Паломничество в Святую Землю Египетскую - Томаш Миркович

– Как хорошо, что ты наконец решилась со мной встретиться. Я правда очень рад.

– Как это «наконец»? Я хотела с тобой повидаться сразу, как только услышала, что ты в Египте. Но Махмуд не говорил мне, где ты, так что я ждала тебя в Каире.

– Я не это имел в виду. Речь о том, что ты не пыталась связаться со мной все эти годы.

– Да я понятия не имела о твоем существовании! – воскликнула она. – Узнала только от тети, когда пришла телеграмма от Теодора. А потом из его письма. Именно в связи с этим письмом я и приехала в Египет. И вовсе не надеялась, что тебя тут встречу. Но сейчас, когда я уже здесь, мне хотелось бы тебя спросить кое о чем.

– Конечно, пожалуйста.

– Ты… ты мой отец? – выдавила она из себя вопрос, который беспокоил ее с тех самых пор, как она прочла тетино письмо.

Виктор расхохотался.

– Я? Вот так номер! Ты дочь моего брата! С чего это тебе пришла в голову такая мысль?

– Из письма тети Анны. Она написала мне, когда узнала, что ты в Египте и мы скоро встретимся. И прислала мне этот снимок. – Алиса вынула из сумки фотографию Виктора с ее матерью.

– Ха! Анна всегда была малость тронутая. Ты знаешь, что это она написала донос на Ежи? Вбила себе в голову, что Хелена влюблена в меня, а Ежи стоит на пути нашего счастья. Она никогда его не любила – понятия не имею почему. Рассчитывала, что УБ разделается с ним, и тогда Хелена станет свободна, сможет поехать в Штаты и выйти за меня. Больная женщина! Слава богу, я вовремя узнал об аресте брата, и мне удалось убедить американцев, что его стоит вытащить из-за решетки и переправить в Нью-Мексико. Эта ее выходка могла закончиться трагически.

– Отъезд Ежи в Штаты все равно так и закончился – заметила Алиса.

– Это точно. – Виктор кисло улыбнулся.

– А ты правда не испытывал уже никаких чувств к моей маме, а она к тебе? Между вами в Нью-Мексико ничего не было?

– Я бы не стал подкладывать брату такую свинью. Конечно, когда-то я любил Хелену, но это была типичная мальчишеская влюбленность, до постели только раз и дошло. Кто знает, как бы оно все сложилось дальше, если бы я не попал в Варшаве в эту облаву. Может, на ней женился бы как раз я, а не Ежи. Но когда в Америку они приехали, уже мужем и женой, мне и в голову не приходило крутить с ней роман за спиной у брата. Впрочем, меня целиком поглощала работа.

– А после смерти Ежи? Ты не хотел на ней жениться, чтобы взять на себя заботу о вдове брата и обо мне?

– Ну ты и любопытная! Впрочем, у меня нет причин что-либо от тебя скрывать. Да, мне кажется, что твоя мама все еще питала ко мне какие-то чувства и охотно осталась бы со мной в Америке. Но я считал, что это было бы безнравственно.

– Потому что ты сбросил Ежи с лестницы?

– Хелена рассказала тебе об этом?

Алиса кивнула.

– Можно и так сказать, хотя правда выглядит иначе, чем ты думаешь. Скоро ты сама в этом убедишься. Хочешь еще о чем-то меня спросить?

– О многом. – Она глубоко вздохнула. – Но прежде всего я вот что должна тебе сказать. Пока я была в Каире, со мной несколько раз встречался Фрэнк Хейр из американского посольства. Вице-консул. Ему необходимо с тобой поговорить. Он просил передать: американским властям очень важно, чтобы ты вернулся в Штаты. По двум причинам. Во-первых они боятся, что твое присутствие в Египте может привести к войне. А во-вторых, считают, что фон Браун совершил ошибку, когда велел тебе прекратить эксперименты. Сейчас они готовы их разрешить.

Виктор потемнел лицом.

– Сейчас?! Слишком поздно! Сейчас мои исследования финансирует Египет. Мы, ученые, зависим от денег. А у Египта их вагон! Кошелек Насера подпитывают деньги за саудовскую и кувейтскую нефть. И он готов финансировать мои исследования при условии, что я буду строить ему ракеты.

– А тебе не важно, где эти ракеты упадут, не важно, что они будут убивать людей? Что они уничтожат Израиль? Ты антисемит?

Виктор с отвращением скривился.

– С чего бы это? Я ученый, у меня нет никаких расовых или религиозных предрассудков. Мне все равно, куда Насер захочет направить свои ракеты – на Израиль, Англию или Италию. Фон Браун научил меня этому еще в Пенемюнде. У нас, ученых, нет национальности. Я работал сначала для поляков, потом для немцев, потом для американцев, а теперь для Египта. Мне совершенно безразлично, кто дает мне работу, лишь бы я достиг своих целей.

– Но ты же предал Польшу, войдя в команду фон Брауна!

