Мой худший друг - Мария Николаевна Высоцкая

Вечер проходит просто прекрасно.

Я счастлива. Мне весело. Тепло. Душевно тепло. Разве полгода назад, когда я только переехала в Москву, могла ли вообще подумать, что у меня появятся друзья, парень…

Анька лезет ко мне с поцелуями и обнимашками. Желает нам с Азариным счастья.

Ловлю в этот момент взгляд Тима и теряюсь. Он так смотрит… с сожалением?

Видимо, понимает, что я смотрю. Тут же растягивает губы в улыбке, но глаза по-прежнему остаются грустными. Наверное, у меня паранойя…

– Все нормально? – привстаю на носочки, тыкаясь носом ему в щеку.

– Да.

Тим целует меня в губы. Аккуратно. Едва касаясь. А мне, мне хочется по-другому, без налета трепета…

– Может, мы уедем? – стараюсь перекричать музыку. Она долбит по барабанным перепонкам, еще немного, и разболится голова.

– Хорошо.

Тим подталкивает меня к выходу, помогает не убиться на ступеньках.

Когда мы выходим на улицу и в нос ударяет прохладный воздух, становится легче. Голова все еще тяжелая, басы слегка оглушили. Ощущение, будто я в кувшине.

– Куда поедем? – Тим материализуется за моей спиной. Мы стоим в метре от его машины.

– Давай просто покатаемся по ночному городу.

– Давай.

Мы сидим в машине на набережной в Крылатском. Как нас сюда занесло? Ума не приложу.

На улице тепло. Май.

Мои туфли валяются внизу на коврике, а голые пятки упираются в сидушку. Колени почти прижаты к груди, и длинное платье этому вообще не помеха. Разрез от бедра не только шикарно смотрится, но еще и добавляет комфорта, чтобы не сковывать движения.

Воздух в салоне влажный. Климат-контроль не включен. Немного душно. Чувствую, как по спине скользит капелька пота. Обхватываю плечи ладонями, а потом, потом…

Сама не понимаю, как мой поцелуй обрушивается на его губы, но, судя по тому, насколько медленно он меня начинает обнимать в ответ, для него это тоже происходит неожиданно.

Стекла в машине тонированные. Причем, кажется, все. Прикрываю глаза, следуя исключительно за своими ощущениями. Обвиваю его шею руками и склоняю к себе. Ближе. Тим перегибается через подлокотник, а я вытягиваю ногу, устраивая ее на его коленях.

Пульс разгоняется. Возможности сделать вдох больше не предоставляется, но мне и не нужно. Ничего больше не нужно.

Я плавлюсь морально и физически. Но самое приятное то, что на сто процентов уверена, что это обоюдно.

– Я, – бормочу ему в губы, – я тебя люблю…

Тим прижимает меня теснее. Разрывает наш поцелуй. Слышу громкие, тяжелые удары его сердца, и пальцы на ногах поджимаются.

Он отстраняется.

Мягко выпутываясь из моих рук, но мне все равно не нравится. Я соскучилась по нему. Очень соскучилась.

Откидываюсь на сиденье. Минуты две не моргая смотрю в лобовое стекло, а потом перевожу взгляд на Азарина.

– Тим…

Лениво поворачиваю голову, прилипая виском к подголовнику. Улыбаюсь.

Он смотрит на меня непрерывно. Я начинаю медленно утопать в его темных радужках. Налицо нехватка воздуха и тахикардия – снова.

– Я тут думала, – затаив дыхание, чуть закусываю нижнюю губу, – ну, по поводу момента… Мне кажется, это он…

Глава 27

Тим

Взгляд, полный доверия, именно так она на меня смотрит. Так, как я и хотел. Определенно этого и добивался все это время. А что теперь?

«Азарин, ты полный кретин!» – вопит мое подсознание.

Вот она, истинная точка невозврата.

Нога Арины все еще лежит на моих коленях. Маленькая босая ступня, до которой хочется дотронуться.

Стиснув зубы, сжимаю пальцами руль.

Не хотел портить праздник?! Благородство? Нет! Просто трусость. Страх, который я прикрывал благими намерениями.

И что теперь делать?

Пару секунд залипаю в окно. Дышу с трудом, будто стеклянную крошку вдыхаю. Легкие режет. Перед глазами мелькают яркие картинки дальнейшего развития событий. Ее слезы, мои нелепые оправдания… В какой-то момент они сменяются жарким поцелуем – не наяву. Все еще в моих фантазиях.

Арина продолжает на меня смотреть. Пристально. Явно ни о чем не догадываясь.

Поворачиваю голову. Воздух в салоне горячий, как ее ладони, которые минуты назад трогали мое лицо.

– Все в порядке? Тим, ты какой-то странный в последние дни. Знаю, что у нас все как-то не очень хорошо складывается, но думала…

Арина замолкает. Хлопает длиннющими ресницами и резко подается ко мне.

Буквально пара секунд. Ей хватает пары секунд, чтобы перебраться со своего сиденья ко мне на колени.

– Арин, – сглатываю. – Надо поговорить, – выдыхаю, прилипая затылком к подголовнику, стараюсь увеличить дистанцию. Она слишком близко. Запредельно.

– О чем?

В глазах неподдельный интерес, а еще недоумение.

Тонкие пальцы исследуют мои плечи, подбираясь к шее. Стискиваю зубы, снова.

– Поехали к тебе. Я много думала, ты прав, у меня все по графику. А я… я не хочу больше по графику. В чувствах так не делают, ты был прав.

Во мне борются два желания. Первое – сбросить с себя ее руки. Второе – попросить, чтобы не останавливалась.

И если первое заведомо правильно, то, осуществив второе, я себя возненавижу.

Ее губы касаются моей щеки. Замираю. Собираю всю волю в кулак, чтобы упереться ладонями в оголенные женские плечи и отодвинуть от себя Громову.

На ней сумасшедшее платье. Весь вечер на нее пялюсь. Вырез этот по ноге, ключицы открытые. Слюной себя уже закапал.

– Подожди. Мне нужно тебе кое-что сказать. Думаю, что после твои желания изменятся…

Арина явно такого не ожидала, потому что ее слегка поплывший взгляд вспыхивает недоумением вкупе с недовольством.

– Что?

Она часто дышит, смотрит пристально, а еще дрожит. Отчетливо это чувствую. Дрожит…

– Арин, это серьезно…

Сглатываю. Все, назад, кажется, дороги нет. Я ведь сам себе обещал, что не обижу ее, отцу ее обещал и своему