Нежить или Таинственные существа - Михаил Герштейн

Далее автор приводит “несколько подлинных рассказов об опырях”, которые он записал “в разных окрестностях русской Галиции” (правильно говорить — русинской Галиции), — в основном рассказы, записанные от Татьяны Михайлович из села Головецка Скольского уезда. Вот типичный:

«Умер один старый человек, его похоронили. Вслед за ним умер молодой юноша, затем ещё один молодой, и так каждый день кто-то в селе умирал. Когда кто-то умер в семье местного богача, тот пошёл к ксендзу и говорит ему: кто-то людей поедает, наверно — тот старик, что первым умер, надо его раскопать. Ксендз не стал возражать. Четверо селян пошли до вдовы того старика и говорят: пойдём твоего мужа раскапывать. Пришли на кладбище, раскопали гроб, раскрыли. А тот в нём сидит, опершись на руки, такой весь красный от крови в себе людской выпитой. Баба подивилась и говорит: тьфу, нежить, не встанешь больше из могилы. Тогда его вытянули из ямы, порубили, завязали в мешок и сожгли. Как его спалили, так вокруг них ветер нечистый подул и шёл за ними от церкви уже в село и до корчмы.»

Следующую историю в разных вариантах рассказала Татьяна Михайлович из села Головецка Скольского уезда и крестьянин Люця Струк из села Борусова (Порусова) Бобрецкого уезда:

«У пана служил некий холоп, имея в селе хату и жену. И поехал с тем паном в далёкое место, где захворал и умер. Там его и похоронили. Ночью он приехал на сивом коне к своей жене под окна и зовёт: Касю, Касю, отвори! А она ещё не знала, что он там умер, гадает: вернулся с дороги. Встала, открыла, а он ей говорит: бери скорее свои лучшие одежды, и едем в чужой край, где я купил нам новую хату, лучше этой. Она собрала свои вещи и вышла. Взял он её за руку и на коня, поехали. Но как только она села на коня, то поняла, что это не конь, как должно быть, а как какой-то ветер.

Приезжают до места, где он умер, идут за церковь на кладбище. Там уже конь исчез, его он лишился и она. А на гробу его была дыра посередине. Он говорит: лезь туда — там моё добро. Тогда она говорит так: лезь ты вперёд, а я за тобой полезу. И он полез, а она говорит ему тогда, чтобы взял сквозь дыру её вещи. Сунула вещи в дыру, а сама стала убегать через поля и рвы, не зная, куда бежит. Бежала, бежала, видит сбоку огонёк: свет в хате. Ударила в двери, вбежала — а там мертвец лежит, нет никого больше, только светится свет. И она с разбегу влезла за печь и сидит тихонько.

А тем временем её муж выбрался из гроба, а с ним и другие опыри, и летит за ней, и прилетел до той самой хаты. Тогда кричит через окно: открывай мёртвый мёртвому, сейчас с живой будем разбираться! И тот мертвец в хате начал шевелиться, то рукой пошевелит, то ногой, а потом и весь встал, пошёл и отворил двери.

И опырей там набилась полная хата, и все её зовут: вылезай из-за печи! А она им говорит: я не имею обуви, принесите мне вначале чоботы! Послал тот опырь тут же одного к своему гробу, так как она там свои вещи оставила, тот приносит обувь, и снова её зовут. А она тогда говорит: то платка не имею ещё, то пояса, и ей так все вещи поприносили. И когда уже её смерть была близка, Бог дал запеть петуху, что был в той хате. И тогда же все опыри поразлетались и поразбежались, дав ей покой.

Пришло утро, она всё рассказала людям, и тем опырям забили осиновые колы в песок насквозь аж в землю.

А она шла до своего села назад три месяца, хотя опырь её туда увез за один час.»

Юльян Яворский пишет:

«Часто случается также, что опырь ходит по смерти к своей жене или к чужой женщине, спит с ней и пользуется правами мужа.»

Для иллюстрации он приводит рассказ Татьяны Михайлович из села Головецка Скольского уезда:

«Один юноша был очень влюблён в свою жену, умер молодым, и его похоронили. Нет одну ночь, нет другую, а на третью он приходит в хату, сам лёг около жены, лежит. И так ходил две недели к ней, пока она вся такой стала, что люди её начали пугаться и спрашивать: что, молодица, с тобой случилось? Она отвечает: я бы вам сказала, если б не умерла!

Но вот зашла к ней как-то путешествующая баба. А был вечер, она просится, чтобы её приняли переночевать. “Я бы вас, бабко, приняла, но вы не можете в моей хате ночевать!” “Почему?” — спрашивает баба. Хозяйка отвечает: “Ой, потому что ко мне мёртвый муж ходит каждую ночь!”

