Философские обители - Фулканелли

Кессон 9. — Наши предшественники видели в этой небольшой картинке лишь эмблему французского короля Генриха II. Знак представляет собой обычный лунный полумесяц. Надпись гласит:

DONEC.TOTVM.IMPLEAT.ORBEM.

До тех пор, пока он не заполнит всю землю

Объяснить эту эмблему, к которой Диана де Пуатье не имеет никакого касательства, труда не составит. Даже самому юному из «сынов ведения» известно, что луна — спагирический иероглиф серебра — обозначает конечную цель Работы в белом и переход к Работе в красном. Именно в царстве луны появляется характерный цвет серебра — белый. Артефий, Николай Фламель, Филалет и множество других Мастеров учат, что на этой стадии варки ребис приобретает вид тонких шелковистых нитей, как бы волос, расходящихся по поверхности от периферии к центру. Эта стадия называется стадией белых волос (blancheur capillaire). Луна при этом находится в первой четверти (premier quartier). Под влиянием огня белизна распространяется внутрь и окрашивает всю массу, поверхность же приобретает лимонно-жёлтый оттенок. Луна становится полной: полумесяц расширяется до диска и занимает всю сферу целиком. Определённая степень твёрдости и сухости вещества — надёжное свидетельство того, что малый Магистерий завершён. Если алхимик решает тут остановиться или просто не может перейти к Работе в красном, ему остаётся лишь нарастить камень, повторяя все операции и тем самым увеличивая его силу. Повторять операции можно сколько угодно раз, пока позволяет сама материя, то есть до полного её насыщения духом. Тогда говорят, что дух «заполнил всю землю». За точкой насыщения свойства материи меняются: текучая, она уже не поддаётся сгущению и остаётся в виде светящегося в темноте масла, которое больше не воздействует ни на живые существа, ни на металлические тела.

Что справедливо для Работы в белом, справедливо и для великого Магистерия. В последнем случае достаточно, как только появится бледно-лимонная окраска, увеличить температуру, не трогая и не открывая сосуд. Филалет рекомендует предварительно заменить белую Серу на красный фермент, Фламель этого делать не советует. Впрочем, их кажущееся расхождение в этом вопросе легко объясняется различием установок. Как бы то ни было, на четвёртой стадии обработки огнём компост растворяется сам собой, цвета меняются вплоть до красноватого (fleur de pêcker, персикового), который по мере того, как вещество высыхает, постепенно темнеет, что указывает на успешное завершение процесса. По охлаждении материя приобретает кристаллическую структуру, составленную как бы из маленьких слипшихся, реже отдельных рубинов, очень плотных и блестящих, иногда заключённых в аморфную непрозрачную массу рыжего цвета (opaque et rousse), которую старые авторы именовали проклятой землёй камня (la terre damnée de la pierre). Она ни на что не годится, её без труда отделяют и выбрасывают.

Четвёртая серия [XXXI].

XXXI. Замок в Дампьер-сюр-Бутонн. Кессоны верхней галереи. Четвёртая серия.

Кессон 1. — На барельефе скала, на которую, грозя её поглотить, в ярости набрасываются морские волны, однако два херувима дуют на воду и буря утихает. Надпись на филактерии прославляет стойкость в минуту опасности:

IN.PERICVLIS.CONSTANTIA,

философскую добродетель, которую Мастер должен проявлять во время варки, особенно в самом её начале, когда компоненты смеси бурно взаимодействуют друг с другом. Реакция продолжается долго, но уже не так резко: вскипание вскоре прекращается, и нисходит покой благодаря победе духовных элементов — воздуха и огня, — их олицетворяют ангелочки, агенты нашего таинственного преображения стихий (conversion élémentaire). Нелишним будет рассказать подробнее, как протекает это преображение, по поводу которого древние выказывали чрезмерную, на наш взгляд, скрытность.

