Элиас - Алиса Мейн

Имело ли это сейчас какое-то значение? Должно было иметь…

– Хорошо.

Мы прошли целый квартал и вышли к небольшому скверу с лавочками и качелями. Алекс подвел меня к одной из скамеек, и мы заняли ее. В сквере почти никого не было, неподалеку прогуливалась только пожилая пара с собакой.

У скамейки отсутствовала спинка, поэтому Митчелл сел поперек, чтобы оказаться лицом ко мне. Я тоже перекинула ногу через лавку, чтобы видеть его.

Он долго рассматривал меня, а затем, мягко улыбнувшись, взял обе мои руки в свои.

– Я заметил, что вы с Элиасом сблизились.

Это прозвучало ненавязчиво, но всколыхнуло внутри меня ураган.

– Ну… Согласись, это лучше, чем если бы мы и дальше продолжали бесить друг друга, – я выдавила неубедительную усмешку.

– Лучше.

Алекс задумчиво обводил пальцами костяшки моих рук.

– Какой же момент стал переломным?

«Тот, когда он признался, что у него есть ко мне чувства».

Я пожала плечами.

– Не знаю. Я как-то не обратила внимания. Мы стали общаться во время уроков, а потом это постепенно перешло в обычную жизнь.

– То есть твой план сработал?

«Так, что даже возымел побочный эффект».

Алекс приблизил мои руки к своему лицу и осмотрел кисти. Я догадалась, что он проверял, сошли ли уже оставленные им синяки. На правой руке оставалась еще пара неприметных желтоватых пятен, и Митчелл поднес ее к губам, осторожно целуя. Я затаила дыхание, следя за ним.

Алекс молчал, погруженный в свои мысли, а мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать за ним и предугадывать, каким будет его следующий шаг. Наконец он опустил мои руки, а вместе с ними и голову:

– Я знаю, что ты думаешь.

– О чем ты? – Чудо, что мой голос не дрогнул.

– Что я ветреный и несерьезный.

– Почему ты решил, что я так думаю?

– Потому что это так и есть.

Я тяжело вздохнула и коснулась его щеки. Его ресницы задрожали.

– У всех нас есть слабости.

– В последнее время я начал позволять себе слабости, которые раньше не трогали никого, кроме моей семьи. Ты не заслуживаешь того, чтобы терпеть все это. То, что произошло на прошлой неделе… Поверь, я этого никогда не забуду и не прощу себе. Но и никогда больше не позволю себе опуститься до такого. Сейчас в моей жизни есть нечто более важное, нежели все это.

Его внезапная откровенность резала меня без ножа.

– Почему ты решил рассказать мне об этом именно сейчас?

Митчелл поднял голову и придвинулся ко мне, заглядывая в глаза.

– Для меня важно, чтобы ты об этом знала.

Я смотрела на Алекса и видела искренность в его взгляде, вызвавшую у меня желание разрыдаться.

– Ты самое ценное, что сейчас есть в моей жизни, и я хочу быть достойным тебя.

Я так и не смогла сдержать слез, но Алекс понял мою реакцию по-своему. Он вытер ладонью мокрую дорожку с моей щеки и придвинулся еще ближе, обхватив мои плечи и обнимая.

– Я знаю, что мы с тобой со всем справимся, – прошептал он мне в волосы.

Проливая слезы Митчеллу на футболку, я пребывала в ужасе. Где я оступилась, что, сколько ни старалась, так и не смогла испытать таких пылких чувств к Алексу, какие сейчас сводили меня с ума при одной только мысли об Элиасе?

Ближайшие дни обещали быть самыми долгими в моей жизни.

Два дня я всячески старалась избегать Элиаса и вообще чьего-либо общества из Митчеллов. Я чувствовала себя виноватой сразу перед всеми и не могла смотреть никому в глаза, даже Глории.

Алекс, казалось, решил поддержать мою игру в прятки, поскольку его тоже почти не было видно.

Одна лишь Роуз Митчелл пребывала в приподнятом настроении.

Вечером накануне дня рождения приехали помощники, чтобы поменять шторы во всем доме. Когда я случайно проходила мимо гостиной, где Роуз следила за процессом, она заметила меня и подозвала к себе.

Я приблизилась, с опаской косясь на мужчину, забравшегося на стремянке под самый потолок, который был высотой не меньше пяти метров.

– Как тебе?

Я окинула взглядом кремовые шторы, сменившие предыдущие темно-зеленые.

– Стало заметно светлее.

Роуз самодовольно кивнула.

– Завтра для нашей семьи важный день, и я хочу, чтобы в доме было больше света и воздуха. У тебя все готово, дорогая? – Она повернулась ко мне. – Платье, украшения, подарок?

– Да, спасибо, – я улыбнулась.

Вдруг глаза миссис Митчелл увлажнились, и она стиснула меня в порывистых объятиях. Пребывая в недоумении, я неловко приобняла ее в ответ.

– Все будет хорошо, милая, – пробормотала она мне на ухо.

Что бы Роуз ни подразумевала под этими словами, если ее целью было меня утешить, то она добилась совершенно противоположного эффекта.

День рождения Алекса выпал на воскресенье. Чтобы освободить этот день, я отработала свою смену в книжном магазине накануне.

Завтрак вышел скомканным, поскольку на кухне и в столовой полным ходом шла подготовка к приему гостей.

Роуз бегала по всему дому, раздавая указания нанятым официантам, Глория шефствовала над поварами на кухне, а мужская половина Митчеллов пряталась по углам, чтобы не попадать женщинам на глаза.

Мы с Селеной уединились в ее спальне, чтобы помочь друг другу накраситься и собрать прически.

– Анна все же не сможет приехать? – уточнила я у Селены, пока она подводила мне глаза. Я вспомнила о предупреждении Форестер, сделанном при ее последнем посещении Митчеллов.

– Не-е-ет, – сосредоточенно протянула Селена. – На нее повесили подготовку выставки в художественном музее. Она надеялась, что успеет, но открытие уже завтра, а там у них все вверх дном.

– Жаль. – Мне и в самом деле было грустно. Я видела в Анне человека, чья компания в отсутствие подменявшей меня сегодня в магазине Лиз мне совсем не помешала бы. Еще одним человеком, который мог бы морально поддержать меня в этот день, была мама, но ее завалили работой в редакции.

Селена закончила мой макияж, защелкнула палетку и оценивающе меня осмотрела.

– И почему ты никогда так не красишься?

Я недоуменно похлопала ресницами.

– Ты и обычно на куколку похожа, а сейчас от тебя глаз не оторвать.

Я посмотрела на свое отражение и на мгновение онемела. На меня смотрела не Линда Престон, а незнакомая мне девушка, и эта девушка была по-настоящему красивой. Селена подкрасила верхние веки широкой подводкой и для объема налепила несколько пучков накладных ресниц. Все это сделало мои глаза больше, и их голубизна казалась еще насыщеннее. Скулы были едва заметно подчеркнуты. Из-за