Спасая Амели - Кэти Гольке

Час спустя Герхард снял телефонную трубку, чтобы вызвать курьера. Лучше направить прошение через него, чем ждать, пока рапорт по команде пройдет все положенные инстанции, да еще где-нибудь застрянет.

Когда Шлик набирал номер, в его кабинет вошел один из офицеров с пачкой газет и писем под мышкой. Он вытянулся в струнку, ожидая, когда начальник обратит на него внимание.

– Через двадцать минут? Очень хорошо, – удовлетворенно сказал Герхард в трубку.

Он кивнул подчиненному – пусть положит почту на стол, – небрежно взмахнул рукой в нацистском приветствии и поглядел вслед офицеру, который четко развернулся на каблуках и закрыл за собой дверь кабинета.

– Буду ждать. Хайль Гитлер!

Герхард положил трубку на рычаг с ощущением, что сам распоряжается своей судьбой.

Он закурил еще одну сигарету и просмотрел почту, сразу отправляя в корзину то, что представлялось ему несущественным, – а в эту категорию попадала значительная часть сегодняшней корреспонденции. Было среди прочего письмо из Обераммергау – от одного из членов гитлерюгенда, который утверждал, будто отыскал женщину, которой интересуется штурмбаннфюрер, и может помочь ему, а также готов вывести на чистую воду тех, кто заодно с ней. Не так уж редко Шлик получал письма от подростков из гитлерюгенда, которые боготворили каждого офицера СС и стремились отличиться, утверждая, что им якобы по силам то, с чем не справились эсэсовцы-профессионалы. Да и какой нормальный немецкий подросток не мечтает попасть в ряды сверхлюдей фюрера? Шлик отложил письмо. Позднее он распорядится, чтобы один из помощников отправил по этому адресу стандартный ответ и фотокарточку фюрера с автографом.

В самом низу лежали газеты министерства пропаганды – «Сказки Геббельса, которые стоит почитать», как про себя называл их Шлик. Их он возьмет с собой. Правда там написана или нет, эти газеты обеспечивали ему приятный вечер у камина, когда не было гостей.

Между двумя газетами обнаружился конверт, достаточно большой, чтобы в нем мог поместиться официальный документ. Отправителем был доктор Фершуэр, который перешел на работу в Берлинский институт. Заинтересовавшись, Герхард сломал печать и вытянул из конверта обложку журнала, к которой была прикреплена написанная от руки записка.

«Господин штурмбаннфюрер!

Мне трудно поверить, что эта прекрасная Мадонна – робкая и застенчивая Лия Гартман, хотя она и одета в баварский костюм. Твердо ли Вы уверены в том, что наша общая знакомая покинула Германию? Дайте мне знать, пожалуйста.

Д-р Отмар фон Фершуэр».

Герхард развернул журнальную обложку, и кровь бросилась ему в лицо.

Улыбающаяся с фотографии женщина, соблазнительная, манящая, могла быть только Рейчел и никем больше. Лия Гартман, даже в самых смелых своих мечтах, не смогла бы держаться так уверенно и выглядеть одновременно такой невинной и притягательной.

Ребенок рядом с ней, повернутый к зрителю в профиль, тоже показался ему смутно знакомым. В памяти Герхарда стали всплывать какие-то тревожные образы. Ребенок, несомненно, был очень похож на его покойную дочь, но малыш на фото выглядел постарше, гораздо веселее, крепче. К тому же он явно был мальчиком, пусть даже чем-то напоминавшим девочку. Герхард сразу же прогнал эту мысль. У него начинаются болезненные фантазии! Какой настоящий арийский ребенок не светловолос и не пышет здоровьем?

В дверь кабинета постучали.

– Войдите, – ответил Герхард, невольно вздрогнув от неожиданности.

Перед ним навытяжку встал курьер, подняв руку в приветствии. Герхард вскинул руку в ответ.

– Что вам нужно?

– Ваш рапорт, господин штурмбаннфюрер.

– Что? – Герхард на время потерял способность соображать, а ему необходимо было мыслить ясно, чтобы выработать план действий.

– Вы вызывали курьера, господин штурмбаннфюрер? – На лице солдата отразилась некоторая неуверенность.

– А! Да, конечно.

Герхард встал из-за стола, взял в руки заготовленный конверт со своим рапортом и задумался. Потом принял решение и спрятал конверт обратно.

– Не нужно. – Он снова сел на место. – Пока я ничего отправлять не буду. Передумал. – Он махнул рукой солдату и отвернулся к окну, собираясь с мыслями. – Можете идти.

