Хардкор - Владимир Венгловский

Мы оставили гасторниса под навесом у входа и вошли в дом. Теплый, с запахом прокисшего молока, по своему уютный, он обещал передышку уставшему путнику. В сенях стоял хмурый бородатый хозяин в полушубке, сжимая взведенный арбалет. На его волосах таяли снежинки, значит, именно он открыл ворота.

— Цены у нас высокие, — не церемонясь, заявил он вместо приветствия. — Не можете заплатить — убирайтесь, откудова пришли.

Олег усмехнулся, вынул золотую монету и щелчком отправил хозяину постоялого двора. Тот ловко поймал вознаграждение и проверил монету на зуб.

— Ольха! — прокричал он вглубь дома. — Готов обед для гостей! Поживее, а то ворочаешься, как сонный шестиног. Давайте-ка к столу, — обратился он уже к нам.

Длинный стол с лавками по обеим сторонам стоял в центре большой комнаты. Деревянная лестница вела на второй этаж. У очага возилась Ольха — упитанная хозяйка со шрамом на правой щеке.

— Они люди или NPC? — шепотом спросил у меня Олег.

— Не знаю, — ответил я. — С некоторых пор я утратил возможность понимать, кто есть кто. Игра затягивает, не позволяет увидеть разницу между живым и придуманным.

— Можете звать меня Гвеном, — сообщил хозяин, ставя на стол бочонок. — Медовуха обойдется вам еще в один золотой. Ольха вскоре жрать подаст, а мы выпьем. Выпьем за то, чтобы быстрее прошел снегопад. Выпьем, чтобы согреть ваши кости.

Олег оставил на столе монету и Гвен накрыл ее ладонью. После чего наполнил деревянные кружки пенящимся напитком. Хорошо, что Вот щедро снабдил нас деньгами, прежде чем мы расстались.

— Свежая медовуха, вчера варил, будто ведал, что появитесь.

— Ты знал, — подала голос Ольха.

Лестница скрипнула — по ней медленно спускалась тощая девчонка с большими голубыми глазами, ступая по холодной древесине босыми ногами. Белое помятое платье с зашнурованным вырезом доходило ей до пят.

— Она, — сказала Илва.

— Юрха! Марш в свою комнату! — закричал хозяин.

— Пусть останется. — Илва мягко опустила ладонь на большую лапу Гвена, и тот почему-то смутился, отдернул руку. — Твоя дочка?

— Да… Доча.

Юрха молча подошла к столу и села возле отца напротив нас. Голубые глаза немигающе смотрели на меня.

— Выпускаете дочку гулять в такой буран? — спросил я.

Гвен прищурился.

— Нет, с чего вы взяли? — сказал он и перевел тему разговора: — Вы в Грьёдт? Опасно нынче. Говорят, в Вормс тролли каждую ночь приходят.

— А у вас? — поинтересовался Олег. — Как вы тут живете одни? Не боитесь троллей?

— Нет. Мы туточки тихо живем, ни с кем не ссоримся.

Вот только хозяин встречает гостей с арбалетом. И не задает лишних вопросов — кто мы и откуда.

— Гости к нам нечасто теперича заходят, — будто прочитав мои мысли, сказал Гвен. — Любой посетитель сейчас на цену золота, — усмехнулся он.

— Ешьте! — Ольха опустила на стол казанок с едой и расставила тарелки.

Открыла крышку, и на нас повеяло ароматом тушеного мяса с капустой.

— Это дело, — наконец улыбнулся Гвен, вытирая руки о полушубок.

Ольха разложила еду по тарелкам, и Гвен принялся есть, громко чавкая. В моей порции оказалось что-то длинное, напоминающее суставчатую ногу огромного насекомого.

— Что это? — спросил я.

— Мясо, — ответил Гвен. — Вчера подстрелил одного йорма. Всадил ему болт прямо между глаз.

Ольха улыбнулась. От шрама, задевающего губы, улыбка получилась кривой. Юрха не притрагивалась к еде, сидела и глазела на меня, отчего становилось не по себе.

— Присаживайся, — обратился хозяин к жене, та, насыпала себе еды и села за дальний конец стола.

Потом поставила рядом свечу и достала огниво. Прежде чем она успела выбить искры, Олег взмахнул рукой, и над свечой заплясал огонек. Ольха замерла, непонимающе глядя на него. В свете дрожащего пламени показалось, что черная лапа, лежащая в ее тарелке, шевелится, но это была всего лишь иллюзия.

— Ты волшебник? — спросил Гвен.

Вместо ответа Олег положил на стол руки, и над его раскрытыми ладонями в воздухе зависли огненные руны. Их свет отражался в голубых глазах Юрхи.

Илва сидела возле меня, исподтишка наблюдая за хозяевами. Я попытался ухватить ложкой лапу йорма, но она выскользнула и шлепнулась обратно на тарелку. В это время Гвен ловко расправлялся со своей с помощью большого ножа. Раскроил черный панцирь и теперь сосредоточенно выуживал розовое мясо.

— Хочу есть, — сказала Юрха, глядя на меня.

