Учебка. Армейский роман. - Андрей Геращенко

«Говорит гладко, хоть еле рот открывает. Наверное, часто выступать приглашают», — решил Тищенко. Игорь всегда с уважением относился к фронтовикам и теперь пытался внимательно выслушать все, что говорил ветеран. Но все же получалось это у него не совсем хорошо — подполковник говорил долго и Тищенко время от времени совершенно переставал его слушать, предаваясь мыслям о уже, наверное, приехавшей матери, будущей свободе, и даже пару раз вспомнил о девушке в белых брюках.

После ветерана выступал какой-то секретарь одного из городских райкомов партии и говорил почти то же самое, что и Косолапов, с одной лишь разницей в том, что Косолапов использовал гораздо больше армейских выражений и понятий. После секретаря Томченко предоставил микрофон «представителю курсантов, готовящемуся вместе со всеми принять присягу — курсанту третьей роты Лемеху». Лемех оказался темноволосым пареньком среднего роста и образцовой внешности. Вдобавок ко всему он, как оказалось, был комсоргом роты. Игорь удивился, услышав о комсорге, потому что даже понятия не имел о том, кто является комсоргом его роты. Впрочем, Игорь вообще впервые слышал, что в ротах есть комсорги. Лемех незаметно спросил о чем-то у комбата и, поправив фуражку, начал говорить голосом человека, ведущего комсомольское собрание.

— От имени всех стоящих на этом плацу курсантов я хочу заверить наше командование, родителей и всю нашу Советскую Родину в том, что мы с честью выполним почетный долг по охране и обороне священных рубежей нашего великого и могучего Союза Советских Социалистических Республик. К этому торжественному и значимому дню курсанты готовились заранее. Нами с большим интересом просмотрены фильмы о первой присяге Красной Армии, о клятвах-присягах героев-партизан…

Тищенко про себя отметил, что Лемех ни словом не обмолвился о зубрежке текста присяги и изнуряющей муштре. Игорь никак не мог понять, выучил ли Лемех текст наизусть, или же время от времени подглядывал в бумажку. Несмотря на то, что Игорь стоял почти напротив трибуны, он ничего не мог разглядеть. Понаблюдав за Лемехом более внимательно, Игорь все же решил, что тот зазубрил текст наизусть. Вскоре это предположение переросло в полную уверенность — за все то время, пока Лемех говорил, он ни разу не опустил голову вниз. Был еще и третий вариант, что все, что говорил комсорг, он говорил от своего имени. Однако даже при всей наивности и доверчивости Тищенко, казенные фразы Лемеха не давали на этот счет никаких сомнений. «Говорит он все вроде бы правильно и хорошо, но как-то избито и сухо. И от этого портится все впечатление», — подумал Тищенко. Лемех закончил и, придерживая правой рукой автомат, строевым шагом встал в строй.

— Слово предоставляется Нине Семеновне Кочниковой — матери курсанта второй роты Кочникова.

К микрофону подошла дородная светловолосая женщина и громким, прерывистым от волнения голосом начала говорить:

— Сегодня мой сын, такой же курсант, как и вы, Семен Кочников вместе со всеми будет принимать присягу. Прошло еще совсем немного времени с той поры, когда вы закончили школу, как вступили в самостоятельную жизнь. И вот вы солдаты — люди, которым наша страна доверила оружие…

Кочникова говорила явно не по бумажке, и Игорь слушал ее гораздо с большим интересом, чем Лемеха. «А вот интересно, если бы она сейчас взяла и начала бы говорить что-нибудь не то, например, ругаться на офицеров — забрали бы у нее микрофон или не стали бы?! А если бы она его схватила и не отпускала? Пожалуй, бы не стали, ведь столько людей. А впрочем — кто его знает…», — неожиданно подумал Игорь. Но, видимо, и командование было уверено в выступавшей, и сама она достаточно хорошо понимала, что именно было нужно говорить.

— В заключении я хотела бы высказать уверенность, что все вы, кто сегодня принимает присягу, с честью и достоинством выдержите все нелегкие испытания службы и через два года придете домой настоящими мужчинами. И не будет среди вас малодушных и предателей, прячущихся за спинами товарищей. От имени всех матерей хочу сегодня сказать огромное спасибо офицерам и сержантам за их нелегкий труд, за то, что они делают для воспитания наших детей. Спасибо за внимание, — последние слова Кочникова произнесла сквозь слезы.

