Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде - Александр Плетнёв

В складах армейского терминала порта Гамильтон были найдены вывозимые по программе перевооружения гранатомёты, зенитные комплексы и ещё куча всякого оружия, с которым ещё предстояло разобраться. Самые толковые солдаты и офицеры спешно на практике закрепляли полученные в теории знания.

Крупный аэропорты Нью-Йорка — „Кенеди“, „Ла Гуардион“ и „Беннетт“ и ещё ряд мелких транспортных объектов входили в расчёт морского десанта и сухопутных сил.

Выпустив, как цепных псов истребители и бомбардировщики, авианосец своим универсальным калибром поддержали эсминцы в обстреле станций береговой охраны.

Нью-Йорк, как гражданский город захвачен был легко. Кое-где ещё оказывали сопротивление полицейские и разрозненные отряды военных. Сновали вездесущие вертолёты.

Отряд морских пехотинцев — почти в полной выкладке на лёгкой бронированной технике рванули по мосту Верразано, сметая передовые отряды японцев. Не успевшие подтянуть ни противотанковые орудия, ни даже полевые пушки, части 14-ой дивизии ничего не могли противопоставить даже лёгкой противопульной броне „Брэдли“.

В заливе Лоуэр тяжело ворочался японский авианосец „Амаги“.

Реакция янки на армаду непрошенных гостей была запоздалой, в акватории мало что можно было разобрать и группу ударных вертолётов навели на крупную цель, обнаруженную в нескольких милях от берега.

Припечатанный сразу двумя противокорабельными ракетами, „Амаги“ присел на корму, команда тушила пожар в ангаре верхней полётной палубы, затапливая погреба авиационного боезапаса. Если бы на судне, как при обычном дальнем походе, наличествовал полный запас бомб, снарядов и топлива для самолётов — взлетели бы на воздух.

„Сикорские“ не унимались, засыпая авианосец ПТУРами и всякой мелочью. Зенитные расчёты полосовали небо ответным огнём, но способность геликоптеров зависать на месте, скользить в разных плоскостях и резко маневрировать оставляли их фактически неуязвимыми.

Прогнали назойливых „мух“ вернувшаяся на дозаправку часть авиагруппы авианосца, но „Амаги“ продолжал гореть, и посадка была невозможна.

Командир корабля капитан 1 ранга Ямамори Каменосуке понимал, что это снова последний бой „Амаги“. Пластыри в румпельном отделении были ненадёжны и испытания океаном могли не выдержать. Корабль управлялся изменением оборотов винтов.

После череды попаданий „нурсами“ в надстройку, корабельная связь была нарушена и стоя на боевом мостике, капитан отдавал команды через вестовых.

— Поддержим десант артиллерией, — сухо бросил он помощнику, — прикажите сменить курс. Мы едём на Нью-Йорк.

Впереди показалась широкая горловина входа в залив Аппер. Утро уже наползало на широту Большого яблока, и капитан с любопытством созерцал, открывающийся впереди вид на город, утыканный сталагмитами небоскрёбов.

— Техники исправили пикировщик, — доложил появившийся за спиной офицер из авиационного дивизиона.

— Какой пикировщик?

— При подъёме из ангара один из „аичи“ повредил плоскость, — пояснил офицер, — техники исправили. Самолёт готов к взлёту. Палубу расчистили от обломков.

— Мы не будем из-за одного самолёта становиться против ветра, — с едва заметным раздражением ответил капитан.

— Если машины выдадут полный ход, пилот сможет взлететь с нормальной загрузкой, — осторожно вмешался штурман.

Капитан молчал, переведя взгляд на серую полосу моста Верразано вытянутого прямо по курсу. До него было меньше трёх миль, и бинокль позволял даже рассмотреть натяжные тросы, тонкими нитями свисающие с высоких пилонов. От левого пролёта медленно ползли коробочки техники, вдруг окрасившиеся огоньками выстрелов. С другой стороны отвечали скудно, и американцы беспрепятственно катили через мост.

— Танки противника на мосту! — Капитан Ямамори резко повернулся к помощнику, — боевым расчётам зенитной артиллерии и дивизиону ракетных установок немедленно открыть огонь!

Несмотря на то, что большинство неуправляемых ракет из-за предельной дальности прошли мимо, в купе с залпами 127-мм универсальных орудий, огонь „Амаги“ буквально снёс с моста бронетехнику и пехотинцев.

— Этот мост для солдат генерала Хиякутаке станет большой проблемой, — проговорил не отрываясь от бинокля Ямамори, — снаряды изрядно покрошили фермы и пролёты, но мост устоял. Дайте полный ход и прикажите приготовиться к столкновению.

Выждав пока помощник, усиленно старающийся сохранить на лице спокойствие и деловую решимость, продублирует команду, капитан слегка кивнул офицеру авиационного дивизиона:

— Пусть пилот пробует взлететь.

