Влюбись в меня под музыку - Тори Майрон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Всё не так, как кажется, – выдаёт она классическую фразочку, да только зачем?
– Я, по-твоему, совсем дура безмозглая и, глядя на это, не могу два и два сложить?!
– Поверь мне, тут примерчик посложнее будет. Просто дай мне тебе всё объяснить, Эми… Пожалуйста… и ты сразу всё поймёшь.
– Я ничего больше не хочу понимать. Всё, что надо, я уже увидела. Ты конченая лгунья, Николь! Лгунья, которая врёт всем подряд! Я только никак не ожидала, что и мне ты тоже будешь врать! Я ведь всегда тебя во всём поддерживала, даже если считала тебя неправой. Всегда помогала, чем могла! Господи, да я же собиралась отдать тебе все свои сбережения, а ты оказалась такой мразью! Ужас… Думаешь, я из-за Марка так плачу?! Думаешь, он мне сердце разбил?! Да моя обида на него не идёт ни в какое сравнение с болью из-за твоего предательства. Но в этом, наверное, лишь моя вина… Это я наивная дурёха, раз не смогла раскрыть истинную причину, почему ты так долго отговаривала меня от отношений с Марком! Ты не меня защитить хотела, а просто сама горела желанием встречаться с ним!
– Нет, Эми! Нет же! – она тоже переходит на крик. – Я никогда не встречалась с ним и не врала тебе... Чёрт! Точнее врала, но совсем не о том, в чём ты меня обвиняешь! Марк тебе постоянно изменял, а меня заставлял скрывать от тебя это, потому чт…
– Довольно, Николь! – мой крик обрубает её на полуслове. Не могу всё это слушать. Не могу больше видеть её. – Говорю же: мне уже всё равно, что ты скажешь! Твоим словам грош цена! Да и мне уже глубоко наплевать как на тебя, так и на Марка. Не нужны мне такие гнилые люди в моей жизни. Мне от вас обоих тошно! Видеть вас больше никогда не желаю! – исказив лицо гримасой отвращения, я резко разворачиваюсь, чтобы вернуться в дом.
– Нет! Пожалуйста, не говори так! Выслушай меня. Ты же моя лучшая подруга! Я люблю тебя, и я бы никогда с тобой так не поступила. Я могу объяснить этот поцелуй, – в попытке остановить меня Николина хватает меня за руку, но я оборачиваюсь и толкаю её в грудь.
Я хотела просто оттолкнуть её от себя, избавиться от её прикосновений, но Николина оступается и падает на землю.
– Ой! Я не… Я не хотела, – испуганно застываю на пару секунд, а затем двигаюсь вперёд в желании помочь ей подняться, но в последний момент одёргиваю себя.
Не собираюсь я ей больше ни в чём помогать. Ни деньгами, ни моральной поддержкой, ни физически. Не калека. И сама поднимется.
– Эми… пожалуйста, выслушай меня, – жалобно просит она, глядя на меня умоляющим взглядом.
– Нет, не надо, – обнимаю себя за плечи, начиная трястись ещё сильнее. – Уходи, Николь! Просто уходи! Прошу, убереги меня от своих жалких объяснений. Не делай мне ещё больнее, – израсходовав все силы, еле слышно скулю я, и быстро скрываюсь в доме.
Хлопаю дверью, прислоняюсь к ней спиной и сползаю на пол, срываясь на безутешные рыдания.
Я её так любила. Я их обоих безумно любила. А они предали меня. Они врали. Обманывали. Делали из меня круглую идиотку. И даже если в словах Ники и присутствует хоть капля правды, то это лишь усиливает мою боль с чувством омерзения и жалости к себе.
Марк изменял мне не только с ней? Так? Хотя какая разница? Изменял он только с Николиной или с несколькими девушками? Один? Два? Десять раз? Больше? Не имеет значения. Я никогда не прощу подобное!
Как Марк мог так со мной поступить? Как вообще человек мог встречаться со мной, так смотреть, так ревновать, говорить, что любит, и давать лживые обещания, а потом уходить и трахаться с другими? Им он тоже признавался в любви? Им он тоже сочинял песни? На них он тоже смотрел влюблёнными глазами? Так же страстно целовал и крепко обнимал? Шептал на ухо, пока проникал сзади?
– Боже! Я не могу… Не могу… – вместе с рыданиями из горла начинают вырываться какие-то неразборчивые вопли, и в следующий миг я чувствую, как чьи-то руки пытаются поднять с пола моё обмякшее тело.
– Эми… Милая моя… – сквозь гул в ушах до мозга долетает тревожный голос мамы, но смысл её следующих слов я не понимаю.
Она утешает меня? Опять причитает? Или говорит, что она меня предупреждала?
Не знаю. Ничего не могу расслышать. Да и не хочу. В голове гудит, шумит, леденящая боль замораживает все внутренности, а горячие слёзы обжигают щёки.
Я просто вцепляюсь в маму обеими руками и вжимаюсь лицом в её грудь, продолжая навзрыд плакать до тех пор, пока боль не становится такой невыносимой, что организм решает найти спасение в забытье.
Как я того и хотела.
Глава 39
Марк
Я не помню, как меня вытащили из камеры и вели в комнату допросов, в которой я уже бывал неоднократно. Последнее, что отпечаталось в памяти перед отключкой — это стойкий запах пота, сигарет и мочи, отборная порция мата, разъярённые лица мужчин, пинающих меня со всей дури по рёбрам, животу и спине, и адская боль, вибрирующая в каждой конечности.
Я никогда не задерживался в камере заключения дольше часа, но в этот раз всё пошло не по обычному сценарию. Мало того, что я остался ночевать в полицейском участке, так на следующий день ко мне в клетку запихнули троих грозных амбалов, которые слёту, без объяснений напали на меня. Один из них атаковал сзади, ударив по голове, а второй нанёс мощный удар коленом в пах, отчего я согнулся пополам, позволив беспрепятственно колошматить меня со всех сторон.
За что я получил столь радужное приветствие?
Честно говоря, я и сам не сразу врубился. Никогда прежде меня и пальцем никто не трогал. Во-первых, потому что я не давал поводов, а, во-вторых, все драки и потасовки всегда оперативно пресекались надзирателями. Но не в этот раз.
И всё благодаря Адаму Харту. Да-да, тому самому Харту, с
