Происхождение сионизма. Основные направления в еврейской политической мысли - Шломо Авинери

быть связаны классовыми узами. Такой отрыв усиливает элементы культурного национализма в этих еврейских слоях, стремящихся к обнаружению своей особой индивидуальности, благодаря связи с языком, историей и национальным еврейским самосознанием:

«Будучи лишены всякой опоры в борьбе за рынок, они склонны желать получить собственный изолированный национальный рынок, они склонны разговаривать о самостоятельном политическом существовании, о еврейском государстве, где они играли бы руководящую политическую роль… Но пока их собственное благосостояние еще не пошатнулось, пока они еще сохраняют за собой среднебуржуазную позицию, пока изоляция и бойкот еще не подрылись под их материальную почву — до тех пор центр тяжести всех их связей и интересов лежит все-таки здесь, в диаспоре, на местах их жительства и обычных занятий».

Итак, крупная еврейская буржуазия относится к еврейскому вопросу филантропически, в то время как буржуазия средняя способствует развитию культурно-интеллектуального национализма, салонного сионизма, не находящего себе реального приложения. С точки зрения Борохова, эти слои не могут быть носителями национально-освободительного движения, так как их экономическая база — несмотря на двусмысленность их положения и общественную изоляцию — заложена все же в существующей хозяйственно-социальной структуре еврейской действительности в диаспоре. Согласно Борохову, в еврейском обществе существует лишь один слой, бедственное положение которого настолько остро, что он не может далее существовать в нынешнем состоянии и неизбежно вынужден искать себе иную экономическую базу и альтернативные пути: это — еврейский пролетариат совместно с еврейской мелкой буржуазией, скатывающейся к пролетаризации. С точки зрения Бо-рохова, еврейский пролетариат Восточной Европы и мелкобуржуазные слои, проходящие быстрый и безжалостный процесс пролетаризации, составляют некое единство, ибо для тех и других возможен только один выход — уйти из стран их проживания. Эмиграция в Америку — пассивный выход для этих слоев, в то время как переселение в Палестину станет для них выходом активным. Эмиграция в Соединенные Штаты пассивна, так как принимает существование американского буржуазного общества как нечто заранее данное и означает примирение с существующей классовой структурой; переселение в Палестину будет активным, ибо в нем заключено созидание нового, революционного общества в этой стране. Во всяком случае, еврейский пролетариат и мелкая буржуазия, для которых нет будущего в Восточной Европе, превращаются в носителей коренных социально-национальных перемен в еврейском обществе.

Простая эмиграция — особенно в Америку — не может, согласно Борохову, решить проблему тяжелого положения еврейского пролетариата и мелкой буржуазии: «Даже взяв в руки страннический посох, она (эта группа) не обретает за морем достаточного удовлетворения своих потребностей. Она быстро разоряется, опускается в нищету, выходит на рынок продавать свою рабочую силу, входит в состав пролетаризирующихся масс — но и здесь ей вдогонку появляется та же роковая национальная конкуренция». Именно потому, что еврейские иммигранты концентрируются в определенном числе городских центров США — Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии, — возникает новый антагонизм между ними и местным еврейским населением, отделяющий их друг от друга и парализующий приспособление к новым условиям. Эмигрантские массы приносят с собой еврейский вопрос и в те страны, где он традиционно не существовал. Они вовлекают в дебри этой проблемы и крупную буржуазию тех стран, где, ввиду небольшого числа проживавших там евреев, не было традиционного антисемитизма.

Согласно Борохову, эмиграция на Запад не решит проблем тяжелого положения еврейских народных масс, а лишь обострит их, перенеся в новые географические и политические условия[38]. Попытки евреев включиться в производственный процесс в новых странах, открытых для эмиграции, также потерпят неудачу; евреи вновь будут оттеснены в область побочных профессий, и повторится явление «опрокинутой пирамиды» искаженной структуры еврейских занятий в диаспоре: обширный слой промежуточных классов и интеллигенции при очень ограниченном фундаменте профессий, связанных с первичным производством, таким, как промышленность и сельское хозяйство.

Все это приводит Борохова к выводу о том, что только территориальная концентрация может разрешить проблему бедственного положения еврейского пролетариата:

«Противоречие между потребностью в переходе к высшим отраслям производства и невозможностью достигнуть этого концентрацией в крупнокапиталистических странах, где производство средств производства… уже занято туземным населением и нееврейскими иммигрантами, — это противоречие вызывает потребность в концентрировании эмиграции в такой стране, где еврейские эмигранты могли бы сразу занять основные стадии хозяйственного процесса… Требуется, чтобы еврейские передвижения утратили характер простой иммиграции и приобрели характер колонизации…

Возникает, словом, потребность в территориальном разрешении еврейского вопроса».

После немалых колебаний Ворохов приходит к выводу, что такое территориальное решение возможно только в Палестине, ибо только здесь можно построить еврейское общество, начав с основания. Этот процесс будет результатом сочетания стихийного процесса вытеснения еврейских промежуточных слоев из восточноевропейской экономики с сознательной деятельностью еврейского организованного пролетариата, ставящего своей целью коренное преобразование еврейской экономической действительности. Народ не может быть независим, если он не властен над экономической базой всего хозяйства в целом, поэтому национальное бытие еврейского народа не возродится, если евреи не составят основание социально-экономической пирамиды в Эрец-Исраэль. Это способен сделать только пролетариат посредством создания трудовой и творческой базы в Эрец-Исраэль, в то время как простая переброска еврейской буржуазии из диаспоры в эту страну не в силах создать такую базу. Как говорит Ворохов, освобождение еврейского народа будет достигнуто лишь через рабочее движение — или не будет достигнуто вообще.

Согласно Борохову, еврейский пролетариат нуждается в революции больше, чем любая иная группировка, ибо корни его бедствий глубже, чем у пролетариата других национальностей или иных слоев еврейского народа. По этой причине еврейский пролетариат, согласно Борохову, превратится в общественного носителя еврейской социальной революции. Только победа этого пролетариата приведет к освобождению еврейского общества, ликвидируя его зависимость от чужой экономики, и лишь тот, кто властен над экономической базой своего существования, достигнет национальной самостоятельности:

«Хозяйство той страны, куда евреи направятся, не крупнокапиталистическое и не широко земледельческое, переходное. Евреи туда направятся одни, отдельно от общего эмиграционного потока; это будет страна, где для других народов экономические выгоды иммиграции будут испорчены другими неудобствами. Эта страна будет единственною, доступною для евреев, а изо всех стран, доступных для иммигрантов других народов, она будет лежать по линии наибольшего сопротивления; это будет страна с низким культурно-политическим уровнем жизни. Это будет страна, где крупные капиталы с трудом находят себе достаточное приложение вследствие именно отсталости политической жизни».

Эрец-Исраэль— единственная страна, отвечающая этим условиям.

Аномалия еврейской жизни в диаспоре заключается в том, что она не позволяет социально-экономическому развитию евреев идти тем же путем, каким идет развитие всемирное. Полемизируя с теми еврейскими социалистами, которые поднимали на щит участие в классовой борьбе нееврейского общества, Ворохов утверждает, что создание еврейского общества в Эрец-Исраэль — это не бегство от универсализма к частной еврейской