Конец речи Игорю абсолютно не понравился из-за того, что, во-первых, спасибо говорить он никому не собирался — это было бы слишком глупо, а, во-вторых, намек о малодушных он отнес к себе. «Ей хорошо о малодушных говорить — ее сын какой-нибудь жлоб чуть ли не под два метра. Да я вроде бы и видел его в первом взводе — здоровый, как бык!» — зло подумал Игорь. Между тем все, что сказала Нина Степановна, Игоря абсолютно не касалось. Кочникова имела в виду малодушных и предателей на случай войны и очень бы удивилась, если бы узнала, что Игорь принял ее слова на свой счет. Капитан Томченко в конце сказал несколько слов, и началась присяга.

— Автоматы на грудь! — скомандовал комбат.

На этот раз никто не помогал счетом, и считать пришлось самим. Причем делать это про себя. Игорь удачно перебросил ремень через голову и ловко взял автомат на грудь. У соседей получилось не так удачно, и новенькие фуражки покатились по асфальту.

— Равняйсь! Смирно! Вольно. Заправиться.

Гутиковский, Валик и Стопов бросились за своими фуражками и поспешно водрузили их на головы. За фуражками выбежали еще несколько человек из взвода, но Тищенко не смог разглядеть, кто именно.

— Принять военную присягу!

— Ур-р-р-ра! Ур-р-р-ра! Ур-р-р-ра! — прокатилось по плацу.

Каждый взвод принимал присягу отдельно. Перед вторым (так же, как и перед остальными) установили столик, за которым сидели три офицера. Офицеров Тищенко видел впервые. Курсантов по очереди вызывали из строя, они зачитывали текст присяги, шли к столу, расписывались в специальной книге, целовали батальонное знамя и становились в строй. Поскольку все взвода принимали присягу одновременно, то, понятно, что со всех сторон неслись перекрикивающие друг друга голоса. Было очень похоже на вечернюю поверку. Наиболее смелые и настырные из родителей и друзей вклинились между взводами и потихоньку охватили их почти со всех сторон, не заходя лишь в район столов. Многие фотографировали. Это было не совсем правильно по уставу, но ради такого дня можно было сделать некоторые отступления. Мищенко стоял перед столом и руководил присягой взвода. Игорь впервые видел офицеров роты в парадной форме, и утром был удивлен, что она не зеленая, а синяя. Форма была явно к лицу взводному. Шитые «золотом» погоны, золоченые аксельбант и ремень, так же похожий на повседневный, как Золушка на принцессу, придавали капитану неотразимый вид. Синяя с «золотой» отделкой фуражка дополняла и без того блестящий внешний вид командира взвода. Но это было еще не все. Через плечо у Мищенко была переброшена широкая красивая лента с желтыми краями, какие обычно носят пионеры или же победители всяких соревнований. Сбоку была прикреплена сабля в броских и даже несколько изящных ножнах. Пока утром Игорь не видел Мищенко, своя форма показалась ему очень красивой. Но с появлением взводного она как-то поблекла и потеряла свое былое очарование. Тем не менее, сейчас Игорь с удовольствием поглядывал по сторонам, осматривая весь плац. Благодаря тому, что Тищенко стоял в первом ряду, ему все было хорошо видно. «Все же умеют в армии провести все торжественно. Сегодня церемония — что надо! Даже демонстрации на седьмое ноября и первое мая не так захватывают! И форма многое значит — одень сейчас всех в гражданку, да еще с прическами, как у Гутиковского дома была — сразу вся торжественность исчезнет», — размышлял Игорь.

— Игорь! Игорь! — едва слышно раздалось где-то позади строя.

Тищенко показалось, что он слышал голос Славика: «Может, и в самом деле Славик с мамой приехал? Вот было бы здорово. А может, и показалось — мало Игорей, что ли…»

— Курсант Тищенко! — громко выкрикнул взводный.

— Я! — выдохнул Игорь и ощутил сильное волнение: «Вот оно — начинается!»

— Для принятия военной присяги — выйти из строя!

— Есть!

С неожиданной для себя четкостью Игорь вышел из строя на пять шагов, повернулся кругом и доложил:

— Курсант Тищенко к принятию военной присяги готов!

Мищенко подал Игорю красивую красную папку-развертку, на которой было выбито золотыми буквами «Военная присяга» и едва слышно шепнул:

— Читай.

Придерживая правой рукой автомат, Тищенко взял в левую текст и принялся громко читать:

— Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников.