Мир приключений, 1989 - Сергей Абрамов

Сомневаться не приходилось: мальчик умирал. А у нее нет даже аптечки из штатного снаряжения десантника! Сама отказалась взять ее, чтобы не иметь перед ленинградцами никаких преимуществ в медицинском обеспечении, быть с ними наравне. Какая ужасная расплата за глупую щепетильность! В аптечке-то осязательно должны были быть стимуляторы, применяемые десантниками при аварийных ситуациях. Только они, пожалуй, могли бы сейчас спасти Сережу. Нужен стимулятор, немедленно! А его нет. Тогда заменитель. Какой? Скорее же…

Сандра лихорадочно перебирала вариант за вариантом. Напрасно. Да и что могла найти она в ледяной пустой комнате?

Слабый язычок коптилки не в силах разогнать мрак. Видны лишь стол, Катенька, не дождавшаяся своего хлеба. Сережа. Он еще жив, еще вьется парок дыхания у рта. Но он обречен…

Мал круг от светлячка коптилки, а дальше — черным-черно. И тишина. Полная, ничем не нарушаемая…

И вдруг возникла мысль! Стимулятором для Сережи может еще стать необычайно сильное душевное потрясение. А энергии маяка достаточно, чтобы на несколько минут включить пятый блок. Надо только не ошибиться с выбором — найти единственно правильное решение…

…На угольно-черном фоне, расшитом блестками звезд, сиял голубовато-зеленый диск Земли. Под белоснежной пеленой облаков, там, где они разрывались, угадывались очертания желтой Африки, темно-коричневой Азии, зеленоватой Австралии…

Сережа ничуть не удивился. Именно так он и представлял себе Землю из космоса.

Планета быстро сокращалась в размерах — меньше, меньше. Остался крошечный диск величиной в трехкопеечную монету — никакие детали континентов не различимы на ней… Уже планета с копеечку. Она неуклонно уменьшается, унося города, людей с их переживаниями и заботами, запах сирени, омытой весенним дождем, августовскую медно-красную луну над черной речкой, лукавый взгляд девчонки с соседнего двора, несбывшиеся мечты о звездоплавании…

«Когда человек умирает, он видит стремительно отдаляющийся диск Земли, — догадался Сережа. — Ведь умирающий навсегда улетает, оставляя на ней все. И я оставляю…»

Но Сереже не жалко. Ему хорошо и спокойно. Не терзает больше голод, не леденит холод. Ему теперь ничего не надо!

Уже погасла голубенькая бусинка Земли… Черный, непроглядный мрак… Абсолютная тишина Великого Космоса…

Но что это? Тишина нарушена. Внезапно зазвучала музыка. Откуда она, если кругом пустота бездны?… Пение какое-то…

До Сережи, едва слышимые, из немыслимой дали донеслись слова, от которых сердце встрепенулось:

День победы, как он был от нас далек,Как в костре потухшем таял уголек…Были версты, обожженные в пыли, —Этот день мы приближали, как могли…

Не об этом ли, замерзая в ледяной ночи, тысячи раз мечтал он? Неужели свершилось?

Сережа прислушался… и открыл глаза. Он находился на кровати в комнате, такой же холодной и черной, как космос.

Теплится коптилка. Тетя Сандра, сгорбившись, сидит рядом, держит его руку в своей… В недоумении Сережа переводит взгляд в сторону репродуктора, висящего на стене: не оттуда ли звуки? Нет, репродуктор молчит.

А музыка усиливается, нарастает, близится! Она звучит отовсюду! И происходит невероятное. Темноту разрывает сияние солнечных лучей! В комнату низвергается сверкающий водопад света, а вместе с ним — ликующий гром оркестра и звучание мощного хора:

…Этот день ПобедыПорохом пропах.Это праздникС сединою на висках.Это радостьСо слезами на глазахДень Победы! День Победы!

Комната исчезла. Перед Сережей — летняя Красная площадь. Идет военный парад. Мавзолей совсем близко. Одна за другой подходят шеренги красноармейцев в касках, совершают крутой поворот. И, брезгливо брошенные, к подножию Мавзолея летят фашистские знамена с ненавистной свастикой!

Здравствуй, мама, возвратились мы не все…Босиком бы пробежаться по росе…Пол-Европы прошагали, пол-Земли, —Этот день мы приближали, как могли…

… Мчатся поезда. Паровозы — в цветах. На них транспаранты: «Встречай, Родина!» В раскрытых дверях вагонов машут, смеются… Людские водовороты привокзальных площадей… Дети, кидающиеся навстречу отцам.

К солдату в пилотке стремглав бросается молодая женщина, обнимает, повиснув на шее. Он целует ее — и крупным планом сквозь слезы сияние ее взгляда…

…Это радостьСо слезами на глазах —День Победы!День Победы!День Победы!..

Внезапно все оборвалось: видения, музыка. Вновь — темнота, огонек коптилки, тишина склепа. Но мальчишечье сердце, взволнованное, теперь не желало останавливаться — оно билось сильно и часто! И чудо свершилось: Сережа попросил поесть! А потом он спросил:

— Тетя Сандра, потрогайте мой лоб. У меня жар?

— Лоб холодный.

— А я бредил. Слышал удивительную песню про День Победы. Даже кино про Победу видел, прямо здесь, в комнате, цветное какое-то. И такое правдивое, словно Победа уже произошла.

— А может быть, так все и будет, как ты видел? — мягко спросила Сандра.

— Вряд ли. Что Победа наша — правильно. Но красноармейцы и командиры на параде на Красной площади были в погонах!.. А песня и вправду замечательная. Больше не услышу…

— Услышишь, — ласково гладя мальчика по щеке, пообещала Сандра.

— Опять в бреду?

— В полном здравии. И когда вторично услышишь — не вспомнишь, что уже слышал ее сегодня, в сорок втором, как не вспомнишь и то, что еще в блокаде видел грядущий День Победы. Я приказываю тебе забыть все это!

И Сандра погрузила Сережу в гипнотический сон…

С беспокойством и тревогой смотрела она на уснувшего мальчика. Выдержит ли он завтра переезд через Ладогу?…

На броши замерцала красная точка — сигнал, что маяк, полностью отдавший свой резервный запас энергии пятому блоку фотеки, прекращает существование.

«Последняя ниточка, связывающая меня с родной эпохой, разорвана, — отрешенно подумала Сандра, — „сигнал бедствия“ тоже вышел из строя. Отныне никто мне не поможет».

Красная точка потухла.

Утром следующего дня Сандра на саночках дотянула Сережу до площади, откуда автобусы забирали детей и женщин для переправы через Ладожское озеро. Перед тем как везти мальчика, Сандра вынесла легкое, завернутое в одеяло тело Катеньки в сквер напротив дома — тоже сборный пункт, но для мертвых…