Синева ее глаз была потрясающе глубокой, как вода в горном озере, и такой же холодной. Голос — словно шелест травы на поле от сильного ветра.

— Ешь, доча, чего ты, — прикоснулся к ее ладони Гвен.

Илва опустила руку мне на ногу. Я заметал, как Волчица принюхивается.

— И давно у вас живет тролль? — наконец спросила она.

Ее пальцы сжались, показалось, что когти пробьют плотную ткань штанов. Гвен застыл, из уголка его рта на тарелку шлепнулся кусок мяса.

— Доча, выйди, — сказал он.

Та, что-то почувствовав в его голосе, безропотно встала и прошла вверх по лестнице, напоследок обернувшись ко мне. Гвен почистил нож и положил возле тарелки. Я незаметно опустил ладонь на свой меч, который не снимал с пояса. Законы гостеприимства — дело хорошее, но с оружием расставаться не хотелось.

— Десять лет минуло с тех пор, как она пришла в наш дом, — наконец произнес Гвен. — Маленькая девочка с небесно-голубыми глазами. Ты думаешь, мы не поняли сразу, кто она? Думаешь, было легко жить поначалу вместе с… чудовищем?

Ольха шумно вздохнула.

— Десять лет назад она стояла на нашем крыльце и смотрела своими глазищами. А ты бы выгнал? Пусть чудовище. Пусть странная. Но ребенок же. Может быть, ее родителей убили. Я не спрашивал. Она не рассказывала. И вы знаете что, — наклонился он к нам через стол. — Думаете, почему мы выжили в этой глуши? Из-за нее и выжили. Не нападают тролли на своих. Наша доча нас и спасает.

На втором этаже послышался скрипящий звук: «Х-х-е-е!», и по равнине эхом прокатился ответный всхлип. Гвен молча налил себе кружку медовухи и залпом осушил до дна.

— Вот такие дела, — сказал он.

— Ваша жизнь, — подал голос Олег. — Ваш выбор. Кто мы, чтобы осуждать или решать за вас, что верно, а что нет. Х-х-е-е! — внезапно выдохнул он и закашлялся.

Вскочившая Илва застучала ладонью по его спине.

— Тролли, — сказал Гвен. — Буран. Ночь близко. Оставайтесь, хотя это вам и влетит в денежку. Кровати мы вам постелем в гостевых. Печку растопим. Отправитесь в Грьёдт с рассветом.

Звучало заманчиво.

— Остаемся? — спросил Ёжик, сидящий возле отца.

— Возможно, — ответил Олег. — Всё равно в буране не добраться на одном гасторнисе. Второй сломался.

— Сломался? — заинтересовался Гвен. — У вас творения саргарцев?

— Да, — кивнул я.

— И далеко отсюда ваша птичка опрокинулась?

— Рядом, метров пятьдесят на юг по дороге. Вторая стоит у вас под навесом.

— Сколько дадите, если починю?

— Достаточно, — недоверчиво сказал Олег.

Гвен, кряхтя, поднялся, достал из большого окованного железом сундука сумку и вышел из дома.

— Вы не смотрите, что он у меня такой, — сказала Ольха. — Гвен раньше у торгашей служил, разные места повидал, только рассказывать не любит. А потом здесь осел, значит. Здесь трудно выживать в не сезон, когда торговцев мало ездит.

Услышав скрип входной двери, на лестнице вновь показалась Юрха. Сначала были видны лишь ее голые ступни, а затем девушка наклонилась и принялась меня разглядывать.

— Слышала, что отец сказал? — прикрикнула на нее Ольха. — Марш к себе!

Юрха зашлепала по ступеням и скрылась на втором этаже.

— Вы ешьте, ешьте, я вам сейчас кровати постелю, — забеспокоилась хозяйка. — У нас три комнаты для гостей.

— Я с папой, — сразу сообщил Ёжик.

Олег промолчал.

Под вечер, когда поля затопила темнота, а буран и не думал прекращаться, Гвен вернулся.

— Бегает ваша птичка, — не без самодовольства сообщил он. — До Грьёдта дотянет, а там можете выбросить. Вам повезло, что у торговцев, с которыми я ездил, была подобная тварь. У них есть запасной накопитель молний, надобно только знать, как его подключить. На втором гасторнисе я тоже его задействовал. Так что с вас десять монет.

Олег крякнул, но безропотно полез в мешок за деньгами.

— И за ночлег еще пять, — быстро сказал хозяин.

— Три, — сказала Илва.

Гвен посмотрел на ее оскаленные клыки и согласился.

Ночью за плотно закрытыми ставнями ревел буран. Сквозь его завывания слышалось, как на равнине протяжно и заунывно вздыхали тролли, будто где-то далеко подавала голос жерлянка. Ольха перестаралась с печью — воздух в моей комнате был жарким и душным до выступившего пота. В соседних комнатах спали Илва и Ежик с Олегом, храп которого проникал сквозь бревенчатую стену. В одном из бревен, как раз над моим ухом, монотонно тикал жучок-древоточец, отсчитывая время.