Пять семей. Взлет, падение и возрождение самых могущественных мафиозных империй Америки - Селвин Рааб

редактора-анархиста и противника Бенито Муссолини. Это убийство было совершено в интересах Вито Дженовезе, который находился в Италии во время Второй мировой войны; добиваясь расположения Муссолини, дон Вито хотел, чтобы перо и голос Трески замолчали.

Галанте родился в 1910 году и вырос в мафиозном анклаве Восточного Гарлема. Его родители эмигрировали из Кастелламмаре-дель-Гольфо, рыбацкой деревни и древнего рассадника сицилийской мафии, инкубатора для Джо Бонанно и многочисленных членов семьи Бонанно в Америке. В возрасте десяти лет Галанте был ненадолго отправлен в исправительную школу как «неисправимый несовершеннолетний обвиняемый» за прогулы и серию уличных ограблений. Семь лет спустя он был осужден за нападение и приговорен к заключению в тюрьме Синг-Синг. Вернувшись на улицы, Галанте с помощью хорошо связанных родственников-кастелламмарцев стал подходящим рекрутом для банды Бонанно. Когда Галанте было уже за сорок, Джо Бонанно повысил его до консильери и поставил во главе наркосети семьи. Прозванный своими товарищами по мафии «Лило», что на итальянском сленге означает маленькую сигару, Галанте был на стороне Бонанно и его главным советником, когда в 1957 году в Палермо был заключен договор с сицилийскими кланами о том, чтобы завалить Америку героином. Свободно владея итальянским, французским и испанским языками, Галанте был главным эмиссаром мафии в Европе по многомиллионным сделкам с наркотиками. Наркоагенты Гарри Анслингера настигли его в 1960 году, и ему было предъявлено федеральное обвинение в том, что он был «главным руководителем» банды, которая ввозила в страну огромные партии наркотиков из Канады. Накануне подведения итогов первый судебный процесс закончился тем, что старшина присяжных сломал спину в результате загадочного падения с лестницы в заброшенном здании посреди ночи, и было объявлено судебное разбирательство. Федеральные прокуроры полагали, что на старшину напали, чтобы остановить процесс и запугать присяжных, но не располагали доказательствами.

На втором процессе Галанте, состоявшемся два года спустя с тринадцатью соучастниками, были предприняты продуманные попытки сбить с толку судью и присяжных и спровоцировать новый судебный процесс. Один из солдат Галанте, Сальваторе Панико, забрался в секцию присяжных, отталкивая их и выкрикивая ругательства. Другой подсудимый бросил в прокурора стул, который разбился о перила ложи присяжных. Однажды утром председательствующий судья Ллойд Ф. Макмахон проснулся в своем доме в пригороде и обнаружил на крыльце отрубленную голову собаки — древний и грубый мафиозный прием запугивания. В течение нескольких месяцев после этого судья находился под круглосуточной охраной. Макмахон приказал заткнуть рот нескольким подсудимым и надеть на них кандалы после частых нецензурных и мерзких выпадов в адрес присяжных и прокуроров. Несмотря на возмутительные попытки сорвать процесс, Галанте был признан виновным по нескольким обвинениям в хранении наркотиков. Тюремные психиатры диагностировали у него психопатическую личность, он не мог смириться с проигрышем в споре, с тем, что его опровергают или унижают. Его пронзительный взгляд заставлял тюремных надзирателей вздрагивать. По словам детектива Ральфа Салерно, «взгляд Галанте был настолько ужасен, что люди съеживались в своих креслах». В своих многочисленных встречах с ледяными мафиозными убийцами Салерно признался, что только двое из них напугали его своим ужасающим взглядом: Нил Деллакроче и Кармине Галанте.

В тюрьме Галанте поддерживал свой статус; небольшая конюшня из других заключенных Бонанно заботилась о его мирских нуждах. Презирая тюремную еду, Галанте выкладывал 250 долларов в месяц в качестве взятки за отборные куски мяса, которые подавались ему и его подручным. В то время тюремная администрация предоставляла заключенным-мафиози практически полную свободу действий, чтобы они могли управлять своими собственными секциями камер. Мафиози терпели, потому что они не создавали проблем с дисциплиной и насилием. Позже стукачи рассказали следователям, что высокомерный Галанте поклялся тюремным приятелям, что вернет былую славу расколовшейся семье, которая была нестабильна и не имела утвержденного Комиссией босса с тех пор, как Джо Бонанно был вынужден уйти в отставку в середине 1960-х годов. Досрочно освобожденный в 1974 году после двенадцатилетнего срока, Галанте вскоре одержал верх над жаждой власти и своими инстинктами убийцы. Филипп «Расти» Растелли, соперник на высший пост и временный босс, не хотел уходить в сторону в пользу Галанте. Но Растелли, осужденный за вымогательство, начал отбывать шестилетний срок, который оставил Галанте возможность стать самым решительным и влиятельным капо в группировке. Как бывший консильери и фактически подчиненный Джо Бонанно, Лило считал себя законным наследником трона и даже присутствовал на посвящении в бойцы — полномочия, обычно принадлежащие боссу.

Получив условно-досрочное освобождение, Галанте стал маскироваться под законного бизнесмена, открыв магазин химчистки на Элизабет-стрит в Маленькой Италии. Его личная жизнь была столь же двуличной. С женой у него было трое детей, но после отсидки в тюрьме за наркотики он жил с другой женщиной, которая родила ему двоих детей. Галанте признавался друзьям, что, будучи «добрым католиком», он никогда не будет добиваться развода.

Отказавшись признать Растелли боссом, Галанте предпринял два смелых шага, чтобы собрать деньги и укрепить свой контингент. Увеличив поток наличности, он активизировал наркосделки с сицилийскими экспортерами, назначив себя «сборщиком ренты», единственным магнатом мафии, имеющим право на получение франшизы от сицилийцев, работающих в США. Награбленное не делилось с другими боргатами. А чтобы пополнить свои ряды, Галанте импортировал из Сицилии дополнительную рабочую силу, известную как «зипы». Происхождение термина «зипы» неясно. Ремо Франческини, нью-йоркский детектив и эксперт по мафии, объясняет это выражение сокращением сицилийского сленгового слова, обозначающего «провинциалов» или «примитивов».

Неприкрытая попытка Галанте доминировать на наркорынке мафии встревожила правящих крестных отцов Нью-Йорка, которые объявили его персоной нон грата. Не обращая внимания на враждебность, которую он вызывал, Галанте был уверен, что его «зипы» сохранили традиционные мафиозные добродетели — верность и свирепость, которые смогут возродить банду Бонанно. Он начал использовать сицилийцев для самых тяжелых заданий, часто полагаясь на них как на своих личных охранников. Двумя его любимцами были Бальдассаре Амато и Чезаре Бонвентре, суровые двадцатисемилетние парни и близкие друзья из Кастелламмаре-дель-Гольфо, которых Галанте лично назначил своими людьми. Он был полностью уверен в их преданности.

В жаркий четверг 12 июля 1979 года Галанте подвозил на свидание в увядающий район Бушвик в Бруклине своего племянника Джеймса Галанте, солдата и его шофера на этот день. В прежние времена, когда Бушвик был более процветающим, он был оплотом семьи Бонанно. Зипы по-прежнему любили этот район за его оставшиеся клубы и пиццерии, где преобладал сицилийский диалект, а агентов под прикрытием и наганов было так же легко заметить, как стадо розовых слонов. Дальний кузен Галанте Джузеппе Турано и его жена владели итало-американским рестораном «Джо и Мэри», куда Галанте часто заглядывал, чтобы отведать сицилийских блюд и