Последний довод павших, или Лепестки жёлтой хризантемы на воде - Александр Плетнёв

„Не ударный, многоцелевой, по-моему „Кинг“ Сикорского, хана ему, загремело там явно не в пользу геликоптера. А погнали его всё-таки со стороны кладбища. Значит не так уж всё и плохо, дозор там был, только не отсвечивал до поры“!

Покрутившись, он всё же выскочил на небольшую площадь перед зданием, где они с сержантом занимали позицию.

Размалёванный белыми и всякими цветными яркими надписями, со звёздами опознавательных знаков, подбитый вертолёт лежал, словно злая раненая стрекоза, припавшая к земле, вцепившаяся в нее когтями, раскорячив как крылья лопасти. Вероятно машина упала на авторотации, поэтому была с виду почти цела, однако экипаж тряхнуло так, что никто не уцелел. В вместительном брюхе десантного отсека Пашка увидел картину от которой ему стало не совсем комфортно — куча-мала (вертолёт вывозил гражданских). Он поспешно перевёл взгляд.

Японские солдаты деловито сновали вокруг, залезали в кабину и десантный отсек, демонтировали установленный на рампе пулемёт. Павел увидел сержанта Савомото, который стаскивал с пилота амуницию.

— Ты что делаешь?

— Как что Мацуда-доси? Трофей беру, смотри какой удобный бронежилет, сразу с кармашками для магазинов к автомату. Я к этому автожиру, кстати, тоже приложился, — Савомото довольно похлопал рукой по американской штурмовой винтовке.

— Да в этот броник таких как ты двое влезет, как ты в нём бегать будешь? — Скептически скалясь, крикнул один из ковырявшихся с трофейным пулемётом.

— Ничего, зато шкура целее будет, — даже не оглядываясь в его сторону, крикнул сержант. Подмигнув Пашке, он похлопал себя по подсумкам, нырнув рукой в один, достал гранату (чем-то похожую на „эфку“), — я и тебе подарочек прихватил. Хороша!? И вот ещё…, с пилота снял….

У сержанта в руке появились массивные часы-хронограф.

— А себе чего не оставил?

Вместо ответа сержант выставил свою руку с такими же часами на запястье.

Вдруг вдалеке на окраине послышались выстрелы, взвилась и исчезла в низких тучах сигнальная ракета, тут же раздались крики команд.

— Давай наверх, — поторопил сержанта Павел. Гранату и часы взял.

В это время в конце дороги появились коробочки американской бронетехники. Снова поднялась на передке обороны стрельба и суматоха.

Павел наблюдал в оптику с десяток гусеничных машин. Он не мог классифицировать их, но пришёл к выводу, что всё же это не танки. Позади, прилипая к домам и кормовым срезам бронетехники, пригибаясь, семенили пехотинцы. Американцы были достаточно далеко, смяв передовой отряд, они постреливали на засевших в окнах одиночек, изредка падая от ответного снайперского огня.

Передовая машина наехала на валяющееся колесо от автомобиля, раздался взрыв, и это было как сигнал — со всех сторон по американскому отряду массировано открыли огонь. Вокруг бронемашин шлёпались мины, не причиняя вреда технике, но разбрасывая в разные стороны пехоту. Противник видимо чётко координировал свои действия — с вертолётов кучно лупили по огневым точкам в окнах, выбивая стёкла, крошку бетона, кое-где возникали пожары. Однако японские мобильные группы с 50- миллиметровыми миномётами, постоянно меняя позицию, буквально засыпали американских солдат гранатами и оперёнными минами.

И наземный отряд американцев не выдержал, атака продлилась от силы десять минут — теряя людей, бросая раненых, янки откатывали назад.

Пашка, свалив пару фигурок (ранил точно), решил перебраться этажом ниже.

— Давай сменим позицию, — предложил он сержанту.

— Зачем? Так хорошо устроились, — заупрямился тот.

— Если нас засекли в приборы — ударят, — лаконично объяснил Павел.

С интересом взглянув на напарника, Савомото всё же согласился:

— Ты прав, нас могли вычислить, — и, округлив глаза, смешливо добавил, — ещё как жахнут с вертолётов.

Павел заметил, что если в минёрном деле сержант брал несомненное руководство на себя, то в остальном, не смотря на то что Пашка старался больше молчать (к тому же и младше по званию), Савомото прислушивался к его мнению.

Они быстро спустились ниже, но по их прежней позиции огонь так и не открыли. Американцы отползли, оставив лишь подбитую машину, с раскатанной гусеницей.

— Какие они, однако, пугливые — чуть получили по носу и сразу назад, — улыбаясь, заметил Савомото.

— Подожди, сейчас они наши позиции обработают и снова полезут.

