Моя последняя война. (Афганистан без советских войск) - Махмуд Гареев

Кроме усиления войск, оборонявших Джелалабад, резервами, пополнением, важную, а в ряде случаев решающую роль играли бомбо-штурмовые удары авиации по группировкам противника. Главные силы военно-воздушных сил были брошены на спасение Джелалабада. Авиация действовала с большим напряжением и ежесуточно для поддержки Джелалабадского фронта производилось не менее 100–120 самолетовылетов.

В один из наиболее тяжелых моментов в Джелалабаде президент Наджибулла обратился со специальным посланием к советскому руководству с просьбой оказать срочную помощь Республике Афганистан путем нанесения бомбо-штурмовых ударов с территории СССР по группировкам противника в районе Джелалабада. И эта просьба была поддержана некоторыми советскими представителями.

Мы понимаем, говорилось в обращении, возможный неблагоприятный политический резонанс от применения советской авиации в районе Джелалабада. Но в целом следует ожидать еще большего политического ущерба, если противник овладеет Джелалабадом и подойдет к Кабулу. Тем более, что США и Пакистан грубо нарушают Женевские соглашения, оказывая все возрастающую открытую военную помощь мятежникам. Но советское политическое и военное руководство на такой шаг не пошли.

После некоторой стабилизации обстановки в Джелалабаде наступал такой период, когда посылать дополнительные силы для обороны Джелалабада не было возможности, да это было уже и нецелесообразно. Нужно было организовать более рациональное использование имеющихся сил и средств. И главное сделать оборону более активной. С целью ознакомления с обстановкой и решения этих задач мне с группой наших и афганских офицеров пришлось вылететь в Джелалабад и работать там с 28 апреля по 2 мая 1989 года.

Для того, чтобы лучше понять реакцию на наше появление в Джелалабаде, следует вспомнить один прошлый эпизод. Джелалабад еще в 1988 г., после вывода первой очереди советских войск, начал самостоятельно выполнять свои задачи. Вначале в Джелалабаде была оставлена группа советников из представителей министерства обороны, министерства внутренних дел и Министерства госбезопасности. Но вскоре пришла тревожная телеграмма о готовящемся наступлении мятежников и эта группа в срочном порядке была эвакуирована. Такая поспешность с убытием нашей оперативной группы была болезненно воспринята афганцами.

В конечном счете лучше было бы совсем не оставлять ее в Джелалабаде, чем снимать ее при появлении первой же опасности. Начальник главного управления разведки КГБ Л. В. Шебаршин, считая этот шаг ошибочным, пишет, что «важно было показать, что мы остались защитниками Джелалабада, не бросили их на произвол судьбы. Нужен был символ нашей стойкости. На деле вышло нечто другое. Если взглянуть на события последнего периода несколько шире, то нельзя не видеть, что эти два чувства — страх перед противником и недоверие к союзнику — постоянно превращались в решающие факторы нашего поведения».[70]

С этой точки зрения Леонид Владимирович, видимо, в какой-то степени прав, в апреле 1989 г. мы даже не ожидали, что появление нашей группы вызовет такой энтузиазм. Повсюду, где мы появлялись, афганские офицеры и солдаты спрашивали нас: «Когда придут советские войска?» Некоторые из них объясняли наше появление как передовую рекогносцировочную группу советских войск. На мой вопрос генералу А. Делавару: «Откуда берутся такие слухи?» Он отвечал: «Слухи порождает надежда. Они помогают нам выстоять и мы их не опровергаем». Свой вылет мы старались держать в секрете, посвятив только президента и министра обороны, а в Джелалабаде — генерала Делавара. Но, несмотря на это, как это нередко бывало в Афганистане, о нашем вылете противнику стало известно. Летело всего 5 вертолетов на предельно малой высоте, огибая каждую высоту и складку местности. Не раз приходилось восхищаться мастерством афганских летчиков, которые приобретя огромный опыт, уверенно выполняли полеты в самых сложных условиях обстановки. В ходе нашего полета вертолет, в котором мы находились, совершал полет в центре боевого порядка вертолетов. Другие вертолеты, расположенные впереди, сзади и на флангах прикрывали и имели задачу с упреждением поражать огневые средства противника.

На всем протяжении полета наши вертолеты обстреливались противником из автоматов, пулеметов и гранатометов. Наш вертолет был частично поврежден, но благополучно совершил посадку на аэродроме на расстоянии 600–800 м от противника. Район посадки также подвергался интенсивному обстрелу. Один из вертолетов прикрытия получил более серьезное повреждение и совершил вынужденную посадку на западной окраине Джелалабада. Командный пункт генерала Делавара располагался в подвальном помещении одного из аэродромных зданий, усиленном дополнительными перекрытиями. Называли его почему-то «Саркофагом». Сооружение это было довольно прочным. Во время пребывания были неоднократные прямые попадания в него снарядов, но в целом сооружение держалось.

После ознакомления с обстановкой по картам и докладам мы выехали в город, в расположение соединений и частей. На наблюдательном пункте 1-го армейского корпуса мы наблюдали как моджахеды атаковали две господствующие высоты на западных подступах к городу. Было видно, что моджахеды просто так в атаку не идут. Они методично и настойчиво обстреливали хорошо видимые позиции правительственных войск до тех пор, пока они не будут уничтожены или сами побегут под воздействием интенсивных обстрелов. После этого моджахеды, охватывая высоту с двух сторон, и действуя рассредоточено небольшими группами, стремились захватить ее. В один из моментов наступающие группы противника, умело преодолевая зоны обстрела правительственной артиллерии, оказались в 300–400 м от места, где мы находились вместе с командиром корпуса. Рядом в траншее от разрыва реактивного снаряда погибло и было ранено несколько офицеров и связистов. Каких-либо резервов поблизости не было. Все подготовились к отражению нападения противника. Но огнем артиллерии его продвижение было остановлено.

Как сказал командир корпуса, такие бои на различных участках происходили почти ежедневно. Интересно, что в одних местах происходили ожесточенные бои, гибли люди, а за линией фронта, всего в 2–4 км шла обычная жизнь. Торговали дуканы (магазины), мулла громко призывал к молитве, а на западной окраине города крестьяне работали на своих полях. Вообще город, служивший зимней резиденцией королей, был очень зеленый, с большим количеством цитрусовых насаждений.