Франклин Рузвельт. Человек и политик (с иллюстрациями) - Джеймс Бернс

— Теперь мы находимся в состоянии войны. Мы воюем все как один. Каждый мужчина, женщина и ребенок — партнеры в решении самой серьезной в истории Америки проблемы. Мы должны переживать сообща плохие и хорошие новости, поражения и победы, успехи и неудачи в войне.

Пока новости неутешительны. Мы потерпели серьезную неудачу на Гавайях. Наши войска на Филиппинах, включая мужественных бойцов из стран Содружества, ведут тяжелые бои, но энергично защищаются. Сообщения об обстановке вокруг островов Гуам, Уэйк и Мидуэй пока неясны, но нужно быть готовыми к их захвату противником.

Несомненно, список жертв боев в первые несколько дней окажется большим... Война будет не только долгой, но и тяжелой. Но Соединенные Штаты не удовлетворит в ней никакой иной результат, кроме победы, полной и окончательной.

Рузвельту приходилось все еще считаться с тем неудобным фактом, что нацисты не объявили войну и, возможно, не объявят. Он просто отделался констатацией того, что Германия и Италия «считают себя участниками войны против США в такой же степени, как против англичан и России». Много недель, говорил президент, Германия убеждала Японию, что если та начнет войну, то получит «полный и постоянный контроль над всем Тихоокеанским регионом» и что если Токио воздержится от этого, то он не получит ничего.

— В этом состоит их простая и очевидная большая стратегия. Вот почему американцы должны понять, что этому нужно противопоставить аналогичную большую стратегию. Нам следует понимать, например, что японские успехи в войне против Соединенных Штатов в Тихоокеанском регионе способствуют немецким операциям в Ливии; что германские успехи на Кавказе неизбежно помогут Японии в ее наступлении на Голландскую Ост-Индию; что удары немцев по Алжиру или Марокко открывают путь для наступления Германии в Южной Америке и в зоне Панамского канала...

Белый дом принял теперь облик военного объекта, но в своей собственной, специфичной форме. Вход в особняк по ночам больше не освещался. Миссис Генриетта Несбитт, ответственная за хозяйственную часть, купила занавеси для затемнения. Обитателям дома выдали противогазы — их тут же убрали в укромные места. Моргентау, контролировавший службу безопасности, приказал удвоить охрану. Он хотел также окружить компаунд Белого дома солдатами и поставить у подъездов легкие танки, но Рузвельт с этим не согласился. Никаких танков и людей в военной форме за забором, огораживающим компаунд, — лишь по одному солдату через каждые 100 футов по внешнему периметру. Срочно начались работы по оборудованию бомбоубежища в подвале министерства финансов, но президент не воспринимал этого всерьез. Он сказал Моргентау, что спустится в бомбоубежище лишь в том случае, если сможет сыграть в покер на золотой запас министерства финансов.

Прошел вторник, затем среда — из Берлина никаких заявлений. Но к этому времени Гитлер уже приготовился выступить с речью и просто ожидал удобного момента. Получив в своей штаб-квартире за линией кровопролитного русского фронта известие о нападении на Пёрл-Харбор, он вернулся самолетом в Берлин в ночь с 8 на 9 декабря. Фюрер объявит войну Соединенным Штатам и не станет требовать от Японии присоединиться к войне с Россией. В обосновании такого решения, как обычно, сочетались трезвый расчет и личные эмоции. Гитлер не мог блефовать перед Токио, поскольку Рузвельт заходил в своих провокациях так далеко, что война между Германией и Америкой становилась неизбежной в любом случае. Фюрер мало чем мог помочь Японии на Тихоокеанском театре войны, а потому его возможности шантажа Токио были минимальны. Япония не могла нанести СССР смертельный удар с востока — Сталина защищали тысячи миль сибирского пространства. Лучше, если Япония сосредоточит свои военные усилия на фронтах в Тихоокеанском регионе, и поскольку война и так приобрела глобальный характер, то чем мощнее японские удары в Тихоокеанской зоне, тем лучше положение Гитлера в Атлантике, где он стремился перекрыть пути снабжения Англии и России американскими товарами и военным снаряжением. Кроме этого, в оценках Гитлером ситуации всегда играли значительную роль ксенофобия и расизм. Он не нуждался в помощи расово неполноценной Японии, чтобы разгромить русских, а к американцам, наполовину иудаизированным, смешавшимся с неграми и, конечно, не способным воевать, испытывал ненависть и презрение.

Месяцами фюрер сдерживал себя перед лицом угроз и оскорбительных ярлыков, которые навешивал ему Рузвельт. Теперь его ненависть могла прорваться наружу. Одиннадцатого декабря Гитлер появился на заседании марионеточного рейхстага, собравшегося в здании Королевской оперы в Берлине. Начал он с обличения «человека, который любит расположиться с комфортом для беседы у камелька, когда наши солдаты ведут бои на заснеженной, обледеневшей территории, человека, который является главным виновником этой войны...».

— Я оставлю без внимания оскорбительные выпады, предпринятые против меня этим так называемым президентом. То, что он называет меня гангстером, не столь важно. В конце концов, это слово изобретено не в Европе, а в Америке, которой как раз и не хватало гангстеров. Кроме того, Рузвельт не способен меня оскорбить, поскольку я считаю его таким же безумцем, каким был Вильсон... Сначала он провоцирует войну, затем фальсифицирует ее причины, а потом кутается в мерзкий плащ христианского лицемерия и постепенно, но неуклонно ведет человечество к войне, не без того чтобы просить Бога засвидетельствовать честность его усилий в характерной манере старого масона...

Непроходимая пропасть разделяет мои идеи и идеи Рузвельта. Рузвельт происходит из богатой семьи и принадлежит к классу, чей путь отполирован демократией. Я же выходец из небольшой бедной семьи и вынужден был пробивать себе дорогу в жизни трудом и усердием.

Гитлер продолжил противопоставление себя и президента: во время большой войны Рузвельт устроился в теплом местечке, в то время как фюрер был простым солдатом. Рузвельт входил в элитные 10 тысяч — фюрер вернулся с войны таким же бедняком, каким ушел на нее. После войны Рузвельт занялся финансовыми спекуляциями, а Гитлер лежал в госпитале. Как президент Рузвельт ни на йоту не улучшил жизнь населения своей страны. Окруженный евреями, он обратился к войне как средству отвлечь внимание народа от внутренних провалов.

Немецкий народ желает только одного — обеспечения своих прав.

— Он добьется осуществления своих прав, даже если тысячи Черчиллей и Рузвельтов сговорятся против него...

Я распорядился, чтобы американскому поверенному в делах вручили сегодня паспорт с выездной визой, а также о следующем...