НА АРЕНЕ СТАРОГО ЦИРКА - Дмитрий Альперов

После пантомимы начались гастроли артиста Гадбина. Он исполнял номер «Смертельный прыжок», действовавший на нервы публике и потому имевший большой успех. Все приготовления и аппаратура создавали нервное напряжение. Выходил Гадбин на арену в черном трико с черепами. На веревке его подтягивали под купол цирка на площадку, на руки он надевал перчатки, похожие на боксерские, на голову — шлем. Из-под купола он прыгал на десятиаршинную изогнутую доску и по ней съезжал вниз. Когда изогнутая доска кончалась, он дальше совершал спуск по наклонной доске. В этом, в сущности состоял весь номер, но он его преподносил очень эффектно.

В эти годы в России под влиянием Запада развелось очень много агентов по устройству ангажементов. Брали агенты десять процентов и больше. Часто отхватывали львиную долю, особенно когда им удавалось устроить артистов цирка в варьетэ. Был ряд артистов, которые бросали работу в цирке и выступали только в варьетэ. Они и работали меньше, и получали больше. Многие артисты выдумывали себе иностранные фамилии, делали вид, что не умеют говорить по-русски, приезжали в зохолустные города и выступали как иностранные гастролеры. Другие давала широковещательную рекламу в журнальчик «Варьетэ», который существовал на объявления, попутно занимаясь агентурой, деря с артистов три шкуры. Сильно страдали артисты от агентов. Об этом говорит запись отца: «Приехал жонглер Пащенко и рассказывает про пресловутую мадам Рассохину, которая сбила его с места каким-то несуществующим предложением в манеж. А оказалось, что директор Левицкий с ней и дел не желает никаких иметь. Бедняга Пащенко потерял постоянное место у Никитиных, истратился на дорогу — сто рублей — и тетерь не знает, что делать. Вот так агентство Рассохиной!»

Из Тифлиса в это время пришла телеграмма о смерти артиста Никитинского цирка Дехардса, а через несколько дней письмо с описанием обстоятельств его смерти. Дехардс влез на трапецию и даже еще не начинал работать как следует. Сбор был очень маленький, публики было мало. Он стал валять дурака, изображая пьяного, шутил с сидящими на местах артистами, повалился назад и упал в сетку. Все смеялись. Но он продолжал лежать. Кто-то из униформы влез в сетку. Когда его вынули, оказалось, что у него сломан позвоночник. Через час Дехардс скончался. Смерть его произвела впечатление чего-то нелепо-дикого.

Последней новинкой сезона была постановка пантомимы «Пираты». Красочно был сделан большой корабль.

На второй неделе поста открылся чемпионат французской борьбы с редкостным составом. Чемпионат держал Петр Крылов. В чемпионате Ван-Риль-Корич, Микул, Оскар Шнайдер. Начали они с маленьких оборов и так сумели разжечь страсти публики, что следующие спектакли шли сплошь с аншлагом. Я никогда до того времени не видел, чтобы публика так бесновалась. Купчихи буквально сходили с ума. Они закидывали борцов цветами.

Кумирами были Ван-Риль и Микул. Публика съезжалась к десяти часам вечера только на борьбу. Весь Цветной бульвар бывал запружен собственными выездами. По окончании борьбы вереница дам с цветами ожидала борцов. Парад состоял из двадцати пяти — тридцати человек, и все имели поклонниц. Даже четырнадцатипудовая туша Томас Пик Блан уходил в сопровождении дам.

Это сумасшествие длилось около трех месяцев при битковых сборах.

С открытия чемпионата труппу разделили на две части. До начала борьбы давалось только восемь номеров. Артисты, выступавшие в этих восьми номерах, были оставлены в Москве с остальной труппой Рудольфо Труцци уехал в поездку по провинции. Оставлен был московский цирк на попечение управляющего Труцци — Александра Кремзера, человека примечательного. Был он прежде всего редкий умница. Ни один инженер не мог так все предусмотреть при постройке деревянного цирка, как Кремзер. Был он безграмотен, не умел даже читать, скрывал это и всегда просил кого-нибудь прочесть, ссылаясь на плохое зрение. Подписывался он с трудом, чаще всего прикладывал печатку со своею подписью, но говорил по-французски, немецки и итальянски.

У отца в сентябре кончался контракт с Труцци. Он решил подготовить меня к себе в партнеры, постепенно создавая нужный реквизит. С разделением труппы на две части я стал в униформу. Это меня очень радовало. Простоял я до закрытия сезона и получил первый самостоятельный заработок. Униформа мне дала много, я выходил к отцу в антре и привык разговаривать на манеже.

Четвертого мая состоялась раздача призов. При раздаче призов вышел скандал. Ван-Рилю было выдано из призовых денег девятьсот рублей. Когда за кулисами хозяин чемпионата Крылов попросил у Ван-Риля обратно деньги, то тот отказался их ему дать. Крылов ударил его; Ван-Риль выбежал на арену и обратился к публике на немецком языке. Арбитр хотел замять это дело, но кто-то из публики вышел на арену и перевел то, что кричал Ван-Риль. Публика заволновалась, на арену полетели, стулья, трости. Начался такой скандал, что вызвали наряд полиции. Ван-Риля окружили и вывели из цирка. Он утверждал, что Крылов его убьет, но так и не отдал Крылову девятисот рублей.

Семья наша стала обсуждать вопрос о дальнейшей работе. На семейном совете я внес предложение разделиться. Отец пусть поедет с Труцци, а я с Костей подпишем контракт в маленький цирк как акробаты и лето попробуем проработать самостоятельно. Я смогу еще выступать как клоун с репризами. Отцу мое предложение очень понравилось. Он списался с цирком Изако и получил от него предложение на нашу работу и на свою по окончании контракта у Труцци. Мать и сестры должны были ехать с нами в Старую Руссу, где находился цирк Изако. Решено было также, что для успеха нашего акробатического номера Костя должен надеть костюм девочки.

Костя сначала запротестовал, но потом согласился, и ему заказали костюм и парик.

Шестого мая семья наша разделилась. Отец уехал в Екатеринослав, мы в Старую Руссу. Из писем отца видно, что ему пришлось тяжело во время поездки с Труцци. Труппа была очень сокращена. Из клоунов оставались только отец и Бернардо. На них свалился весь пантомимный репертуар. Переезжал цирк из города в город, и везде Труцци давал большие пантомимы. Работы таким образом было очень много.

За лето отец отработал с Труцци в четырех городах: в Екатеринославе, Курске, Рыбинске и Ярославле. Из Ярославля он приехал к нам в Старую Руссу.

Старая Русса, маленький провинциальный городок, уже тогда была прекрасным по природным данным курортом. В городе был хороший парк с мощным, бьющим прямо из земли фонтаном. Фонтан производил такой шум, что его слышно было за полверсты. Шум этот мешал слушать спектакли в летнем театре. Городок был приятный, тяжелое впечатление производили только многочисленные больные.