И она ей всё рассказала. А баба ей тогда говорит: спрячь же ты меня под ушатом, где бельё мочишь, а сама оденься в свои венчальные одежды, платки и пояс и поставь праздничную свечу. А как заметишь, что он идёт, зажги свечу и у зеркала убирайся (крась лицо). Он станет тебя спрашивать: куда ты собираешься? Ты ему говори: иду к маме на праздник! — А какой же там праздник? — Ты скажи, что брат сестру берёт. Опырь тебе будет отвечать: где ж это видано, чтобы брат сестру брал? — А ты ему на это: где ж это видано, чтобы мёртвый до живого ходил? — И как бы тебя он ни звал, не иди.

Положила она детей спать, бабу спрятала под ушатом, потом зажгла свечу и стала прихорашиваться за столом. Чует — идёт её муж, отворились двери одни, другие, вошёл в хату и сел по другую сторону стола. Он спрашивает её: куда ты собираешься? Та: на праздник к маме. — На какой праздник? — Брат сестру берёт. — Где это видано, чтобы брат сестру брал? — А где это видано, чтобы мёртвый до живого ходил?

Он промолчал, а потом говорит ей: иди сюда, дай я хоть тебя поцелую. — Ой, я не пойду. — Иди, говорит, руку к тебе приложу! — Не бей меня, бей мой стол! — Он тогда ударил рукой о стол, то аж проломил стол: сколько рука — столько выпало стола. И тогда ветер подул, поотворяло двери, и взяло его из хаты, и пропал он вовеки.»

Юльян Яворский подводит итог:

«Опырь — это одно из самых, так сказать, популярных и повседневных представлений галицко-русского суеверия. Каждая деревня, почти каждый двор передаёт вам свои собственные сказания и поверья о нём. Приведённые выше рассказы и заметки можно считать их типическими отражениями.»

Не вызывает сомнения, что именно такие истории легли в основу знаменитой повести Н.В. Гоголя “Вий”, а сами легенды относятся к эпохе XVII–XVIII веков — времени эпидемии вампиризма в Восточной Европе. Наука и Церковь всегда к ним скептически относились, однако в их основе лежали реальные факты, связанные со странными и пугающими “возвращениями умерших”.

Как мы уже знаем, “летун” — это одно из названий “огненного змея”, то есть той фазы вампиризма, когда вампир летит к дому своей жертвы в виде яркого шара огня.

Вот определение “летуну”, которое давали в XIX веке в Покровском и Юрьевском уездах Владимирской губернии:

«Летун — чёрт, являющийся неожиданно вдовам в виде человека, совершенно похожего на их покойного мужа. Он летит в виде огненной массы и рассыпается над тем домом, где ему нужно быть.»

Это, конечно, не чёрт, а вампир.

В статье “Миросозерцание наших восточных инородцев — вотяков, черемисов и мордвы” (“Живая старина”, т. 10, вып. 2, 1900 г.) “летунов” именуют “метеорами”. В главке “Метеоры” сказано:

«Падение метеоров вотяки считают полётом по воздуху шайтанов. У одной женщины помер муж. Она сильно горевала и в горе призывала своего покойного мужа. Шайтан услышал её призыв и принял на себя вид её покойного мужа. Стал он каждую ночь к ней прилетать. При этом он всякий раз приносил ей гостинцев в платке. Но как только женщина захочет попробовать чертовские гостинцы, так они обращались в кости и коровий помёт. Узнали об этом люди и не пустили женщину на сеновал, куда прилетал к ней шайтан. Шайтан прилетел, попортил крышу её дома, разбил в избе окна и саму женщину убил, когда она шла на гумно.»

И снова: это никакой не шайтан, а вампир. Подробность о том, что призрак усопшего дарит гостинцы, которые затем превращаются в навоз, часто фигурирует в таких историях. Налицо манипуляция сознанием жертвы: вампир не только создаёт перед ней свой призрак (видимый только тем, на кого обращён фокус внимания вампира), но превращает навоз или камни то в подарки, то в конфеты, то в деньги — опять-таки, видимые только жертве.

В комментариях к этой главке в статье написано:

«Верование, что демоны прилетают к женщинам в виде огненных змеев, принадлежит к числу международных. Оно передаётся в древнеиндийских Ведах, оно же было известно древним грекам (происхождение Александра Македонского), римлянам (происхождение Императора Августа) и нашим русским предкам (происхождение Волха Всеславича по русским былинам). В том же самом виде известно оно в настоящее время полякам и сербам.

Демоны, вступающие, по народному верованию, в связь с человеком, во времена классической древности назывались фавнами и сильванами. В средние века в Европе между ними различали инкубов, демонов мужского пола, вступающих в связь с женщинами (у поляков — пшиложники), и суккубов, демонов женского пола, вступающих в связь с мужчинами (у поляков — положники).[5] Вера в них в средние века была распространена не только в простонародье, но и среди правящих классов, а потому в то время из-за неё погибло немало народу по обвинению в колдовстве и в сношении с дьяволом. В настоящее время то же верование сохранялось: у великоросов, малоросов, поляков, литовцев [белорусов], немцев, имеретин, татар и туземцев на островах Самоа, в Австралии.