Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли - Шломо Авинери

гнетом извне, помимо того, что буржуазия стеснена на рынке, а пролетариат лишен свободы распоряжения своим «плацем»[37]— гнет дает себя чувствовать всем индивидам нации, и все они к тому же чувствуют и понимают, что гнет этот — национальный, исходит от чуждой нации и направлен против их национальности как таковой. Язык, например, здесь уже получает значение гораздо высшее, нежели простое средство охраны рынка; когда стеснена свобода языка, угнетенный тем сильнее к нему привязывается, как к самодовлеющей ценности. Словом, национальный вопрос для подавленного (угнетенного) народа сильно отрешается от связи с его основой, с материальными условиями производственной жизни, культурные запросы приобретают самостоятельное значение, и все члены нации заинтересованы в свободе национального самоопределения».

Далее Ворохов отмечает, что в подобных ситуациях развиваются различные течения внутри национального движения; традиционные группировки угнетенной нации — мелкая буржуазия, служители культа, слои, получившие традиционное образование, — придают национальному движению традиционную и реакционную окраску. Но главным носителем национального движения является интеллигенция, которая, если она свободна от узких национальных рамок, способна поднять свой национализм до универсального уровня:

«Освободительный процесс по существу своему не националистичен, а национален. Поэтому у передовых элементов угнетенной нации развивается реальный национализм, который не мечтает о сохранении традиций, не гипостасирует их, не обманывает себя фиктивным единством нации…

Реальный национализм — это именно тот тип, который не затемняет классового самосознания. Встречается он только в среде передовых элементов угнетенных наций».

Цель этого «реального национализма» наиболее прогрессивных слоев организованного революционного пролетариата — поставить нацию в нормальные условия производства, дать пролетариату нормальное поле трудовой деятельности и нормальную базу для его борьбы.

Согласно этой концепции, лишь после освобождения от чужеземной власти пролетариат угнетенной нации сможет вести подлинную классовую борьбу в его собственном национальном обществе; пока национальное общество угнетено, классовая борьба искажена, поэтому национальное освобождение жизненно важно для развертывания классовой борьбы.

Если в «Классовой борьбе и национальном вопросе» Ворохов стремился развить общую теорию связи между вопросами национального угнетения, национально-освободительной и классовой борьбы, то в «Нашей платформе» он говорит о применении этих принципов к еврейской национальной действительности.

Основным положением Борохова в этом его программном сочинении является следующее: «Национальный вопрос и национальные движения не суть надклассовые… Национальный конфликт возникает для того или другого класса общества не потому, что производительные силы всего народа сталкиваются с условиями производства, а потому, что развитие производительных сил самого этого класса впадает в противоречие с условиями производства всей его национальной группы». Поэтому возникают различные идеологии среди различных классовых групп национальной единицы — и этим же можно объяснить возникновение разных идеологий в среде разных классовых группировок еврейского общества Восточной Европы. В первую очередь Ворохов выделяет три основные группы еврейского общества: крупную буржуазию, среднюю буржуазию (включая представителей свободных профессий) и пролетариат вместе с прослойками разоряющейся мелкой буржуазии.

По этой причине в среде крупной еврейской буржуазии возникает, согласно Борохову, общая тенденция к ассимиляции. Группами, наиболее склонными к ассимиляции, были слои, принадлежащие к самой состоятельной части еврейского общества; таким образом, существует соответствие между экономическим положением и склонностью к ассимиляции. Поскольку социальное сближение с буржуазной верхушкой было более легким для евреев Запада, чем для восточноевропейского еврейства, ассимиляция распространена в основном среди евреев Запада. «Если бы не «бедные восточные (восточноевропейские) евреи», которые так настойчиво постоянно напоминают о себе то эмиграцией, то телеграммами о погромах, еврейская крупная буржуазия как Запада, так и Восточной Европы очень мало тревожилась бы о еврейском вопросе». Ведь эта буржуазия разрешила проблемы своего экономического существования путем хозяйственного успеха и включения в капиталистическое общество. Однако, несмотря на это, антисемитизм представляет реальную опасность для процесса включения крупной еврейской буржуазии в среду нееврейской буржуазии, вновь и вновь напоминая всему населению о еврейской национальной индивидуальности и стремлениях даже наиболее ассимилированных элементов еврейского общества. Поэтому, вопреки своему экономическому положению и богатству, крупные еврейские буржуа не ощущают себя в достаточной безопасности: антисемитизм угрожает им, как и более бедным слоям еврейского общества. Все это — свидетельство того, согласно Борохову, что пренебрежение национальным моментом при анализе классовой природы крупной еврейской буржуазии сбивает нас с толку. Как иначе можно объяснить шаткое положение крупной еврейской буржуазии в обществе, если не принимать в расчет национальный аспект ее существования? Еврейские буржуа воспринимаются обществом не только как буржуа, но и как евреи, поэтому один лишь экономический анализ недостаточен для объяснения их подлинного конкретного положения.

В этом кроется надклассовый характер антисемитизма, несмотря на его экономические корни. В соответствии с марксистским учением, Ворохов полагает, что антисемитизм коренится в экономических условиях: «Питание же свое этот опасный антисемитизм народных масс черпает из явлений национальной конкуренции между мелкобуржуазными и безработными массами евреев и христиан». Но острие антисемитизма все же направлено как против мелкого торговца-еврея, так и против Ротшильдов и еврейской плутократии в целом. Это ставит еврейского (крупного) буржуа, которого Ворохов именует «еврейским грандом», перед лицом трудной и парадоксальной дилеммы:

«…Еврейский гранд ненавидит эти массы (преследуемые антисемитизмом), но в то же время антисемитизм вечно вновь оживляет в нем давно уже забытые связи с этими самыми массами.

Еврейский гранд несчастен — zwei Seelen wohnen, ach, in seiner Brust (две души обитают, увы, в его груди): душа великолепного европейца и душа невольного покровителя и опекуна этих обездоленных восточных единоверцев… Приходится, скрепя сердце, заняться проклятым еврейским вопросом, стать филантропом, начать заботиться о еврейских эмигрантах, делать сборы для погромленных евреев. Крупная еврейская буржуазия везде и всюду лишь затем и занимается еврейским вопросом, чтобы разрешить его для других, а не для себя… Цель — избавиться не только от еврейского вопроса, но вместе с тем и от самих непрошеных родичей».

В отличие от внешнего, псевдофилантропического отношения крупной еврейской буржуазии к еврейскому вопросу, для средней еврейской буржуазии и прослойки интеллигенции антисемитизм составляет реальную и непосредственную проблему. Эти слои являются носителем национального движения во всяком обществе, а в еврейской действительности находятся под перекрестным огнем, на столкновении двух противоречивых линий развития. Вместе с капиталистическим развитием данного общества укрепляется и распространяется, с одной стороны, демократизация общества, а с другой — обостряется национальное самосознание. С одной стороны, все большее число евреев из средних слоев достигает, благодаря процессу либерализации и демократизации, ключевых позиций в обществе в целом; с другой — они оказываются во все усиливающемся конфликте с соответствующими слоями нееврейского населения. Евреи — врачи, инженеры, журналисты, торговцы, промышленники — все они оказываются оторванными и изгоняемыми из параллельных классовых группировок нееврейского населения, с которыми они, казалось бы, должны