к окружавшим его людям. Неожиданное разочарование в жизни испытал лишь тогда, когда узнал, что все эти годы высокие чины просто использовали его для собственного обогащения. Вот тогда-то он совершил первый значительный