Гулы - Сергей Кириенко

Промчавшись по южной окраине Вилладжо-Верде, «форд-мэверик» остановился в квартале от корсо Чентрале. Доминик Пальоли обернулся к сидящим позади снайперам и сказал:

— Свободны!

Марцо и Маджо положили винтовки на сиденье и выбрались из машины. Темно-бордовый автомобиль, который в сгустившихся сумерках казался угольно-черным, взревел двигателем и помчался на юг. Следом за ним отправился «корветт», за рулем которого сидел Нино Альбани. Снайперы Армандо Эрбы развернулись и направились к корсо Чентрале…

Десять минут спустя «форд» и «корветт» остановились возле трех приземистых одноэтажных строений, известных среди людей Пальоли как «склад». Расположены они были в полутора километрах от южной оконечности Террено и в километре от автострады, ведущей в Милан. Тридцать лет назад в них располагался склад винодельческой компании Ганини. Но после того, как компания построила новый комплекс по переработке и хранению винограда, их забросили. Доминик Пальоли решил использовать здания под свои нужды.

Когда машины остановились перед оградой, Нино Альбани выскочил из «корветта» и открыл ворота на территорию «склада». Джип проехал в ворота и остановился возле самого большого из трех строений. Сандро Чиголо заглушил двигатель.

Через секунду двери джипа открылись. Из машины выбрались три человека. Черри распахнул заднюю дверь «форда» и рывком вытащил наружу длинноволосого. Тот что-то промычал.

— Тащите его в «разделочный»! — бросил Доминик.

Черри и Чиголо подхватили долговязого под руки и поволокли его в главное здание. Нино Альбани остановил «корветт» рядом с «фордом», выбрался из машины и поспешил вслед за боссом.

Когда Доминик и Нино вошли в «разделочный» цех, длинноволосый уже сидел на стуле возле дальней стены зала. Вокруг его шеи был защелкнут толстый металлический ошейник, прикованный к железной трубе, идущей по периметру склада. Чиголо достал из шкафа, стоящего у входа в зал, бутылку «Чинзано» и пару стаканов. Плеснув в них вина, он протянул стакан боссу. Доминик выпил. Вслед за ним то же самое сделали Черри и Чиголо. Налив вина Нино, Сандро подошел к стене и включил основное освещение.

Под потолком зала, освещенного до этого дежурными плафонами, вспыхнули трехсотвольтовые лампы. Яркий электрический свет выхватил из полумрака грязные стены, земляной пол и груду деревянных ящиков в одном из углов.

— Просперо, посмотри, что с ним,— приказал Доминик.

Черри подошел к длинноволосому, сорвал с его плеча одежду, собираясь осмотреть рану, а в следующую секунду изумленно выдохнул:

— Вот дерьмо!

— Что там? — спросил Доминик.

Он пересек зал и остановился рядом со светловолосым помощником, однако, взглянув на длинноволосого, не сразу поверил уведенному. В плече сидящего человека зияла дыра, рваные края пулевого отверстия конвульсивно подрагивали, но самое паршивое заключалось в том, что на обнаженном теле не было видно следов крови.

— Вот дерьмо! — повторил Черри и, быстро перекрестившись, отступил от стула.

Чиголо, удивленный поведением Просперо, шагнул к боссу, взглянул на длинноволосого и выдохнул:

— Матерь Божья!

Доминик облизнул губы.

Протянув руку, он сорвал остатки рубахи, покрывающей тело пленника, и вздрогнул. На худощавом теле, полностью лишенном волос, виднелось несколько серых пятен — на животе и груди. Сосков и пупка у сидящего на стуле существа не было… Доминик судорожно сглотнул и перевел взгляд на лицо пленника. Рот того был заклеен скотчем, поэтому говорить он не мог, но глаза его говорили лучше всяких слов — в них светилась ненависть. И презрение к окружавшим его людям…

— Святая Мария! — прохрипел Черри.— Босс, это не человек!

Доминик снова сглотнул. Он и сам уже понял, что это не человек. Но сидящая на стуле тварь — кем бы она ни была — убила Пепе, и накладывать в штаны от одного лишь вида ублюдка, у которого из раны не вытекает кровь, он не собирался.

— Я вижу, что это не человек,— прошептал Доминик.

— Нужно сваливать отсюда, босс! — Теперь Просперо Черри не решался даже приблизиться к длинноволосому.

— Сваливать?..— Доминик облизнул губы.— Хорошо. Мы сделаем это. Только сначала кое-что узнаем.

Несколько секунд он разглядывал пятна на груди длинноволосого. Чем-то они ему были смутно знакомы. Но чем?.. Наконец, подняв руку, он сорвал с лица пленника скотч. Голова длинноволосого дернулась, но он не издал при этом ни звука — похоже, боли он не испытывал.

Доминик склонился к существу и спросил:

— Кто ты?

— Наполеон Бонапарт,— хмыкнул тот и растянул свои серые, словно куриный помет, губы в стороны. Доминик поднял кулак и въехал длинноволосому в челюсть. Голова существа дернулась назад — на сколько ей позволил ошейник, ухмылка с его лица исчезла быстрее, чем появилась.

— Кто ты? — повторил Доминик. Существо высунуло язык и, облизнув губы, прошипело:

— Зря ты так со мной, Доминик Пальоли. Я не люблю, когда меня бьют.

— Ты знаешь мое имя? — Доминик приблизил свое лицо к лицу длинноволосого.— Откуда?

— Угадай.— Резиновые губы существа снова расползлись в противной ухмылке.— Я предложу тебе три варианта ответа: первый — из телефонной книги, второй — со слов Пене Сборцы, третий — мне его сказала твоя жена Сара, когда отсасывала у меня…

Доминик Пальоли почувствовал ярость: этот урод вздумал издеваться над ними!

Резко развернувшись, он прошел в угол зала. где лежали деревянные ящики, отшвырнув один из них в сторону, поднял с пола свинцовую трубку, один конец которой был обмотан изолентой, и вернулся к стене.

— Посмотрим, такой ли ты смелый, как кажешься,— сказал Доминик и со всего размаху опустил трубу на ребра длинноволосого.

Громко хрустнули кости. Черри и Чиголо, стоящие в паре метров от босса, выдохнули вместе с ударом, на лице Нино Альбани появилась гримаса отвращения: но сам длинноволосый даже не сморщился. Он лишь на секунду опустил глаза вниз — в том месте, куда угодила свинчатка, на теле проступила серая отметина величиной с кулак,— потом поднял взгляд на Пальоли и отчетливо процедил:

— Ты сдохнешь, Доминик Пальоли… Ты и твои подручные.

— Правда? — Доминик упер конец трубы в переносицу пленника и, сильно надавив ей, спросил: — Интересно: как? Ты ведь пока в моей власти…

Несколько секунд он смотрел в глаза существа. Они были похожи на обычные человеческие, и все же было в них нечто отличное от человеческих — что-то, что завораживало и притягивало, приказывало смотреть в них не отрываясь…