Хардкор - Владимир Венгловский

— Возможно.

— В Призрачном городе мои умения не выросли, — продолжил рассуждать я. — В той игре другие характеристики, другие параметры — возросло лишь мастерство применения лейфтра. Но я чувствовал силу, накопленную здесь, и не заметил разницы при владении мечом. Старые умения сохраняются у виртуала, но не отображаются и не наращиваются при выходе за пределы игры?

— Да.

— Значит, я нужен тебе за границей «Хвергельмира»? Ты собираешься покинуть игру, выйти в пространство Чендлера и добраться до своего «квантума»?

— Ты прав.

— Но так раньше никто не делал!

— Значит, мы будем первыми. Кто знает, опасности какие, подстерегают нас на том пути?

— Ты сумасшедший!

— Может быть. — Вот снова отхлебнул настойку и вытер рот рукавом. — Хвергельмир бесконечен. Когда персонаж доходит до его границ, генерируются новые области. Там, где никого нет, визуальные объекты уничтожаются, оставляя лишь архив данных, шаблон, по которому вновь создастся окружение, когда оно попадет в чью-то зону видимости. Так требуется минимум памяти. Невозможно преодолеть пустыню Саргары на востоке или пройти через нескончаемые горы Драгборна на западе. Но почему все так стремятся в океан, за горы, что поднимаются среди торосов, где за перевалом воющих духов стоит замерзший Иггдрасиль? Словно их тянет неведомая сила, как бабочек к свету. Путешественники гибнут в тех местах с грезами о неосуществимой мечте.

Я вспомнил Гулльвейг.

«Ты погибнешь там сама, тебе нужен я».

Ее губы прикасались к щеке, опускались на грудь.

«Мне не нужна ничья помощь».

— В море туманов вода устремляется в пропасть Гиннунгагап, — продолжил Вот. — Мост Биврёст, сотканный над бездной из радуги, ведет к выходу из игры. Один единственный порт, не найденный службой безопасности, который я спрятал на границе «Хвергельмира».

— Пересечь северный океан? — спросил я, забирая у него бутыль.

— Да. Мимо заледеневшего, словно покрытого хрусталем Иггдрасиля, сквозь ледяные торосы по толстому льду, под которым дремлет Ёрмунганд. Где в толще океана плавают русалки и кракены, а среди туманов летают драконы. — Вот смотрел сквозь меня невидящим взором. — Всё же, я создал красивый мир. Величественный и красивый.

— Ты не в себе, — сказал я. — Не мог выход устроить поближе? Любите вы всё усложнять. Настойка кончилась. Поищем еще? Кстати, саргарцы в своем подземелье пытались устроить модель твоей пропасти. Что если бы у них получилось, и они открыли бы новый порт?

— Не знаю, — пожал Вот плечами. — Ты точно хочешь это узнать? Порой в играх происходят странные события, которые не объяснишь простыми сбоями, и встречаются странные создания.

— Такие как Джереон? — спросил я.

При имени старого тролля Вот вздрогнул.

— Что знаешь ты о нем?

— Только то, что он сообщил сам: предлагал мне вечную жизнь в игре в обмен на твою смерть. И что он пришелец из мира, лежащего по другую сторону пространства Чендлера. Это правда?

— Что правда, а что ложь — в игре не разобраться. Проверить россказни безумцев, поверь, не стоит и стараться.

Он отвернулся и принялся рыться в обломках, как курица в поисках червя. Его опять коротнуло на неуклюжее рифмование. Включилась защитная реакция?

— Чем ты ему не угодил? Что за мир, лежащий за пределами пространства Чендлера? Неужели в игры приходят игроки, которые не являются людьми?

Вот достал разбитую склянку и отбросил в сторону.

— На эти вопросы, возможно, сможешь ты ответить лишь сам. Не помогу тебе.

— Напиваетесь? — спросила Илва, появляясь в дверях. — Во что мою таверну превратили! Теперь вы просто обязаны взять меня с собой. Мальчики, вы договорились о том, куда нам отправляться? Олег и Ёжик готовы к путешествию.

— Да, — буркнул я. — Договорились. Поплывем на край мира.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Илва.

Мы отправились во второй половине дня на двух гасторнисах. Ёжик сидел позади Олега, Илва ехала со мной. Она прижималась к моей спине, я чувствовал на своем ухе ее теплое дыхание, а сквозь куртку ощущались упругие выпуклости. В памяти нет-нет, да и всплывало замершее изображение из Призрачного города.

Как говорила Илва: «Я прирожденная охотница». Когда ее теплое дыхание щекотало ухо, хотелось, чтобы она куснула его острыми зубками.

