Пророки - Либба Брэй

– Уже иду! – крикнула Мэйбел. Она вошла внутрь и захлопнула за собой дверь.

Пораженная, Эви стояла столбом и не сводила взгляда с запертой двери. Затем она еще раз постучала, но ей никто не ответил. Тогда Эви направилась в музей, встречаться с Уиллом. По дороге она пыталась забыть о своей ссоре с Мэйбел, но безуспешно. Раньше они никогда не ссорились. Слова подруги больно ранили ее. Так о ней обычно говорили все эти закомплексованные зануды-обыватели, но только не Мэйбел, ее лучшая подруга.

В музее слышались голоса. Джерихо показывал парочке редких посетителей коллекцию и вел экскурсию в своей, ученой манере, так же, как и Уилл. Гости откровенно скучали.

– А эти штуки могут нам навредить, если мы их потрогаем? – спросила женщина.

– О нет. Они вполне безобидны, – ответил Джерихо. Как можно было упустить такую возможность! Если бы экскурсию вела Эви, она бы напридумывала такого, что эти зажравшиеся людишки точно не забыли бы.

Мимо нее по направлению к хранилищу шел Сэм. Он приветливо улыбнулся:

– Привет, сестрица! Рад, что дядя спас тебя из тюряги.

Эви насупилась.

– Ты бросил меня одну! Это было не по-джентельменски.

– Ты обо мне и не вспомнила, когда лезла в кухонный лифт. Не пытайся выглядеть лучше, чем я, киса. В тебе тоже есть червоточинка.

Эви захлопнула перед ним дверь и расположилась в кабинете Уилла, ожидая судьбоносного решения. Что, если дядя вправду решит вернуть ее домой? Она даже думать об этом не хотела. Эви решила, что сможет переубедить его. Но гадкая мыслишка не оставляла ее в покое, и она сидела как на иголках.

Ровно без одной минуты три в кабинет вошел Уилл. Повесив на стойку пальто и шляпу, он неторопливо принялся снимать перчатки, а Эви смотрела на него и молчала. Наконец он уселся в свое кресло за рабочим столом, сложил пальцы домиком и испытующе посмотрел на нее. Эви нервно сглотнула под его тяжелым взглядом. Ком застрял у нее в горле, и она закашлялась.

– Когда я днем звонил вам домой, твоя мама была на ланче в женском обществе. Я просил ее перезвонить. Завтра вечером до Зенита отправляется поезд, и ты поедешь на нем.

Эви задохнулась от ужаса.

– О, дядя, пожалуйста! Ты не можешь отправить меня домой вот так! Не надо. – Она чувствовала предательское жжение в глазах.

– Что сделано, то сделано. – Уилл устало потер вмятину от очков на носу. – С моей стороны было очень глупо надеяться на то, что я смогу справиться с твоим воспитанием. Я старый бакалавр, который привык жить своей собственной, не всегда правильной жизнью.

– Вовсе нет, – хлюпая, промямлила Эви. – Прости меня. Все будет замечательно. Вот увидишь, просто дай мне еще один шанс. Пожалуйста! – Ее шепот сорвался на слезную мольбу.

– Мое решение окончательно, Евангелина, – мягко сказал Уилл, и его жалость была в тысячу раз обиднее, чем возможный гнев. – Дома с друзьями тебе будет намного лучше.

– Нет, не будет. – Она сердито вытерла мокрые щеки тыльной стороной ладони. Упрямые слезы продолжали течь рекой.

Уилл произнес речь, что-то по поводу того, как когда-то давно он был молод и беспечен, и жизнь его наказала – старшие любят так говорить, пытаясь добиться понимания у младшего поколения. Эви слушала его вполуха. Она ведь еще не рассказывала о том, что умеет читать воспоминания по предметам. Он ничего не знал. Он не знал о том, на что она способна, что Эви может помочь ему в поисках убийцы. Ведь она смогла что-то увидеть, когда у нее в руках оказалась пряжка Руты Бадовски. Может быть, то, что она слышала, пригодится в расследовании?

– Я должна кое-что тебе рассказать, – выпалила Эви, прерывая монолог дяди о чувстве ответственности. – Я ведь не говорила о том, что случилось там, в Зените. О неприятностях, в которые я впуталась.

– Что-то про игры на вечеринках, – ответил дядя. – Твоя мама…

– Это была не игра.

– В самом деле, Эви, нет никакой необходимости…

– Она есть. Пожалуйста…

Уилл заколебался, и Эви собрала в кулак всю свою храбрость.

– Я попала в неприятности из-за своего гадания. Я могу быть Пророком, как те, о которых говорила Либерти Энн Рэтбоун. И если я не ошибаюсь, то могу помочь тебе с расследованием преступления.

Уилл смотрел на нее, раскрыв рот от изумления и она решила не оставлять ему шансов перебить ее.

– Помнишь, мы поехали на место преступления и мне стало плохо? – быстро сказала Эви. – Дело было не в том, что перед нами открылась отвратительная картина. С туфли девушки съехала пряжка. Мне захотелось поправить ее, сделать хоть что-то… Я, наверное, взялась за нее крепче, чем думала и… – Эви тяжело вздохнула. – Я увидела все это. Просто потому, что подержала в руках вещицу, принадлежавшую ей.

Сочувствие на лице Уилла сменилось плохо скрываемым отвращением.

– Я предполагал, что ты будешь изо всех сил стараться остаться в Нью-Йорке, но даже не думал, что ты способна опуститься столь низко – спекулировать на гибели двух невинных…

– Я пытаюсь сказать тебе нечто очень важное! – закричала Эви, повергнув его в недоуменное молчание. – Пожалуйста. Удели мне еще несколько минут твоего драгоценного времени. Вот все, о чем я прошу.

Уилл достал из кармана часы и щелкнул крышкой.

– Ладно. У тебя есть пять минут, начиная с этого момента.

Она стояла у финишной черты. Если ей не удастся переубедить Уилла, она сама сядет в первый же поезд до Огайо. Эви жизненно необходимо было доказать ему свою правоту.

– Будет проще, если я покажу тебе на примере. Дай мне какую-нибудь твою вещь – платок или шляпу. И ничего о ней не рассказывай.

– Эви, – сказал дядя Уилл с тяжелым вздохом. Эви прекрасно знала, что он обозначает: разочарование. Она с трудом сдерживала слезы. В самом деле, с чего бы ему относиться к ней серьезно? Любительница алкоголя и вечеринок, флэппер со шкафом, забитым легкомысленными тряпками, вышитым бельем и мелочевкой со стразами.

– Пожалуйста, дядя, – мягко попросила она. – Прошу тебя.

– Хорошо. – Дядя Уилл огляделся в поисках подходящей вещи и выбрал перчатку. – Держи. У тебя осталось четыре с половиной минуты.

Эви сжала перчатку между ладоней и сконцентрировалась. Ее отвлекало тиканье часов Уилла. Она попыталась отгородиться от него, но ничего не происходило, и ее начали захватывать холодные щупальца страха.

– Три минуты, – сказал Уилл.

Эви заскрипела зубами. Они не понимала, как и почему работает ее способность читать предметы, все происходило само собой – в произвольном месте и в произвольное время.

– Осталось две с половиной минуты.

Перед глазами Эви начали медленно разворачиваться картинки.

– Они лежали в корзинке в «Вулворс», со скидкой стоили семьдесят восемь центов. В тот день было холодно, и одну перчатку из последней пары ты потерял. И потом ты потерял правую и из этой пары тоже. Ты постоянно снимаешь ее и забываешь где-нибудь.