Александр Маккуин. Кровь под кожей - Эндрю Уилсон

В сентябре 1999 года Маккуин полетел в Америку на показ в Нью-Йорке своей коллекции в разгар тропического шторма. Город пребывал в хаосе; частично затопило метро, валились деревья. Брайант-Парк, в котором стояли палатки для Недели моды, закрылся; опасались даже затопления канализации: если вода сорвет крышки люков, жители Манхэттена утонут в отбросах. Ли, конечно, находился в своей стихии. «Просто замечательно! – радовался он, готовясь к показу. – Я в самом деле привез Лондон в Америку! Вот когда они поймут, что такое хваленая британская невозмутимость! Какие-то ветерок с дождиком нас не остановят».[686]

Маккуин решил заполнить подиум водой, применив тот же прием, какой он придумал к показу Bellmer La Poupée. Коллекция, названная Eye («Око») и показанная 16 сентября на Вестсайдском пирсе, была встречена восторженными отзывами. Впрочем, восхищение вызывали даже не вещи, которые, по словам Кэти Хорин из New York Times, «не представляли собой ничего нового»,[687] а сенсационная постановка Маккуина. «Нью-Йорк ждал чего-то крупного, – писала Мими Спенсер, – но бурю вызвал не ураган «Флойд», а Александр Маккуин».[688] Кульминацией шоу стал финал, в котором фигуры, закутанные в саваны, как будто плыли высоко над сценой в затемненном зале. Когда зажегся стробоскоп, стало видно, что из земли выросли сотни острых пик (или, может быть, боеголовок?). Женщины в арабских балахонах и паранджах, подвешенные к потолку на невидимой проволоке, делали красивые балетные па над смертным одром. Картина была глубоко символичной; верхнее пространство представляло царство духа, в котором Ли чувствовал себя свободным от мирских опасностей. Кроме того, в шоу увидели политический подтекст; его можно было трактовать как видение о стычке между исламским миром фундаменталистов и западными ценностями, которая вылилась в атаки 11 сентября 2001 года. В конце показа Ли вышел на сцену и под звуки Can You Handle It Шерон Редд спустил с себя выбеленные джинсы, показав публике звездно-полосатые трусы. Судя по этому заключительному жесту, не оставалось сомнений, на чьей стороне Маккуин.

Вернувшись в Лондон 20 сентября, Маккуин посетил пышный прием в Ланкастер-Хаус, который давали Тони и Шери Блэр по случаю начала Лондонской недели моды. «Надеюсь, мне вы свои трусы не покажете?» – спросила жена премьер-министра, когда ее познакомили с Маккуином, намекая на его недавнюю выходку в Нью-Йорке.[689] Позже дизайнер назовет ее «дешевкой».[690] Тони Блэр поздравил гостей, среди которых были Николь Фархи, Брюс Олдфилд и Рифат Эзбек, с тем, что они подняли престиж британской моды и внесли вклад в экономический успех отрасли, в которой в Великобритании занято более 300 тысяч человек. «Немногие отрасли могут сказать, что увеличили выпуск продукции втрое всего за шесть лет», – сказал он.[691]

Осенью отношения Маккуина с Ричардом Бреттом заметно обострились. Ли предложил бойфренду поселиться у него на Хиллмартон-Роуд, но, проживя с Маккуином в одном доме месяца два, Ричард начал чувствовать себя неуютно. «Как только я переехал, он начал меня контролировать, – вспоминает Ричард. – Мне казалось, что я теряю всякое чувство самоидентичности. А еще он все время намекал на своего рода «свадьбу». По-моему, мои отказы только бесили его. Он думал, что я не хочу церемонии, потому что не люблю его или он мне недостаточно нравится. В конце концов из-за этого начались скандалы. Вскоре я съехал от него и вернулся в квартиру в Уэст-Хэмпстеде, которую снимал со знакомыми. Отношения давались Ли с трудом. Он хотел управлять своими партнерами, но его тянуло к тем, кто на это не шел. Его положительной чертой было заразительное, невероятное веселье, но, когда он находился в мрачном настроении, с ним по-настоящему трудно было иметь дело, это было утомительно и высасывало все силы».

