Оливковое дерево - Люсинда Райли

Поздоровавшись со швейцаром, Хелена прошла по лабиринту коридоров к своей гримерке, где сбросила пальто с меховым воротником и надела репетиционное трико и гетры. Добавила любимую, немного побитую молью полосатую кофту, чтобы уберечься от холода, пока тело не разогреется. Собрала белокурые волосы в пучок, плотно завязала атласные ленты пуантов на лодыжках и покинула гримерку, свое убежище.

Разные танцоры труппы уже ждали на громадной сцене, болтая группками или растягиваясь у станка. Несмотря на подавленное состояние, Хелена не могла сдержать печальную улыбку, размышляя о контрасте между разномастными репетиционными костюмами (в комплекте с дырявыми колготками) и лицами танцоров без грима – и тем, как они все будут выглядеть вечером на сцене. Она слегка содрогнулась, на мгновение вглядевшись в темноту пустого зала, который позже будет ослепительно освещен, демонстрируя великолепие позолоченных балконов, до отказа забитых предвкушающей публикой, – больше двух тысяч человек.

Поздоровавшись с коллегами, она заняла место у станка. Появился руководящий классом репетитор, заиграл пианист, и класс начался обычными плие. Хелене не надо было думать об экзерсисах: тело выполняло их столько тысяч раз, что работало на автопилоте, готовя себя к ответственной роли Сильфиды. Накануне состоялась генеральная репетиция, и все прошло хорошо, хотя она впервые исполняла эту роль и сильно нервничала; но по опыту знала, что перед публикой, на волне адреналина, станцует лучше.

– Доброе утро, Хелена, cara, – раздалось за спиной, когда Фабио занял место у станка.

– Снова опаздываешь, – упрекнула она, когда все повернулись, чтобы выполнить тот же экзерсис на другой ноге.

– Это все будильник, он явно сломан, – ответил он, лукаво закатив темные глаза.

Хелена знала, что на языке Фабио это означает роман.

– Что ж, уверена, ты мне все расскажешь после класса.

В тот вечер Хелена сидела в гримерке, опытной рукой заканчивая грим. День был заполнен событиями: утренняя репетиция, потом многочисленные интервью после ланча. Времени на отдых было мало, и она чувствовала пронизывающую ее электрическую энергию нервного напряжения. Чтобы отвлечься, она взяла карточку, лежащую возле пышного букета белых роз – самого большого и роскошного из нескольких цветочных подношений, расставленных по комнате, – и прочитала ее.

«Дражайшая Хелена!

Позвольте вновь поблагодарить Вас за то, что оказали мне честь отобедать со мной на прошлой неделе и что согласились сопровождать меня на завтрашний бал. Удачи сегодня вечером. Я буду любоваться Вами из зала.

Ваш Ф.

Потом Хелена заметила, что среди цветов спрятан маленький пакет, завернутый в серебряную папиросную бумагу. Развернув упаковку, она обнаружила бархатную коробочку и открыла крышку. Внутри лежало изящное ожерелье из трех сверкающих каплевидных бриллиантов на тоненькой цепочке. Она откинулась на спинку стула, ошеломленная расточительностью подарка. Смотрела на свое отражение в зеркале и не знала, смеяться или плакать над иронией судьбы.

Впервые Хелену представили принцу Фридриху месяц назад на фуршете после спектакля. Кто-то сказал ей, что он происходит из одной из старейших и богатейших семей Австрии и проявляет особый интерес к искусству. Несмотря на его красоту и учтивость, она не смогла выказать особого энтузиазма во время разговора. В конце концов, он не был Александром; а от того, что Фридрих олицетворял – на первый взгляд – все то, о чем могла мечтать женщина, стало еще хуже.

На следующий день она получила от него записку на тисненой бумаге с приглашением на обед. Хелена хотела сразу же отказаться, но знала, что ей отчаянно надо двигаться дальше после внезапного исчезновения Александра. Она рассказала о приглашении Фабио, когда они ждали за кулисами своего выхода.