Вот не поехал с нами, лишь загадочно усмехнулся и сказал, что будет ждать в месте назначения. Наш путь лежал по заснеженной дороге в прибрежные земли, где находился маленький городок Грьёдт — местечко на тысячу жителей, отличающееся от подобных ему поселений лишь своим портом — стоянкой для рыболовных суден, охотничьих баржей и шхун авантюристов всех мастей. Здесь перекупщики скупали задешево моржовые бивни и шкуры. Бочки с топленым жиром перекатывались с палуб плоских, неуклюжих, как утки на берегу, охотничьих корабликов на повозки купцов с запряженными шестиногами. Здесь добытчики огненного льда находили своих покупателей, скупающих за бесценок нетающие льдинки, в которых замерзло дыхание морозных великанов. Через некоторое время драгоценности будут сверкать в ушах и на шеях городских красавиц — белокожих изнеженных барышень, так не похожих на жен местных рыбаков и охотников. Но для того, чтобы продать товар — в сто, в тысячу раз дороже, надо пересечь снежную равнину, где поджидают тролли и разбойники. Где с океана в снежном буране может появиться дракон. Многие предпочитают не рисковать, поэтому купцы, те, кто выживали, зарабатывали целое состояние.

«Там мы сможем нанять корабль до моря туманов», — сказал Вот на прощание.

«Да? — удивился я. — Ты давно был в прибрежных землях? Неужели есть сумасшедшие, кто отважится на такое путешествие?»

Вот пожал плечами.

«Деньги решают всё».

Железный лес давно закончился, исчезли одинокие деревья. Равнина, скрытая бураном, простиралась во все стороны. За несколько часов пути нам не встретился ни один человек. Лишь изредка сквозь снежные вихри виднелись фигуры гигантов — возможно, троллей, а возможно, забредших в поисках добычи морозных великанов. Но они могли и почудиться — мало ли, что привидится в буране?

— Смотрите! — вскрикнула Илва. — Там ребенок!

В той стороне, куда она показывала, были лишь сугробы, и заструги протягивали по полю свои длинные гребни.

— Я точно видела! Девчонка лет семнадцати, тощая. Стояла, как призрак у дороги. Вон она!

— Где? Нет там никого, — сказал я. — Тебе показалось.

Но на мгновение мне самому почудилось, что в снежных вихрях растаяла чья-то белая фигура. Илва фыркнули, укусила меня за ухо и прошептала:

— Мне не показалось.

От ее дыхания по спине прокатилась теплая волна.

— Надо переждать буран! — прокричал Олег. — Нас совсем занесет!

— Где переждать?!

Мой гасторнис заскрипел, неуклюже прошел несколько шагов и остановился с поднятой ногой. Искры между металлическими пластинами на его теле начали затихать.

— Н-но! Давай, пернатый!

Этого еще не хватало! Илва соскочила на землю и черным волком исчезла в буране. Гасторнис закашлялся и дернулся в тщетной попытке пойти дальше. На сколько хватает электричества, заставляющего передвигаться мертвую птицу? Остаться без скакуна в буране меня не радовало.

— Н-но!

Где-то раздался приглушенный снегопадом рык Волчицы.

— Игорь, что у тебя? — закричал Олег.

Гасторнис пошатнулся и начал заваливаться вперед, я едва успел выпрыгнуть из седла. Мой скакун рухнул, подняв кучу снега. Последняя искра проскочила на его шее, и гасторнис затих.

— Иго-о-орь!

Я стоял и смотрел на неподвижное тело давно мертвой птицы. Снежинки всё падали и падали, оседая на металле и торчащих перьях, опускались на мою куртку, оставались на ладонях ледяными кристалликами, не желая таять. Некоторые из них блестели, словно принесли с собой капельку дыхания морозных великанов. Накатило чувство нереального, захлестнуло с головой, превратив окружающее в нагромождение спрайтов и 3D-объектов. В воздухе кружились однообразные нарисованные снежинки как на старом скринсейвере. Олег и Ёжик сидели на нарисованном гасторнисе и выглядели плоским задним фоном. На еще одном фоне виднелся занесенный снегом сруб.

— Там! — пролаяла Волчица, выныривая из снегопада. — Дом!

Ее объемная шерсть, шевелящаяся от ветра, выглядела настоящей. Чувство нереальности происходящего схлынуло. Видимость перекрыл снегопад.

— Я видел, — сказал я. — Мы идем к дому.

Илва вернула свой человеческий облик.

— В снегу есть следы, — произнесла она. — Я говорила — мне не могло показаться.

Мы пошли следом за гасторнисом Олега в сторону, где увидели дом.

Сруб оказался достаточно большим, невзирая на то, что бревна привезли издалека. Забор-частокол окружал его со всех сторон, над большими открытыми воротами висела деревянная табличка «Постоялый двор», без названия или изображения, которыми обычно украшают подобные заведения. На воротах сидел ворон с желтым глазом. Увидев нас, он закаркал, сорвался с места и скрылся среди бурана.