Ещё бесперебойно работала сеть интернета и в мир посыпались всевозможные видеоролики. Наверное, одним из самых впечатляющих был почти получасовой, впоследствии смонтированный из нескольких. С разных ракурсов, в вполне сносном качестве.

Первые кадры шли от непосредственного участника: слегка подпрыгивающий фокус камеры с видом на вытянувшийся мост Верразано, капот „Хамви“, чуть далее обрезанная вихляющая корма „Брэдли“.

Японский авианосец, величаво взлохмачивая бурун острым носом, с дымящей пожаром кормой, он вдруг словно выбрасывает вперёд сотню спор, оставляющих за собой дымные дорожки реактивного выхлопа. Частят разбросанные по срезам пустующей палубы орудия.

Снова съёмка на мосту, клубящиеся в дыму и вспышках, перевёрнутый „Хаммер“, открытые в крике рты, мелькание кадров то с перевёрнутой, то с скособоченной перспективой.

Вид сбоку на авианосец, отрывающийся от палубы и с кажущимся непосильным трудом взбирающийся в небо самолёт.

И уже совсем с близкого ракурса с усиленным звуковым эффектом.

„Амаги“ нес свои неполные 18 тонн водоизмещения уже наверно на скорости 20 узлов. Нос, а затем широкий срез поднятой на пилонах полётной палубы, мощно ударили в опору моста, сминаясь сами, круша металлобетонную конструкцию. С надстройки авианосца полетели остатки блиндирования и, путаясь в растяжках, переплетенья антенн.

Перекрикивая скрежет раздираемого корпуса корабля, с визгом лопались натянутые тросы висячего моста. Центральный пролёт начала медленно прогибаться, и с шумом рухнул с высоты шестидесяти метров в воды Гудзона. Авианосная туша покорёженным носом окончательно засела на бетонной свае опоры и остановилась. Закрутив гребные винты на обратный ход, издавая скрип металла и грохот ссыпающихся блоков моста, судно безуспешно пыталось слезть с банки.

А в небе уже появилось возмездие в виде истребителя F-15. Самолёт принадлежал силам противовоздушной обороны, но учитывая боевую задачу, на внешние пилоны в спешке подвесили управляемы бомбы. Неизвестно какие задачи были у пилота, и что там у него трещит указаниями командования в наушниках, сверху весь хаос и разрушения выглядят по-другому, летящий над всем этим лётчик чувствует себя если не целым, то полубогом. Вот и этот взглянув, как садовник: „кто там на моей клумбе вредительствует?“, решил пройтись подручным инструментом. Получив изображение на экран с головки самонаведения бомбы, наложил метку на цель и отпустил GBU-15. Взрыватель был с замедлением против бетонных укреплений, и бомба, влетев в среднюю часть корабля между самолётоподъёмниками, продырявив внутренние палубы, рванула у самого днища. Заряд был мощный, судно дрогнуло, корпус надломился, вода тут же заполнила пустоты. Авианосец, как-то не торопясь, плавно просел на дно реки, надстройка и излом палубы осталась над водой, выказывая свою непотопляемость, а артиллерия ещё и громко заявляя об этом, осатанело шпигуя небо шрапнелью.

„Игл“ летел вне досягаемости 25-мм скорострельных автоматов „Амаги“. 127-мм зенитные пушки забрасывали каждую минуту 12 снарядов на шесть тысяч метров, японские наводчики не поспевали за быстролетящей целью и белые пятна разрывов появлялись в основном позади тактического истребителя.

Пилот ушёл, выжав из машины 2000 км/ч, ему ещё совершать разворот и продолжать облегчать самолёт.

Лётчик, вжимаемый в кресло перегрузкой, тянул ручку на себя. Положив самолёт на крыло, он намеревался повторить атаку, когда маленькая аварийная лампочка на панели приборов, красным засветила о неполадке в управлении.

Делово и круто ворочающий башкой в шлеме с непрозрачным поляризованным забралом воздушный ас расширенными зрачками уставился на пульсирующие индикаторы. Это на панели он маленький — помигивающий малокаратным рубином аварийный огонёк, а когда вдруг загорается, то летуну с испугу кажется что горит лампа размером в пару кулаков. Вдобавок в нагрузку вроде бы спокойным и приятным тоном звуковой сигнализации прошло далеко не самое приятное подтверждение поломок.

Пилот не знал, что маленький кусочек металла от осколочно-фугасного снаряда встретился с самолётом с суммарной скоростью превышающей более пяти Махов. Планер истребителя на ускорении и на вираже испытывает если не критические нагрузки, то близкие к ним. Осколок, повредив обшивку, нарушил герметичность самолёта и застрял, оплавившись в сложной электронике летающей машины. Через секунды включились резервные системы, но лётчик думал уже об одном — спастись.