Очерки агентурной борьбы: Кёнигсберг, Данциг, Берлин, Варшава, Париж. 1920–1930-е годы - Олег Черенин

В 1937 году Лехович был назначен в центральный аппарат 2-го отдела Главного штаба на должность начальника национально-политического реферата, в задачи которого входила борьба с проявлениями «коммунистической активности» в Войске Польском. Ирония судьбы заключалась в том, что, решая специальные задачи в своем учреждении, Лехович еще с юных лет был связан с «левыми» организациями, включая Коммунистическую партию Польши[363].

Другие подробности их разведывательной деятельности в предвоенные годы нам не известны, известно лишь, что они находились на связи у резидента советской разведки Л. Ферстера. Кто скрывался под этим псевдонимом — также остается загадкой. Их связь польской контрразведкой вскрыта не была, а факт сотрудничества был установлен уже после войны в ходе следствия, проводимого органами безопасности ПНР.

К недоказанным случаям работы сотрудников польских спецслужб в пользу советской разведки относится дело одного из функционеров Независимой крестьянской партии Сильвестра Воеводского, позже «перебежавшего» в СССР. В январе 1927 года проправительственная газета «Голос правды», с подачи польских спецслужб, выступила с обвинениями последнего в сотрудничестве с ОГПУ. Обвинения были построены на том основании, что, исполняя в 1921–1922 годах обязанности сотрудника национального реферата виленской экспозитуры, Воеводский якобы способствовал целому ряду провалов польских агентов в России. Состоявшийся суд не нашел в действиях последнего никакой вины, и он был полностью оправдан, но сам ход заседания суда и вскрывшиеся на нем факты доставили советской разведке настоящий подарок. В судебных заседаниях были оглашены многие секретные сведения о деятельности 2-го отдела в Советской России, включая информацию о действовавших на то время его кадровых сотрудниках и наводки на агентов, работавших за кордоном[364].

Ответные удары «двуйки»

Из документов польской контрразведки следует, что с 1929 по 1935 год в Польше в рамках расследования 1303 дел по подозрению в шпионаже в пользу Советского Союза было арестовано 2605 человек. Подавляющее большинство из разоблаченной советской агентуры замыкалось в своей деятельности на приграничные и территориальные органы разведки различной ведомственной принадлежности, располагавшиеся в Советской Белоруссии и Украине. К таким органам внешней разведки относились иностранные отделы полномочных представительств ОГПУ-УНКВД в Минске, Киеве, Харькове.

Подтверждая такую статистику эффективной работы польской контрразведки, бывший сотрудник советской разведки Павловский (Сумароков, Павлуновский, Яшин) в своих заметках, относящихся к 1924 году, писал: «Убыль секретных сотрудников, в особенности в Польше и Румынии — громадна. Поэтому отделу все время приходится вербовать новых людей. Так, например, в Польше было арестовано в свое время 90 человек агентов в течение короткого срока, отправленных для разведки»[365].

Специализированной военной разведкой в Польше занимались разведывательные отделы штабов Белорусского и Украинского военных округов. Через подчиненные им пункты разведывательных переправ (ПРП), которые также занимались агентурной разведкой, в Польшу через «зеленку» переправлялось большинство советских агентов.

К задачам такой категории агентуры относилось получение информации в польском прикордоне на глубину до ста километров. Изучались места дислокации, штатный состав, вооружение, планы использования, вопросы мобилизационной готовности Войска Польского и т. д. Особое внимание уделялось разведывательному изучению будущего театра военных действий: пропускная способность железных и шоссейных дорог, мостов, фортификационных сооружений и т. д.

Связь с закордонной агентурой поддерживалась в большинстве случаев через агентов-связников. В ряде случаев для поддержания связи использовались почтовые голуби штатных голубятен.

Органы разведки пограничных войск были созданы на основании приказа председателя ОГПУ от 25 февраля 1925 года «О реорганизации пограничной охраны на основе объединения пограничных органов и пограничных войск». В рамках совершенствования системы охраны границы и информационного обеспечения деятельности ее органов в структуре пограничных отрядов были созданы секретно-оперативные части (СОЧ), на которые в числе других были возложены вопросы разведки и контрразведки[366]. В зависимости от конфигурации участков границы они действовали на глубину от 10 до 15 километров.