И действительно, по окнам стали бить — сверху ухнуло, посыпалась целыми кусками штукатурка, комната наполнилась пылью.

— Видал как у них, — откашливаясь, просипел сержант, — вычислили точно, откуда стреляли. Тяжело нам придётся.

Огненный шквал прошёлся и по дороге, сметая возможные минные ловушки. Как результат — бухнуло несколько мощных взрывов, разнеся пару припаркованных машин, даже рухнула лицевая стена одного дома. Видимость стала почти нулевой, облако дыма и пыли расползалось в воздухе, если бы не ветер и мелкий дождь пылевая и дымная взвесь стояла бы ещё долго, а так всё это оседало липкой грязью на фасады домов и асфальт.

Стреляли не только в их направлении, американцы охватывали город с разных сторон, сбивали заслоны на дорогах, выдвигали вперёд бронетехнику, мелкие группы просачивались дворами, подземными коммуникациями, слышалась стрельба и в тылу, где-то в районе причалов. Выделялась частая пулемётная пальба справа от их позиции, там же одиноко ухала, судя по звуку японская полевая пушка — выстрелит и затишье… выстрелит и снова молчит… точно прислушивается.

В коридоре послышались шаги, появился солдат из сапёрного батальона, весь увешанный минами и набитым взрывателями подсумком.

— Вот началась и моя работа, — сказал сержант, доставая свою поклажу, поинтересовавшись у вошедшего, — ещё мины есть?

— Там внизу притащили штук тридцать. С усиками, противопехотные. Одна шрапнель, — ответил солдат и достал из подсумка блеснувший медным взрыватель, с торчащими к верху проволочками.

— Прощай матрос, — бросил уже на выходе Савомото.

Павел ответить не успел, а сапёры уже гремели ботинками по лестнице. Через несколько минут он смотрел в прицел, как они, укрываясь, ползли, расставляя мины-ловушки. А в дали улицы, километрах в двух, снова появились американские бронетранспортёры. Впереди шла тяжёлая машина с ковшом и не спеша, опасаясь засад, разгребала завалы. Пехоты почти не видно — умело прикрывается за техникой. Снова низко, вдоль улицы, как бешенные промчались вертолёты, не стреляя, психологически давя шумом винтов.

Для прицельной стрельбы было ещё далеко, и Павел, едва высунувшись из своей позиции, лишь наблюдал в снятый с винтовки оптический прицел.

Унтер-офицер появился сзади почти внезапно. Следом заскочил ещё солдат с рацией и планшетом.

— Спишь матрос, врага не видишь? — Прошипел унтер, — бери винтовку.

От неожиданности Павел дёрнулся, но повернувшись, хотел вскочить:

— Далеко ещё….

— Лежи, — коротко бросил унтер, протягивая бинокль, — посмотри правее — увидишь. Красноватое здание.

Унтер пристроился за спиной у Павла и почему-то полушепотом отдавал какие-то распоряжения солдату.

Пашка, взяв бинокль, заметил на плоской крыше, указанного унтером дома, засевшие фигурки с длинными винтовками. Он сразу определил мощное дальнобойное оружие, но расстояние до неприятеля было слишком большим для удачной стрельбы, о чём он сразу доложил.

Дом был не самый высокий, противнику стратегически предпочтительнее было бы засесть на соседней многоэтажке. Пошарив правее и ниже, он сразу разглядел семенящих друг за другом, пригибающихся пехотинцев в зелёном пятнистом камуфляже. Цепочка американских солдат двигалась параллельно широкой улице, приближаясь к высотке. Американцев было немного, человек двадцать, все под завязку обвешаны оружием.

— Рукугун Дзюн'и-доно, правее градусов на пятнадцать, — доложил он, протягивая бинокль.

Сам снова взялся за свою оптику. Он намерено употребил суффикс „доно“ и реакция унтера была ожидаемой — тот самодовольно улыбнулся.

Снова стал накрапывать мелкий дождь, иногда порывы ветра умудрялись забрасывать капли в открытое окно, попадая на линзы бинокля. Унтер, подсунувшись ближе к окну, чертыхаясь, раз за разом протирал их платком.

— Ещё раз, цель? — Спросил он, — я их потерял.

— У кустарника, — после небольшой паузы подсказал Павел.

Американцы, укрытые за негустыми зелёными насаждениями и разбитыми автомобилями, вдруг выныривают уже достаточно близко. До них было метров шестьсот — Павел вытянул вперёд ствол винтовки.

— Огня не открывать, пока не скажу, — вполголоса приказал командир, — они направляются к тому высокому зданию. Главный вход мы заминировали, несколько мин на лестницах, на крыше два пулемётчика ждут сигнала к атаке.