Истребивший магию - Юрий Никитин

— Почему?

— Ты ж говорил, что у тебя есть эта… как ее… совесть!

Он легко вскочил на коня и уже с седла ответил задумчиво:

— Как раз она и говорит, что прибить пора, пора…

Голос его прозвучал очень серьезно, она насторожилась, волхв шутить не умеет, а в этих словах есть и другой затаенный смысл, который она должна понять недвусмысленно…

— Почему пора? — прощебетала она и улыбнулась как можно невиннее.

— Потому что с каждым днем ты сильнее, — объяснил он и спросил: — Едешь или остаешься?

Она поспешно вскарабкалась в седло, по спине как будто водят куском льда, а глаза волхва неспроста такие серьезные и загадочные. Однако он ничего больше не сказал, усмехнулся коротко и пустил коня от дерева прямо, спокойно, совершенно не обращая внимания на близость земляных волков.

Барвинок крикнула вдогонку:

— Сейчас увидят и вылезут!

— Не увидят, — ответил Олег равнодушно.

— Почему?

— У кротов глаза слабые, — буркнул он.

— Это не кроты!

— У червей и вовсе нет, — отпарировал он. — Вообще-то под землей глаза не нужны.

Она хотела спросить, при чем тут жизнь под землей, если эти звери созданы колдуном, но Олег уже пригнулся к конской гриве, посылая его в галоп, а если не догнать, то, как он предупредил в самом начале, нянчиться не будет, она останется одна.

Его конь даже накренился набок, делая резкий разворот в сторону леса, она крикнула торопливо:

— Это удлинит дорогу!

— А ты как хотела? — спросил он через плечо.

— Вон дорога по равнине!

— А землеволки? — спросил он без всякого ехидства.

Она посмотрела с недоверием.

— А что они… Ах, не смогут через лес?

— Смогут, — ответил он, — но намного медленнее. Им проще под самой поверхностью, лишь бы свет не жег их глаза и шкуры, а в лесу корни идут глубоко. Да и не трава же, корни дуба не прорвать, надо грызть, а оно им надо?.. Так что обойдут.

— И на время потеряют след! — сказала она с энтузиазмом. — Олег, а ты, оказывается, умный!

Он посмотрел с недоверием, в самом ли деле восхитилась или же каким-то образом хитро обругала. Подумав, решил, что все-таки обругала, потому что если это вот для нее признак ума, то ничего другого умного в нем не заметила. А он горы бисера рассыпал и расшвыривал, вещал о звездах, о строении мира, о черепахе, на которой земля, о Мировом Дереве, о сходящих днем на землю звездах в облике красивых женщин, что вообще-то такая же брехня, как и Мировое Дерево или мировая черепаха в бескрайнем океане…

Деревья надвинулись и пошли навстречу, быстро исчезая за спиной. Барвинок с облегчением замечала толстые могучие корни, выползающие наверх, бугрящие толстый слой мха, под землей такие же крепкие, прочные, у одних деревьев широко расходятся под поверхностью, у других уходят на большую глубину, спасут, защитят, устроив для подземных хищников настоящие стены…

— Ты от своего не отступишься? — спросила она. Ему голос ее показался странным, но смолчал, а она, не дождавшись ответа, повторила: — Не отступишь, не свернешь, не откажешься…

Он буркнул:

— Только сейчас поняла?

— Убей колдуна, — проговорила она тем же странным голосом, — но… не уничтожай воду!

Он в удивлении оглянулся.

— Почему?

— Тебя проклянут все!

Он наморщил нос.

— Ты это уже говорила. Это ты так обо мне заботишься?.. Или об этих «всех»?

Она крикнула разозленно:

— Да на что ты мне сдался! Но ты отнимаешь у людей надежду, неужели не понял? Жизнь тяжела… а у кого не тяжела, то сера и беспросветна.

Ее конь мчится рядом, Олег покосился на нее с удивлением. Хорошенькая куколка, потому, когда раскрывает хорошенький ротик, ожидаешь услышать сладкое пение или сладкое щебетание, но когда слова идут резкие и вроде бы с каким-то непонятным смыслом, то смотришь больше с удивлением, как на говорящую козу, чем вслушиваешься в звуки.

— Ты права, — сказал он, — мечтает. Ну и что?

— У тебя есть хоть капля жалости к людям?

Он буркнул:

— Чаще детей порют заботливые родители, чем те, которым на них наплевать.

— Но это взрослые люди!

— Взрослые тоже… должны.

— Что?

Он подумал и ответил веско:

— Все. До конца жизни. Без отдыха!

Она сжала повод в кулачках, но промолчала. Когда пошел сосновый лес, Олег забеспокоился, поторопил коня, что и так шел крупной рысью. Барвинок сжалась в комок, у сосен корни расположены очень близко к поверхности, и потому ветер часто валит даже гигантские деревья, тогда выворотни образуют целые стены из корней…

Но за соснами снова пошел дубравник, у нее отлегло от сердца. Чтобы добраться до сосен, надо сперва преодолеть стену из толстых корней дуба, что уходят чуть ли не до середины земли в поисках подземных вод и потому так часто выводят наружу роднички.

Высоко над лесом прокатился гром, дождь посыпался яркий и блестящий, будто с неба падает жемчуг, а солнце просвечивает все капли насквозь. Они не успели промокнуть, как жаркое солнце все высушило, только воздух долго оставался горячим и влажным, как в бане.

По дороге попалось громадное черное зеркало лесного озера, что решило превратиться в болотце и уже с берегов начало затягиваться ряской и тиной.

Наконец деревья расступились, кони с удовольствием выметнулись на простор заросшей пожухлой травой степи. Узкая извилистая дорога, что опасливо обходит лес, где могут быть звери и разбойники, выпрямилась и пошла красиво и уверенно. На горизонте проступили синие вершины гор, настолько призрачные, что кажутся тающими облачками.

Она догнала волхва и пустила коня рядом.

— Магия, — заговорила она настойчиво, — это дар… это счастье!.. Нельзя отказываться от счастья.

— Это проклятие, а не дар, — возразил он. — Если бы уничтожал только слабых и дураков, кто бы спорил? Но и сильные… увы, удержаться не могут.

— Может быть, — предположила она, — недостаточно сильные?

Он покачал головой.

— Нет, сильные тоже… не совсем сильные. Потому магия должна быть уничтожена. Вообще. Вся. Чтобы не было соблазна. Все только трудом! И тогда дураки, что трудиться не любят, останутся на дне. У подножья великой горы.

Она сказала с сомнением:

— Считаешь, среди умных, которые с тобой заберутся на вершину горы, не будет злых, несправедливых? Загребущих и жаждущих захватить власть над миром?

Олег ответил недовольно:

— Ищешь средства, чтобы все и сразу? Такое не смогли даже боги. Сегодня покончим с магией. Завтра будем думать, как связать руки… или отсечь от вершины нехороших умных. А пока…