– Когда я добьюсь успеха, никто об этом и не вспомнит. На родине меня с той же готовностью будут признавать своим, как признали Коперника, Шопена, Склодовскую. Впрочем, мне на все это плевать. Для ученого величайшая ценность – наука, а главная питательная среда для науки – война. Ты знаешь, чем мы обязаны Второй мировой войне, этой страшнейшей из войн, в которой погибло столько людей? Благодаря ей появились радар, реактивный двигатель, пластмассы, атомная энергия, ракеты, компьютеры, развилась автоматизация. Сотни лет мира не принесли бы таких достижений! И поэтому я готов помочь Насеру. За его деньги моя Ракета полетит на Марс и дальше.

– Твоя ракета? На Марс? – удивилась Алиса.

– Ну конечно!

– Но ведь ни американцы, ни русские, несмотря на свой огромный потенциал, не сумели еще даже отправить человека на Луну!

– Если бы Королев не умер в январе прошлого года на операционном столе, русские уже давно были бы на Луне. Этот идиот уперся, чтобы его оперировал сам министр здравоохранения; ему и в голову не пришло, что это аппаратчик, у которого руки – крюки. Теперь американцы будут первыми, потому что после смерти Королева у программы, которой он руководил, осталось мало шансов на успех. Ну и что? Полет на Луну и постройка там баз были возможны еще десять лет назад. Только фон Браун, когда оказался в Америке, совсем спятил. Он думал, что американцы будут смотреть на него как на бога и финансировать все его идеи. И вылез с проектом – отправить на Марс флотилию из десяти кораблей, каждый с экипажем из семи человек. Мечтатель! Я говорил, что скорее у меня кактус вырастет, чем ему дадут денег, но он не хотел ничего слушать, только строил один за другим воздушные замки – например, фантазировал о путешествиях на звезды в огромных космических кораблях, в которых целые поколения астронавтов жили бы и умирали, пока не долетят до цели. Несчастный безумец! Он даже на Луну до сих пор никого отправить не сумел. Меня надо было слушать!

– И отправлять в космос этих твоих киберлюдей, астронавтов с ампутированными конечностями, о которых мне рассказывал американский вице-консул? – спросила Алиса.

– Ну конечно! Знаешь, ведь если бы мы хотели полететь к Альфе Центавра, ближайшей к нам звезде, то даже если воспользоваться атомным двигателем, который требует немного топлива, стартовая масса ракеты должна была бы составить несколько сотен тысяч тонн, чтобы доставить туда и обратно капсулу с оборудованием весом в триста кило. Более того, даже при использовании атомного двигателя, которого к тому же пока не существует, путешествие в оба конца заняло бы сорок лет. Попробуй себе представить, каким огромным должен быть корабль, если мы захотим отправить не только оборудование, а еще и экипаж! Подумай, сколько места надо обеспечить людям, просто чтобы они не спятили. Моя идея с киборгами была шагом в верном направлении; но у меня уже давно есть план получше. И ты тоже можешь в нем поучаствовать. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Он провел Алису в соседний зал – это явно была гробница, поскольку в середине стоял каменный саркофаг, накрытый массивной крышкой. Кроме того, в зале виднелось множество приборов, в том числе металлический шкаф с рычажками и индикаторами, на котором стоял стеклянный колпак со стальной крышкой. Под колпаком была голова молодого мужчины, напоминавшая весьма реалистичную восковую скульптуру. Длинные волосы, усы и борода делали ее похожей на голову Иоанна Крестителя на иконах в Коптском музее.

– Это голова Ежи, – пояснил Виктор.

– Что?!

– Голова Ежи, – повторил он.

– То есть восковой слепок с его головы?

– Нет-нет. Настоящая голова.

Алису передернуло, она отвернулась.

– Забальзамированная? – спросила она.

– Нет, живая.

– Как так – живая?!

– Сейчас объясню. Как ты, наверное, знаешь от Хелены, вскоре после начала Корейской войны мы с Ежи поссорились из-за создания новых ракет для армии. Ежи кинулся на меня с кулаками, а я толкнул его, и так неудачно, что он упал с лестницы и сломал позвоночник. Я знал, что он умрет, что спасения для него нет. И тогда я решился на то, чего еще никто никогда не делал. Думая о киборгах-астронавтах, я экспериментировал на собаках и шимпанзе – ампутировал им конечности, удалял разные органы и заменял искусственными. У меня была вся необходимая аппаратура. Трудность состояла в том, что Ежи сломал себе шейные позвонки, так что спасти я мог только голову. Поверь мне, это было нелегко. Надо было отделить голову от тела, перехватывая все кровеносные сосуды и следя, чтобы приток свежей крови к мозгу не прекращался больше чем на несколько секунд. К счастью; как я тебе уже сказал, у меня была соответствующая аппаратура, в основном собственной конструкции. Искусственное легкое, искусственная почка, искусственное сердце – все необходимое. Операция продолжалась много часов, но закончилась успехом. Голова Ежи живет до сих пор.