И аз воздам - Надежда Попова

— Будь тут, — бросил Курт, на ее смятенный взгляд никак не ответив, обулся и, подхватив кинжал, направился к двери.

За приоткрывшейся створкой обнаружился управляющий семейства Гайер — с поднятой рукой и сжатым кулаком, явно намеревавшийся постучать снова. На запертые ставни и полутьму в комнате Ральф Витте отреагировал недоуменным движением брови, однако ничего не сказал, невозмутимо кивнув:

— Доброго утра, майстер Гессе.

— И вам того же, — отозвался Курт, продолжая держать дверь чуть приоткрытой. — Чем могу помочь?

— Думаю, это я вам могу помочь, — возразил Витте с дежурной улыбкой. — Я направлен сюда моим работодателем, дабы сообщить вам, что ваша просьба удовлетворена: сегодня господин Лютбальд Гайер согласен вас принять для беседы в любое удобное вам время. Так сложилось, что именно сегодня у него выдался свободный день.

— Как это удачно и своевременно, — ровно отметил Курт, кивнув в ответ: — Благодарю вас за посредничество и содействие. Я непременно воспользуюсь гостеприимством господина Гайера.

— Опять придется куда-то идти и с кем-то говорить? — уточнила Нессель, когда он, снова заперев дверь, прошел к окну и распахнул ставни; голос у нее был подчеркнуто бодрым, а тон — нарочито равнодушным.

Курт пожал плечами:

— В основном — именно в этом по большей части моя работа и состоит. Побоища с участием малефиков и стригов, как правило, явление довольно редкое. К счастью.

— Что-то важное?

— Надеюсь, что так, — отозвался он и, заметив, как неловко ведьма кутается в одеяло, отвернулся, направившись к окну в ее комнате; за спиной тут же зашуршала ткань подхваченного с пола платья. — Гайеры — семейство, держащее под контролем половину этого городишки. Дельцы, влияние которых кое-кто ставит даже на первое место прежде Официума. In genere[55], ничего особенно удивительного и необычного в этом нет, но с учетом происходящего в Бамберге — вполне возможно, будет хотя бы что-то интересное. А если случится на то Господне благоволение — то и полезное.

Нессель, когда Курт вернулся в комнату, уже торопливо затягивала шнуровку, стараясь не смотреть в его сторону; он прошел мимо, возвратившись к окну, и выглянул наружу, бросив взгляд на высоко вскарабкавшееся солнце. Сегодня набежали облака — густые, плотно сбитые, сероватые, как остывший пепел, и легкий ветерок сметал остатки порядком уже поднадоевшей жары.

— Хорошо же мы заспались, — заметил Курт, пробежавшись взглядом по улице и окрестным домам, и, отойдя от окна, сдернул со спинки кровати рубашку. — Впрочем, отдохнуть нам и впрямь стоило — обоим.

— Послушай, — решительно выговорила Нессель, — я хочу сказать… У меня после отца Альты никого не было. Я просто не хочу, чтобы ты решил, будто я какая-то…

— Не решил, — оборвал он и коротко усмехнулся: — И удивлен уже тому, что ты вообще почтила хоть кого-то своим вниманием. Зная тебя, я бы скорее допустил, что твоя дочь появилась на свет в результате непорочного зачатия.

Ведьма неловко улыбнулась в ответ и молча отвернулась.

За завтраком Курт еще ловил на себе ее взгляды исподлобья; неизвестно, чего ожидала Нессель — сальных шуточек или, напротив, замешательства, внезапных приступов надменности и холодности или, наоборот, излишне любострастных намеков за каждым словом, но для того, чтобы уловить ее напряжение, не надо было обладать никаким сверхобычным даром. Лишь спустя немалое время, когда оба уже шли по узким улочкам Бамберга, ведьма, наконец, расслабилась, поняв, что ожидать от майстера инквизитора неприятных внезапностей не стоит.

До мостика, ведущего к Вёрту[56], идти пришлось долго — не менее получаса; над головой все более сгущались облака, легкий утренний ветерок стал сильнее и бодро гнал прохладу по улицам, и вместе с жарой уходил еще вчера отчетливо уловимый запах дыма.

Крепость Гайерсвёрт[57] выступила навстречу издалека — невысокая, плотная, похожая на застывшего в боевой готовности тяжеловооруженного бойца во внешне непритязательной, но крепкой броне. Приземистый замок смотрел на гостей узкими бойницами и запертыми вратами главного входа, надменно возвышаясь на зеленом холме в стороне от прочих жилищ; походя Курт отметил, что иных мостов и мостиков, соединяющих островок с остальным городом, не видно, и случись что — разрушив Вёрт, хозяева замка смогут держаться часами, а быть может, и днями…

Тяжелые врата распахнулись прежде, чем Курт успел известить стуком о появлении гостей, хотя дозорного нигде не было видно. Помимо привратника в нескольких шагах от входа обнаружился Ральф Витте; невозмутимо и терпеливо дождавшись, пока за спинами вошедших снова закроются тяжелые запоры, он столь же равнодушно и молча кивнул, поприветствовав обоих, коротким жестом указал на дверь, ведущую внутрь замка, и вошел первым. Вопреки ожиданиям, управляющий провел их не в покои одного из хозяев и не в одну из приемных комнат — пройдя два коридора и короткую темную лестницу, Витте распахнул окованную дверь, как-то внезапно вынырнувшую из-за поворота, и остановился на пороге, широким жестом пригласив гостей пройти в открывшийся за нею внутренний сад.

— Господа Гайеры ожидают вас, — пояснил он и указал на крохотную беседку в отдалении, когда майстер инквизитор, замявшись, на миг приостановился.

Курт молча кивнул и подал руку Нессель, постаравшись переступить порог так, чтобы внезапно захлопнувшаяся дверь не смогла их разделить. Управляющий шевельнул бровью, однако промолчал, все так же равнодушно и аккуратно закрыв за ними створку.

Лютбальд и Вигнар Гайеры сидели напротив друг друга на двух скамьях беседки, лениво переговариваясь, и навстречу гостям поднялись не сразу, словно их не заметив; на лицах обоих, однако, изобразилось хорошо отрепетированное деловое радушие, и в голосе главы семейства прозвучала почти искренняя благожелательность.

— Майстер Гессе, — поприветствовал Курта невысокий худощавый человечек, весь облик которого никоим образом не вязался со славой негласного властителя половины города, пусть и столь небольшого, как Бамберг. — Сестра, — склонив голову в сторону Нессель, ровно произнес он, ничем не выказав удивления по поводу присутствия неведомой женщины на их встрече, и коротким, выверенным, как удар, жестом указал на своего собеседника — тучного и рослого, больше похожего на разбойничьего дубинщика, нежели на торговца: — Вигнар Гайер, мой брат. Я, как вы, полагаю, уже знаете, Лютбальд Гайер, бессовестный делец, пьющий соки из добропорядочных горожан и наживающийся на чужом горе. Хотя смею надеяться, что госпожа фон Рихтхофен, упокой, Господи, ее душу, все же отрекомендовала меня хотя бы чуть более положительно.