Из отчетной документации Корпуса охраны пограничья за 1926–1930 годы следует, что из 39 дел по советскому шпионажу, реализованных при участии постерунков Виленского инспектората КОП, больше половины (68 %) приходилось на деятельность разведывательных органов ОГПУ. Только одно реализованное дело по шпионажу касалось неизвестного органа военной разведки СССР. Ведомственная принадлежность остальной разоблаченной советской агентуры точно не была установлена[367].

Такое количество реализованных польской контрразведкой дел по советскому шпионажу (более 400 в год) ясно указывает на две основные причины столь неблагополучного положения. С одной стороны, высокая эффективность органов польской контрразведки, с другой — многочисленные ошибки и недочеты, допускаемые всеми субъектами разведывательной деятельности в части подготовки и проведения разведопераций на сопредельной территории. Здесь и низкий уровень профессиональной подготовки агентуры, и ошибки в подборе агентурных кадров, включая ее засоренность неблагонадежными элементами и откровенными предателями.

Когда в июле 1933 года органами безопасности был ликвидирован так называемый «Белорусский национальный центр», выяснилось, что 19 агентов 4-го (разведывательного) отдела штаба Белорусского военного округа одновременно являлись членами центра и агентами польской политической полиции и контрразведки. В ходе расследования обстоятельств столь скандального дела было установлено, что в 1932 году польская контрразведка выявила и перевербовала нескольких агентов отдела, через которых, в свою очередь, смогла перебросить на территорию Белоруссии ряд лиц с разведывательными и диверсионными задачами[368].

Типичным примером низкой профессиональной подготовки советских «приграничных» агентов служит дело некоей Саломеи Плис, которая в августе 1932 года была арестована контрразведкой Корпуса пограничной охраны в г. Ровно. В ходе состоявшихся допросов она созналась в работе на советскую разведку и дала развернутые показания по вопросам, интересовавшим поляков.

В частности, было установлено, что после ее вербовки в Шепетовке, единственно весомыми основаниями которой были факт рождения в Польше, знание языка и наличие родственников в стране, она индивидуально прошла кратковременный курс специальной подготовки, которую проводили сотрудники харьковского ОГПУ. Бросив бесполезные попытки научить Саломею Плис читать топографическую карту и пользоваться компасом, куратор принял решение о ее переброске через границу в сопровождении проводника.

Благополучно перейдя границу и поселившись в Ровно, Саломея Плис выполнила только первый пункт задания, приобретя на выделенные ей деньги одежду польского производства. Она на допросе воспроизвела рекомендацию сотрудника ОГПУ: «Первым делом купи себе польскую одежду. В Польше люди ходят хорошо одетыми, а твоя одежда для выполнения задания никуда не годится». К непосредственным задачам агента было отнесено:

— наблюдение за ходом строительных и ремонтных работ на определенном участке железной дороги, включая строительство новых мостов и путепроводов;

— фиксация визуальным наблюдением военных перевозок;

— установление нумерации и численности воинских частей, расположенных в Ровно и Люблине.

Но основной частью разведывательного задания Саломеи Плис была попытка привлечения к сотрудничеству с советской разведкой ее родственника, проживавшего в г. Люблине, и организация связи с ним.

За незначительностью нанесенного ущерба интересам Польской Республики суд 11 января 1933 года приговорил Саломею Плис к пяти годам заключения[369].

Но не все разоблаченные польской контрразведкой советские агенты были подобны Саломее Плис. Одновременно ее сотрудники отмечали высокий профессионализм ряда других агентов, прошедших хорошую специальную подготовку и по своим личным качествам способных решать сложнейшие вербовочные и другие разведывательные задачи. Как правило, такой агентуре давались конкретные задания по привлечению к сотрудничеству интересующих советскую разведку лиц, причем информация о кандидатах на вербовку отличалась объективностью и была исчерпывающе полна.

Такими хорошо подготовленными агентами, по оценкам польских контрразведчиков, были Мария и Василий Стефановичи, разоблаченные польской контрразведкой летом 1936 года. Дело на розыск нелегальной радиостанции в районе г. Ровно было заведено отдельным информационным рефератом Командования военного округа № 2 еще в 1933 году. Основанием для его заведения стали полученные сведения от дезертира Красной армии по фамилии Довгалец, а также некоторые материалы на некую Марию Панек, разоблаченную ранее в качестве советского агента. Из них следовало, что в районе г. Ровно функционирует радиофицированная точка советской разведки, а радистом, обслуживавшим рацию, является женщина, действующая под агентурным псевдонимом «Маруся».