Запретное знание - Стивен Дональдсон

Разъяренный директор ПР поспешил за Мин.

Когда Доннер и Фрик ушли, Хаши провел еще какое-то время, играя с Ангусом, прежде чем снова уложил его в постель. Но Ангус старался всеми силами не обращать внимания на издевательства. У него не было выбора, естественно – но сейчас он страдал так, что его руки и половые органы жгло скорее не яростью, а старым страхом. Ему дали лучик надежды, нечто, что помогало ему отстраниться от кошмаров.

И он сосредоточился на этом, потому что физически был бессилен кастрировать директора СИ.

Глава 16

Когда «Каприз капитана» достиг подпространства, она начала приходить в себя.

Согласно ее хронометрам, она провела очень мало времени без сознания; настолько мало, что ей это показалось странным. Как только корабль достиг нужной скорости, Ник приказал включить прыжковый двигатель, и судно вошло в тах. И как только оно начало входить в тах, пространственная физика принялась переделывать ее атом за атомом, превращая в ничто, словно дым на слабом ветру.

В течение нескольких секунд судно дрейфовало словно не существуя.

Полевой генератор подпространства сломался как раз в этот момент.

Кризис был слишком внезапным для разума. Только воображение и интуиция могли спасти людей Ника.

Честно говоря, их спас Вектор Шахид; не потому, что он был настоящим чародеем в своей профессии, а потому, что он жутко боялся. И вдохновленный воображением и интуицией, он правильно боялся.

Он был напуган. Новое оборудование, доставленное Амнионом, прекрасно вело себя во время большинства тестов – и совершенно не реагировало на другие. Эти несколько тестов просто не срабатывали. И это напугало его.

Один, в ходовом пространстве, когда выживание «Каприза капитана» зависело лишь от него – с Морн Хайланд, которая держала палец на кнопке самоуничтожения корабля, и оборудованием, которому он не верил, в полевом генераторе подпространства – спокойный, флегматичный Вектор растерял всю свою храбрость.

Когда Ник приказал войти в тах, руки Вектора интуитивно зависли над контрольной панелью управления. Через миллисекунды после того, как было создано поле подпространства, он перехватил управление, пытаясь отменить переход корабля из космоса Амниона в космос человечества.

Теоретически это был неправильный поступок. Он раньше никогда не делался; никто, проходивший сквозь подпространство, никогда не пытался проделать подобные штуки. «Каприз капитана» должен был быть отброшен назад; должен был превратиться в фантом, корабль – призрак, бороздивший межпространственные моря, не нанесенные на карты.

Но в данном случае теория ошибалась. Поле, созданное генератором Амниона, было аномальным; открытым, каким никогда не может быть открытое межпространственное поле. И вместо того, чтобы ускорить уничтожение «Каприза капитана», перехват Вектора вернул его в нормальный космос.

Они пережгли все контрольные схемы и множество компонентов самого двигателя. «Каприз капитана» оставался тардовым кораблем со сгоревшим прыжковым двигателем.

Корабль вошел в подпространство, словно снаряд плазменной пушки; достиг нормального космоса с допплеровским воем, словно звезды вокруг взвыли от ужаса. Мгновенно скан и навигация будто сошли с ума. Скорость корабля была настолько велика – намного больше, чем можно было добиться с помощью ускорителей – что компьютеры были просто не запрограммированы на такую возможность. Действие эффекта пространство/время нарушило работу оборудования; сенсоры точно сошли с ума. Компьютерам понадобилось долгое время чтобы произвести калибровку самих себя – чтобы рассчитать состояние корабля и приспособиться к нему.

И когда наконец они смогли приспособиться к новой информации, они сообщили, что «Каприз капитана» движется на скорости 0.9 c; грубо говоря, 270 000 километров в секунду.

Это тоже само по себе было невероятно. Ни один построенный руками человека корабль не был рассчитан на такую скорость. С другой стороны, m не было повышено, не было никаких побочных эффектов. Внутренне корабль все равно что дрейфовал. Дилемма была снаружи; но в настоящий момент она не представляла никакого риска. Компьютеры были просто подготовлены, чтобы интерпретировать информацию, снимаемую сенсорами со звездных полей и темной пустоты.

Прошел почти час, прежде чем астрогация смогла сообщить Нику, где он находится в настоящий момент.

У Морн Хайланд была похожая проблема. Задолго до того, как она действительно пришла в себя, она внезапно почувствовала, что упустила нечто очень важное. Что-то физическое; ее тело было в неправильном месте, в неправильной позе. Обеспокоенная, словно снедаемая лихорадкой; ее сны заставили ее метаться из стороны в сторону, стонать во сне, пытаться дотянуться до клавиатуры, которой здесь не было.