– Мне пойти?

– Хелена, принц – это может посоперничать с любой балетной сказкой. Конечно, ты должна пойти!

Поэтому она, хоть и неохотно, приняла приглашение. И все прошло… неплохо.

После этого они виделись еще несколько раз. Он гораздо больше ее горел желанием встречаться так часто, как позволяло ее расписание. Фридрих действительно казался слишком уж хорош: красивый, культурный, богатый и страстно увлеченный ею.

– О чем еще может мечтать женщина? Я просто не понимаю тебя, Хелена, – Фабио закатил глаза на явное отсутствие энтузиазма, когда спросил ее, как развиваются отношения.

«Ни о чем», – подумала про себя Хелена.

Ощущение было, размышляла она теперь, надев ожерелье на шею и глядя, как оно удобно устроилось между ключиц, будто она потеряла способность чувствовать.

– Вы – моя Грейс Келли, – сказал Фридрих при их последней встрече, поцеловав ей пальцы над столом. – Я хочу сделать вас своей принцессой.

Потом он официально попросил оказать ему честь посетить с ним новогодний бал, который должен был состояться в легендарном дворце Хофбург.

– Хочу показать вас всем, – сказал он.

И хотя настроение у нее было совсем не праздничное, Хелена подумала, что будет невежливо отказаться, в особенности потому, что это было одно из самых ожидаемых событий светской жизни Вены. И еще это означало, что она, по крайней мере, не будет рыдать в одиночестве, когда по всему городу колокола возвестят Новый год.

Приняв приглашение на бал, Хелена поняла, что у нее нет ничего подходящего для такого мероприятия, поэтому объяснила ситуацию Кларе, своей доверенной костюмерше в театре. Клара, в стиле настоящей феи-крестной, увлекла ее в костюмерную, где они нашли изысканное бледно-розовое бальное платье. В нем Хелена действительно была похожа на принцессу.

Сейчас оно висело на вешалке в защитном полиэтиленовом чехле, готовое – после небольшой подгонки, – чтобы она забрала его домой после спектакля. Словно по сигналу, в гримерку влетела Клара с сегодняшним сценическим костюмом Хелены: колыхающиеся слои белого тюля, шифона и блесток.

– Ну же, фрау Бомонт, вы должны готовиться, мы имеем мало времени, – скомандовала она на английском с сильным акцентом.

Клара собрала волосы Хелены в высокий пучок, добавив маленькую жемчужину и заколки со стразами, которые будут сверкать и переливаться при свете. Потом вылила на волосы столько лака, что хватило бы выдержать ядерную атаку, и помогла Хелене надеть костюм, стараясь не запачкать его густым сценическим гримом. Взгляд глаз-бусинок упал на открытую бархатную коробочку, стоящую на туалетном столике.

– Это подарок? – спросила она, указывая на коробочку.

– Да.

– От кого?

– Друга.

– Вы говорите о принце?

Хелена робко кивнула.

– Не смущайтесь. Вы такая красавица. И я знаю, он ведет вас на бал завтра вечером. Это ожерелье идеально подойдет к вашему платью.

– Да, пожалуй.

– И я подумала, фрау Бомонт. Завтра я приду в вашу квартиру и помогу вам с приготовлениями, – объявила Клара, словно это был fait accompli[14].

– Право же, это абсолютно лишнее, – запротестовала Хелена.

– Но как вы застегнете платье без моей помощи? На спине много маленьких жемчужных пуговиц. И еще я могу сделать прическу, которая сделает вам наилучший вид.

Хелена сдалась, зная по опыту, что сопротивляться Кларе бесполезно.

– Спасибо, вы очень любезны.

Времени для дальнейших разговоров не осталось. Клара раздраженно зацокала языком, услышав пятиминутный