Когда за курьером закрылась дверь, Герхард вытащил из пачки не представляющих интереса бумаг письмо юного нациста из Обераммергау, а из ящика стола достал увеличительное стекло и принялся изучать надпись, сделанную мелкими буковками в нижнем углу журнальной обложки. Штурмбаннфюреру едва удалось разобрать фамилию фотографа – М. Элдридж. Герхард довольно улыбнулся, побарабанил пальцами по фото и припомнил телефонный разговор с газетчиком, который вывел его на этого напыщенного Джейсона Янга – того самого, который либо не знает об этом деле совсем ничего, либо слишком уж хитер.

Шлик откинулся на спинку стула, погрузившись в размышления. Он оказался слишком доверчивым. Искал не там и не то, либо этот сладкоречивый американец умышленно навел его на ложный след. Ну, во второй раз он на эту удочку не попадется!

Часть III

Июль 1940 года

Теплым июльским днем после уроков курат Бауэр остановил Рейчел в вестибюле школы. Она как раз собиралась уходить. Из рукава сутаны курат вынул маленький пакетик и положил его в корзинку, с которой Рейчел ходила на рынок.

– Шоколадка, подарок от друга.

– Здесь был Джейсон?

– Nein, – покачал головой курат, – но я видел его в Мюнхене. – Он улыбнулся. – Хороший парень этот ваш молодой человек.

– У него все благополучно? – Рейчел чувствовала, как внутри у нее поднимается теплая волна.

Курат утвердительно кивнул.

– Правда, он уверяет, будто совсем разбит из-за того, что каждую ночь ему приходится сидеть с берлинцами в бомбоубежищах, ожидая, когда английские самолеты закончат бомбардировку. К тому же его раздражает цензура. Говорит, что в новостях нет ни слова правды, да и нет ни одной доброй новости, которая заслуживала бы упоминания.

Рейчел улыбнулась. Все это очень похоже на Джейсона.

– У его друга Бонхёффера большие неприятности с гестапо, – сообщил курат, посерьезнев. – Насколько я понял, Исповедальная церковь предоставила пастору официальный отпуск «для написания богословского труда». Герр Янг дал понять, что Бонхёффер будет находиться в районе Мюнхена и Этталя.

– Этталя? Там же бенедиктинский монастырь, совсем рядом с поселком.

– Ja. Думаю, что его друг Йозеф Мюллер организовал приглашение от монастырского руководства. Там хорошо работается, пишется. Я молюсь о том, чтобы пастор Бонхёффер обрел там мир и покой, хотя, боюсь, мира в наши дни нет нигде. А вот опасностей хватает. Все больше иностранных корреспондентов перебираются в Англию и Америку.

– А Джейсон? Он тоже?..

– Он сейчас является как бы курьером для тех, кто в этом нуждается. Даже не знаю, сколько времени он будет… Времена трудные, фрейлейн, ни в чем нельзя быть уверенным, особенно последователям Иисуса. Вы должны быть внутренне готовы ко всему. Понимаете, о чем я говорю?

У Рейчел тревожно екнуло сердце, но она, собрав всю свою храбрость, кивнула в ответ на вопрос курата.

– Еще одно. – Он увлек девушку в тень. – Если меня заберут…

– Не нужно так говорить!

– Если меня заберут, – повторил Бауэр с печальной улыбкой, – вы непременно должны передать герру Янгу, чтобы он не привозил газет. Иначе они смогут выследить всю нашу подпольную сеть. Это будет грозить смертью для Янга и разоблачением для тех, кого мы пытаемся спасти.

– Но как же мы без вас? А продукты, паспорта? Как же?..

– Бог обеспечит вас всем необходимым. Он укажет вам истинный путь. Незаменимых среди нас нет.

Рейчел трудно было в это поверить. Она хотела еще о многом расспросить Бауэра, но в дальнем конце вестибюля послышался стук кованых сапог – это патруль гитлерюгенда обходил территорию. Курат пожал ей руку и удалился.

Как только Рейчел добралась до дома, она загнала в укромный уголок Ривку и Амели, а Лию увлекла на чердак и рассказала ей все, что узнала от курата Бауэра.

– Этого я и боялась. Вчера вечером я поняла, что затевается что-то плохое. Мы с Фридрихом как раз выходили из церкви, когда рядом с нами остановился большой черный автомобиль. Я ясно видела на заднем сиденье Максимилиана. А ведь я его уже столько времени не встречала! Он бегал от меня, как от чумы – с того самого дня, когда…

– Но что ему может быть известно?

– Да он же почти год патрулировал в школе, вокруг церкви. Что-то увидел, что-то подслушал.

– Курат Бауэр умный человек, – покачала головой Рейчел. – Не сомневаюсь, что он всегда осторожен.

– Конечно, так и есть. Но он ведь очень многим помогает. Так легко об этом догадаться. Достаточно, чтобы кто-то сболтнул неосторожное слово, мельком увидел документ, паспорт. Где-то могли не закрыть дверь вовремя. – Лия в отчаянии потерла виски.