Самоуничтожение. Если что-то пойдет не так, ей нужно нажать на кнопку. Ее угрозы окажутся пустыми словами, если она не будет готова выполнить их, никто никогда снова не поверит ей, и та малая власть, которой она добилась, ускользнет у нее между пальцев, словно дым.

Если она нажмет кнопку, Дэвис погибнет. Ее сын погибнет. Пока что он был полубезумен, с неидентифицированной личностью и странными воспоминаниями. У него никогда не будет возможности стать самим собой; той частью, которую она считала достойной сохранения.

Это было лучше, чем позволить Нику отдать его Амниону.

Она давила на кнопку самоуничтожения, пока не заболела рука, и от усилия ее рука начала дрожать; но ничего не произошло.

Кнопка исчезла.

Командная консоль запасного мостика исчезла.

Ее руки были пусты. Бессильны и обречены.

О, Боже.

Она с трудом попыталась открыть глаза и увидела знакомые стены своей каюты.

Она лежала на койке с руками прижатыми к грудной клетке. Они сцепились друг с другом словно сражаясь чтобы предотвратить ее от краха.

Ник знал о ее шизо-имплантате.

Он обещал отдать Дэвиса Амниону.

Вся ее сила исчезла.

– Вы очнулись? – спросил голос. Она должна была узнать его. – Я беспокоился о вас. Микка, должно быть, здорово ударила вас. Я хотел отнести вас в лазарет, на тот случай, если у вас сотрясение, но Ник запретил мне. Вы слышите меня? Если да, то попытайтесь что-нибудь сказать.

Если она и не могла распознать голос, она должна была по меньшей мере взглянуть, кто это говорил. Но когда она попыталась это сделать боль, словно выстрел из ружья, прошила ее затылок, и кабина расплылась из-за навернувшихся на глаза слез.

Микка, должно быть, действительно сильно ударила ее. В конце концов, второй пилот до конца высказался, кому он предан. Но как она это сделала? «Каприз капитана» должен был находиться под действием сильного m: в противном случае Морн спала бы. Тогда как Микке удалось добраться до ее кресла?

Здесь, должно быть, произошло что-то странное. Морн наверно была просто слишком измучена, чтобы быстро очнуться, когда ускорение закончилось и ее шизо-имплантат освободил ее. И во время этой паузы Микка зашла ей за спину…

– Вставайте, Морн, – сказал голос. – Попытайтесь. Вам нужно подняться. Не заставляйте меня трясти вас. Я могу причинить вам боль – а боли вам хватает и без меня.

И, словно она знала, кто это был с самого начала она поняла, кто говорит с ней.

Вектор Шахид.

Попытаться. Ну хорошо же. Она могла сделать это. Это было необходимо.

Проглотив боль и слезы, Морн заставила себя спросить:

– Где?..

– Вы в своей каюте, – ответил он. – Мы все живы… во всяком случае, в настоящий момент. Я, вероятно, никогда не пойму, как нам удалось выжить.

Несмотря на непрекращающуюся серию взрывов под черепом, она покачала головой. Она хотела знать не это.

– Где?..

Преодолели они запрещенный космос? были ли они в безопасности от Амниона?

– Где ваш сын? – переспросил Вектор. – Вы об этом спрашиваете? Ник приказал закрыть его. Насколько мне известно, с ним все в порядке. Он выглядит так же убийственно, как его отец, но никто не причинил ему вреда. Ни у кого не было времени.

Морн до боли сжала кулаки, чтобы не застонать. Несмотря на взрывы она прохрипела:

– Где мы?

– О, дерьмо, – вздохнул Вектор. – Я боялся, что вы захотите узнать это. Ну хорошо, у вас есть право получить ответ. Мне очень печально сообщать, что нам это не удалось. Мы выскочили из подпространства так быстро, что операционные системы отказываются работать. Какое-то время астрогация работать не будет. Компьютеры не могут разобраться с данными сканов. Но я совсем недавно разговаривал с мостиком. Ник…

Он заколебался, а потом сказал:

– Ник хотел, чтобы я сообщил о вашем состоянии. Когда я вызвал мостик, он сказал мне, что им наконец удалось установить наше положение.

– Мы до сих пор в космосе Амниона. Это – плохие новости. Хорошие новости заключаются в том, что мы преодолели большую часть расстояния до Малого Танатоса. Фактически мы так близко, что нужно будет начать торможение через день или два. Каким-то образом нам удалось превратить катастрофу в молниеносный путь. Но мне кажется, что с вашей точки зрения это не слишком хорошие новости.