Ликвидация враждебного элемента: Националистический террор и советские репрессии в Восточной Европе - Александр Решидеович Дюков

человек, в Вильянди — 11 человек, в Печорах — 6 человек, в Хииумаа — 41[631]. В этот же ряд пытаются включить состоявшиеся в сентябре расстрелы в Курессааресском замке на о. Саарема. Однако подобная «добавка» неправомерна: если расстрелы заключенных в тюрьмах Тарту, Вильянди, Лихула и Хаапсалу проводились без судебного решения, то на Саареме расстрелы были приведением в исполнение смертных приговоров, вынесенных военным трибуналом (см. п. З.З)[632].

Таким образом, в общей сложности, по данным официальной историографии, в тюрьмах было расстреляно 267 человек. Следует отметить, что при определении численности расстрелянных в тюрьмах эстонские историки ориентируются на результаты эксгумаций, проводившихся сразу после оккупации республики немецкими властями. Соответственно, нет никакой гарантии, что в число эксгумированных трупов не были включены тела расстрелянных до начала войны.

Более точные цифры расстрелянных в тюрьмах Эстонии мы можем получить, обратившись к хранящимся в Государственном архиве Российской Федерации документам НКВД СССР. Согласно «Справке о количестве заключенных, выбывших в ходе эвакуации» от 22 января 1942 г., в Эстонской ССР было расстреляно в тюрьмах 205 человек и еще 40 было освобождено при эвакуации[633].

Разумеется, в неразберихе отступления из Эстонии и эти данные могут не быть исчерпывающими; общую численность расстрелянных заключенных тюрем, таким образом, можно определить примерно в 250 человек.

Важным обстоятельством является то, что эти расстрелы были проведены 8–9 июля. К этому времени немецкие войска заняли южную часть Эстонии и продолжали наступление. Удастся ли частям Красной Армии сдержать наступление противника, было неизвестно. Пока советские войска обороняли подступы к Вильянди и Тарту, в этих городах начались организованные националистическим подпольем вооруженные выступления; на улицах шли бои истребительных батальонов и групп эстонских националистов[634].

В этой напряженной обстановке возник вопрос о том, что следует делать с находящимися в городских тюрьмах заключенными. Все эти люди были арестованы уже во время войны, о чем, в частности, свидетельствует Март Лаар. «2 июля все заключенные Тартуской тюрьмы были отправлены в Сибирь, однако за следующую неделю тюрьма была снова переполнена, — говорится в работе Лаара. — Сюда были переведены заключенные из других мест заключений Южной Эстонии, а также люди, задержанные ополченцами истребительных батальонов»[635]. Содержавшиеся в тюрьмах заключенные подозревались в активной антисоветской деятельности; учитывая сложившуюся в Эстонии обстановку, эти подозрения были в большинстве случаев обоснованными.

Отпустить их было нельзя, а на эвакуацию вглубь СССР не оставалось времени. Решение местных властей было вполне предсказуемым. «За два дня до отступления советских властей из Тарту на заседании местного комитета ЭКП(б) по требованию председателя Тартуского отделения НКВД П. Афанасьева и секретаря ЦК ЭКП(б) Абронова было принято решение расстрелять заключенных. По распоряжению П. Афанасьева, решение было приведено в исполнение в ночь с 8 на 9 июля»[636].

При этом расстрелу подлежали не все заключенные, а только те, кто содержался под стражей по обвинению в опасных преступлениях; так, например, из 223 заключенных, находившихся, в Тартуской тюрьме, было расстреляно 192[637]. Всего же, как уже упоминалось, в ходе эвакуации эстонских тюрем было освобождено 40 человек[638].

Решение о расстреле заключенных в тюрьмах, безусловно, было внесудебным. Однако, учитывая сложившуюся ситуацию, оно было достаточно обоснованным. Необходимо принимать во внимание, что заключенные расстреливались только в том случае, когда создавалась угроза освобождения их немецкими войсками. Это была общесоюзная практика, вполне обоснованная в условиях войны[639].

Здесь следует упомянуть еще об одном важном обстоятельстве. Некоторые эстонские историки пишут, что расстрелы заключенных проводились в соответствии с распоряжением Москвы[640]. Однако документы опровергают это заявление.

Соответствующее решение действительно было принято, но принято достаточно поздно. Лишь 4 июля начальником тюремного отдела НКВД Никольским была подготовлена докладная записка на имя наркома внутренних дел СССР Берии. Вот этот документ:

«Дальнейший вывоз заключенных из тюрем прифронтовой полосы, как вновь арестованных после проведенной эвакуации тюрем, так и в порядке расширения зоны эвакуации считаем нецелесообразным, ввиду крайнего переполнения тыловых тюрем и трудностей с вагонами. Необходимо предоставить начальникам УНКГБ и УНКВД, в каждом отдельном случае, по согласованию с военным командованием решать вопрос о разгрузке тюрьмы от заключенных в следующем порядке:

1. Вывозу в тыл подлежат только подследственные заключенные, в отношении которых дальнейшее следствие необходимо для раскрытия диверсионных, шпионских и террористических организаций и агентуры врага.

2. Женщин с детьми при них, беременных и несовершеннолетних, за исключением диверсантов, шпионов, бандитов и т. п. — освобождать.

3. Всех заключенных по Указам Президиума Верховного Совета СССР от 26.6, 10.8 и 28.12 — 1940 г. и 9.4 с.г., а также осужденных за бытовые, служебные и другие маловажные преступления, или подследственных по делам о таких преступлениях, которые не являются социально опасными, использовать организованно на работах оборонного характера по указанию военного командования, с досрочным освобождением в момент эвакуации охраны тюрьмы.

4. Ко всем остальным заключенным (в том числе дезертирам) применять ВМН — расстрел.

Просим ваших указаний»[641]

К настоящему моменту точная дата утверждения предложения Никольского остается неизвестной; однако, как мы помним, расстрелы 8–9 июля в Тартуской тюрьме проводились не на основании директивы НКВД СССР, а на основании решения уездного комитета КП(б) Эстонии[642]. Таким образом, расстрелы заключенных в эстонских тюрьмах осуществлялись не по приказу из Москвы, а по инициативе местных властей.

3.5. Результаты борьбы с «лесными братьями»

Официальная эстонская историография утверждает, что из 2199 «убитых без суда» было