Маленький содом - Георгий Стаматов

   —  Уйти? — проговорила Лида, пораженная.— Почему? Хотите быть верным той?..— процедила она сквозь зубы.— А вы уверены...

Визанков вспыхнул. А в ее искаженном злостью лице отражалась вся ее испорченная натура.

   —  Боже мой!.. Вы меня прогоняете!.. Меня... когда я сама... За что? Скажите, за что?..

   —  Вы хотите знать?

   —  Да.

   —  Я не привык к табльдоту[46]. Понимаете?

Лида побледнела. Ноги у нее подкосились. «Табльдот!» — машинально повторила она. И вдруг у нее закружилась голова. Она опустилась было на стул, но сейчас же вскочила и пошла к двери, не проронив ни слова, не кинув и взгляда на Визанкова. Войдя в свою комнату, она бросилась на кровать.

«Табльдот!»

И это сказал не кто-нибудь из ее софийской компании. Нет! Это сказал человек, перед которым она впервые безропотно, бескорыстно склонила голову, которого хотела осчастливить, с которым мечтала пережить хоть минуту чистых любовных наслаждений.

Это было так неожиданно. Лида истерически зарыдала. Так она еще никогда не плакала, даже после той роковой автомобильной поездки. Только под утро она как лежала, так и заснула глубоким сном.

* * *

Проснулась она поздно. Сон подкрепил ее. Лида бодро соскочила с кровати, сбросила капот, умылась, оделась и ушла гулять.

Все, что запало ей в душу при встрече с Визанковым, все, что случилось вчера, куда-то исчезло. Она уж думала о Софии, о своих приятелях. Саше отправила телеграмму: «Выезжаю — встречай».

К обеду Лида вернулась возбужденная и веселая; ела мало, болтала много.

Смущенный Визанков уже не существовал для нее.

Она на него не сердилась, но он перестал ей нравиться. Когда встали из-за стола, она сказала, что уезжает, и настояла на том, чтобы никто ее не провожал.

В четыре часа Лида поехала на вокзал, взяла билет и заняла свое место в купе первого класса.

Зазвонил последний звонок. Поезд тронулся, ускорил ход и помчался к столице — к Лидиной родине, к ее теплому, надежному гнездышку.

Лида вышла в коридор и засмотрелась в окно. Перед глазами ее возник высокий сосновый бор, быстро побежал назад и скрылся из виду за поворотом.

Лида вдруг вспомнила Визанкова в кабинете перед портретом русской девушки. Она сдвинула брови и презрительно усмехнулась, но на руку ее упала крошечная, еле заметная слезинка.

МАЛЕНЬКАЯ «HAHA»[47]

   —  Мама! Мы опоздаем. Поезд приходит ровно в двенадцать. А сейчас уже двадцать минут двенадцатого.

   —  Успеем,— ответила мать, сидевшая перед зеркалом.

Она не торопилась. Ей необходимо было совершить несколько тонких, артистически искусных косметических манипуляций, но так, чтобы их не заметил даже самый проницательный глаз.

Талантливо была замаскирована и новая, самая невинная морщинка.

   —  Мама, я посылаю за фаэтоном.

   —  Хорошо.

   —  Мар-ри-я! — протяжно крикнула дочка, выглянув в коридор.— Беги к отелю «Болгария» за фаэтоном. Найми тот широкий, на каком мы ездили в Банки.

Она прошла в гостиную, повертелась перед зеркалом, оправила юбочку, вздернула спереди блузку, лукаво улыбнулась, сделала себе грациозный реверанс и поставила высший балл всем своим прелестям.

   —  Надя, ты готова?

   —  Да.

Надя вошла в комнату матери, опытным взглядом окинула всю ее фигуру и пришла в восхищение. Она знала, что мама ее красива, а дочка похожа на нее.

Подъехал фаэтон, и мать с дочерью отправились на вокзал.

   —  Как я рада, мамочка, что приезжает дядя.

Надя недаром радовалась и по праву гордилась братом своей матери, известным в провинции адвокатом, видным общественным деятелем, депутатом. Случилось ему быть даже министром... ровно четыре месяца и два дня. Он остался холостяком, так как политическая деятельность помешала ему жениться. Однажды он, на свою беду, влюбился в барышню, которую считал совершенством. Но она была дочерью лидера враждебной партии; и ради своей партии адвокат пожертвовал любовью.

Сестра обожала бывшего министра. Когда он впервые приехал к ним в гости в сопровождении телохранителя, восседавшего на козлах, она раскаялась, что согласилась выйти за такого человека, как ее благоверный.

Правда, он богат, но состояние нажил на спекуляциях кожей, университета не кончил, а главное — никогда не был министром. И ее замужество показалось ей непростительным мезальянсом. Она даже стала бояться, как бы этот ее неравный брак не отразился на судьбе Нади, но утешалась мыслью, что в ее дочке материнская кровь возьмет верх над отцовской.

К часу дня хозяйки и гость приехали с вокзала.

Сели обедать.

Надя вертелась около дяди и болтала без умолку.

   —  После обеда мама с папой пойдут в гости, а мы с тобой — в кино, на дневной сеанс. Сегодня в последний раз показывают «Возвышенное счастье» Нордикса. Играют Аста Нильсен и Псиландер. Я в них влюблена! Она, правда, очень уж худенькая, но играет великолепно. А он — ах, до чего он красив! Пойдем вдвоем с дядей, под руку, важно-преважно.

   —  В котором часу начинается сеанс?

   —  В пять, но мы выйдем в три. Ты еще успеешь отдохнуть. У вас там есть кино?

   —  Неважное.

   —  А театр?

— В театре не бываю.

   —  А мы слушали недавно «Лоэнгрина» и «Летучего голландца»; немецкая труппа приезжала на гастроли.

   —  На школьном дневничке все это, наверное, отражается?

   —  Ну уж извините!

   —  Конечно, нет! с гордостью возразила мать.— Ни концерты, ни театральные премьеры мы не пропускаем, но учимся очень хорошо.

   —  Хватает ли времени?

   —  В Софии день долгий. В прошлом году я кончила с отличием, и в нынешнем так будет.

   —  Посмотрим!

   —  Посмотришь и удивишься. Я твое письмо берегу, Помнишь свое обещание?

   —  Помню, помню.

   —  Если забудешь — напомню сама. Летом мы поедем в Банки, Своге, в Баня-Костенец. Впрочем, нет,— туда не хочу! Надоели они мне. Хочу в Чам-Корию. Дядя, слушай, почему бы тебе не остаться в Софии навсегда?

   —  Какая у тебя отметка по истории?

   —  Шестерка[48] .

   —  Помнишь, что сказал Юлий Цезарь? Лучше быть первым в деревне, чем последним в городе.

   —  Пусть будет по-твоему. А все-таки какие у нас бестолковые адвокаты!

   —  Фи, Надя!—вмешалась мать.— Что это за выражение? Можно подумать, что ты воспитывалась на улице!

   —  Э, мама, теперь каникулы, а дядя свой человек.

Дядя с племянницей отправились в кино. Зал был полон.

Во время антрактов дядя разглядывал публику. Преобладали студентки и гимназистки. Надя была знакома с доброй