Кроме того, Ричард заметил, что на Ли начала сказываться усталость, вызванная необходимостью каждый год готовить множество коллекций. Во время подготовки к показам, когда Маккуин часто срывался на окружающих, Ричард предпочитал устраняться. «То, что он стоял на пьедестале, лишь ухудшало дело, потому что он уже не мог сделать обычную, рядовую коллекцию. Его показы должны были изумлять, шокировать… Он во многом не монтировался с миром моды, что в глубине души понимал. У него было несколько настоящих друзей, но его часто окружали люди, общение с которыми шло ему во вред, – я бы назвал их тусовщиками. Они плохо влияли на него. Не думаю, что ему нравились бесконечные тусовки, так как он был невероятно чувствительным и очень домашним. К стрессу добавлялись наркотики и люди, которые оказывали на него дурное влияние. В результате получалась взрывоопасная смесь».

В ноябре 1999 года Маккуин продал дом на Хиллмартон-Роуд за 820 тысяч фунтов, заработав на продаже 200 тысяч фунтов, и переехал в съемную квартиру в Шордиче. Отношения Ли и Ричарда «увядали», и Маккуин сказал бойфренду, что хочет провести какое-то время в Нью-Йорке. 8 декабря Ли посетил открытие небоскреба LVMH на 57-й улице. На ужине Маккуин, одетый в черный костюм и белую рубашку, сидел рядом с моделью Карен Элсон и Элтоном Джоном. Ричард Бретт ожидал, что на Новый год Ли вернется в Лондон, но в разговоре по телефону стало ясно, что у Маккуина другие планы. «Он сказал, что встретит Новый год в Нью-Йорке, – вспоминает Ричард. – Я сказал: «Но ведь это миленниум, так что, если мы не встретим его вместе, ничего хорошего не жди». А он ответил: «Да, наверное». И все, это был конец».[692]

Истинной причиной разрыва стало то, что Маккуин встретил другого: Джея Массакре, красивого 22-летнего студента, который изучал фотографию. Он родился в Париже, а вырос в Сан-Франциско. Пара познакомилась в баре в Хокстоне, где Джей подрабатывал. «Мы обменивались записочками, которые передавали через официантку, разносившую коктейли», – вспоминает Джей, ставший теперь стилистом.[693] При первой их встрече присутствовал Себастьян Понс. «Ли сказал мне: «Прямо не верится, что он на меня запал», – вспоминает Понс. – Еще ему нравилось, что Джей не знал, кто он такой. Любовь играла большую роль в жизни Ли. Если он был в хорошем настроении и их отношения шли хорошо, у него и с работой все ладилось».[694] Осенью 1999 года Джей и Ли настолько сблизились, что Маккуин пригласил его с собой в поместье «Хиллз» на выходные. «Нам нравилось сидеть дома и готовить, – говорит Джей. – Он был такой – очень домашний. Помню, мы устроили ужин по случаю Дня благодарения и одновременно Дня Гая Фокса. Он громко смеялся, и рядом с ним было хорошо, весело. Когда я думаю о нем, то первым делом всегда вспоминаю его смех». Хотя Ли говорил Ричарду, что встретит Новый 2000 год в Нью-Йорке, на самом деле он увез своего нового бойфренда Джея на Мальдивы.[695] Маккуин начал новое тысячелетие счастливым и здоровым – до того он потерял около 10 кг веса. По его словам, похудеть ему помог отказ от дрянной еды, суррогатов. Кроме того, он регулярно принимал хитозан, пищевую добавку, которую покупал в «Харродз». Он считал, что эта добавка препятствует усвоению жира. Из отпуска он вернулся, чувствуя себя лучше, чем раньше. «Глаза ясные, сияющие и кажутся особенно синими на фоне загара», – как написали о нем в то время.[696]