Любой алхимик знает, что камень состоит из четырёх стихий, которые силой сцепления удерживаются в равновесном состоянии. Менее известно, каким образом четыре стихии составляют три начала, которые алхимик готовит и собирает согласно правилам искусства и с учётом надлежащих условий. Дело в том, что первичные элементы, представленные на нашем кессоне морем (eau, вода), скалой (terre, земля), небом (air, воздух) и херувимами (lumière, esprit, feu, свет, дух и огонь), превращаются в Соль, Серу и Ртуть, материальные и вполне осязаемые составляющие нашего камня. Из этих начал два — Сера и Ртуть — считаются простыми и обычно встречаются в связанном состоянии в металлах, а вот Соль состоит, судя по всему, частью из твёрдого, частью из летучего вещества. Из химии известно, что соль, результат взаимодействия кислоты и основания, при разложении обнаруживает летучесть первого соединения и твёрдость второго. Своей летучей и холодной влажностью (воздухом) связанная с Ртутным началом, а огненной и твердой сухостью (огнём) с Серным, Соль служит посредником (mediateur) между сульфурным и меркуриальным компонентами нашего эмбриона. Двоякие свойства Соли позволяют соединить друг с другом антагонистов, истинных родителей герметического маленького царя (roitelet), что иначе было бы невозможно. Итак, в образующемся камне сочетаются по двое четыре первоэлемента, ведь Соль содержит в себе огонь и воздух, необходимые для связывания сульфура-земли и меркурия-воды.

Несмотря на то что солевые компоненты близки к естествам сульфурным и меркуриальным (огонь постоянно ищет себе земную пищу, а воздух свободно смешивается с водой), их сродство с материальными началами Делания — теми же Серой и Ртутью — недостаточно, для того чтобы одно только их присутствие, их свойство катализировать процесс устранило все препятствия на пути к философскому браку. Надо приложить немалые и длительные усилия, чтобы воздух и огонь, разорвав свою связь в Соли, смогли способствовать соединению двух существ, различающихся лишь степенью развития.

Таким образом, преображение элементов (conversion des éléments) и их нерасторжимый союз в эликсире объясняются единственно действием Соли, которое обеспечивает на долгое время гармонию и прочный мир, дающие столь замечательные плоды. Мало того, что этот посредник постоянно вносит свою лепту в бурный и хаотический процесс образования нашей смеси, он ещё подкрепляет и питает новое соединение, являя собой образ Доброго Пастыря, отдающего жизнь за своих овец. Выполнив своё предназначение, философская соль умирает, чтобы наш юный монарх мог спокойно жить, мужать и распространять свою верховную волю на всякое металлическое естество.

Кессон 2. — Сырость подточила поверхность, и рельеф по существу уничтожен. По неясным стёршимся неровностям можно угадать, что здесь были какие-то растения. Сильно пострадала также надпись, разрушительное действие времени выдержали лишь несколько букв:

…M.RI…V.RV…

Восстановить фразу невозможно, букв слишком мало. Однако если верить Пейзажам и архитектурным памятникам Пуату, которые мы уже упоминали, на барельефе были изображены колосья пшеницы, а надпись читалась так:

MIHI.MORI.LVCRVM.

Смерть для меня победа

Тут явный намёк на необходимость умерщвления и дальнейшего распада нашего металлического семени, по образу того, как пшеничное зерно не прорастёт и не даст плода, если не размякнет в земле в результате гниения (putréfaction). Философский ребис, в состав которого входит семя, надо разложить, чтобы породить новое вещество сходной природы, но способное самопроизвольно прирастать в весе, объёме и силе. Заключённый в нём животворный, бессмертный, всегда готовый проявлять своё действие дух ждёт только распада вещества, его расчленения, чтобы приступить к очистке, а затем к восстановлению преображённой огнём субстанции.

Mihi mori lucrum — это слова всё ещё грубого философского меркурия (mercure philosophique). Смерть наделяет его не только значительно более благородной материальной оболочкой, но также жизненной энергией и порождающей силой, которых он был прежде лишён.

Изобразив колосья над столь выразительной надписью, наш Адепт прибегнул к точному образу герметического обновления (régénération hermétique), которое наступает вслед за смертью компоста.

Кессон 3. — Рука в язвах, выступающая из тяжёлой тучи, держит оливковую ветвь. На гербе, живописующем человеческую немощь, надпись: