Милый Каин - Игнасио Гарсиа-Валиньо

Карлос по-прежнему чувствовал себя обиженным и никак не мог понять, почему психолог в тот вечер целиком и полностью встал на сторону Кораль. Хулио объяснил, что его поведение было смоделировано стратегией, цель которой состояла в том, чтобы спровоцировать начало реакции. Он специально воспользовался этим химическим термином, чтобы сделать свои объяснения более наглядными и доказательными для человека, далекого от психологии и воспринимающего мир сугубо материально. Карлос, похоже, остался абсолютно не удовлетворен этими словесными играми.

«Вполне возможно, что я подобрал не самую лучшую образную параллель», — подумал Хулио.

— Предложение, которое ты выдвинул в ответ на выходку Нико, не было адекватным, — мягко сказал он. — Идея отправить его в интернат идет вразрез со стратегией, выработанной нами вместе. Мы же с тобой договорились, что я буду работать иначе.

— Слушай, с тех пор все изменилось. Теперь нам просто-напросто приходится защищаться от него.

В голосе Карлоса Альберта впервые послышались печальные и даже, пожалуй, скорбные интонации.

— Карлос, признайся себе, ты же ненавидишь своего собственного сына.

Тот посмотрел куда-то вдаль. Его молчание нетрудно было расценить как знак согласия, хотя бы в какой-то мере. В первый раз за все это время Хулио почувствовал, что затронул действительно больную для собеседника тему. Похоже, он начал на самом деле понимать Карлоса, предугадывать ход его мыслей, чувствовать его на расстоянии.

При этом психолог продолжал гнуть свою линию:

— Пойми, так мы далеко не уйдем.

Отец Николаса закрыл лицо ладонями и несколько минут просидел так молча. Его душили слезы. Омедас смотрел куда-то в сторону. Больше всего ему сейчас хотелось оказаться в кабине канатной дороги и поплыть в ней куда-то, на вершину какой-нибудь высокой горы.

Карлос взял себя в руки, внимательно посмотрел в глаза психологу и твердо, без тени упрека в голосе, сказал:

— Все, хватит. С сегодняшнего дня прекращаем.

— Что?..

— Я хочу, чтобы ты закончил свою терапию.

— Хорошо, вопросов нет, — сказал Хулио, изо всех сил пытаясь сохранить при этом хотя бы внешнее спокойствие.

Карлос вынул из кармана пиджака и положил на стол подписанный банковский чек.

Омедас даже не посмотрел на него и сказал:

— По-моему, ты неправ. Я бы даже сказал, что ты ошибаешься.

— Нет, Хулио, я уже и так потерял слишком многое. Теперь я просто пытаюсь спасти свой брак и семью.

В этот момент мяч, которым играли ребята-футболисты, выкатился на террасу перед кафе и в конце концов остановился буквально в шаге от столика, за которым сидели собеседники. Карлос встал со стула, явно намереваясь аккуратно отбить мяч, направить его в сторону импровизированного футбольного поля. Судя по всему, старательно сдерживаемая злость все-таки нашла выход в непроизвольно сильной физической реакции. Он ударил по мячу с такой силой, что тот взвился куда-то к небу, перелетел через линию канатной дороги и упал где-то далеко внизу, чуть ли не у самого подножия холма.

— Да пошло оно все к черту! — прокричал во весь голос Карлос.

Глава тринадцатая

«Check mate»[18]

«Ну и ладно, значит, так тому и быть, — мысленно успокаивал он сам себя. — Все кончено, но ведь клиент всегда прав».

Самым обидным было прекращать работу, не закончив ее, оставив загадку неразгаданной, причем в тот самый момент, когда между ним и Николасом установилась какая-то связь, возникло ощущение, что он вот-вот сможет благотворно воздействовать на мальчишку. Нужно было только немного подождать, пока тот привыкнет к нему и проникнется доверием. Хулио был уверен, что Нико вот-вот порадует его каким-нибудь признанием или же нестандартным поступком, который засвидетельствует перемены, реально произошедшие в его душе. Увы, по всему выходило, что этому не суждено было сбыться.

Внутренне он соглашался с тем, что Карлос оказался во многом прав, когда высказывал ему свои личные претензии. Хулио действительно совершил одну очень серьезную ошибку. В разработанной им схеме психотерапии отцу Николаса не только не отводилось сколько-нибудь активной, самостоятельной роли, ему вообще там не было места. Более того, своими словами и действиями он всячески препятствовал тому, чтобы тот хоть как-то участвовал в поисках решений семейной проблемы. Все доводы и планы главы семьи Хулио категорически отвергал.

Вполне возможно, что он поступал так, основываясь на каких-то подсознательных подозрениях и сомнениях. Ему давно казалось, что именно в конфликте с отцом крылись причины столь странного поведения Нико.

Психологу можно было быть уверенным в том, что эти сомнения заронила в его душу Кораль. Ее намеки, невысказанные претензии, супружеские, сексуальные и даже материнские проблемы сделали свое дело. Хулио стал предвзято относиться к Карлосу, вполне может быть, совершенно необоснованно.

На этом фоне ему казались вполне естественными раздражение Карлоса, его отказ признавать результативность лечения и нежелание видеть положительную динамику в поведении Нико. В ответ Хулио стал, сам того не замечая, все больше накручивать себя. Он вбил себе в голову, что именно присутствие Карлоса является не только отрицательным стимулом для Николаса, но и угрозой его психическому состоянию, может быть скрытой, но от этого не менее серьезной.

При всем этом Хулио был вынужден признаться себе, что у него не имелось ни единого доказательства правоты этого тезиса. Все предположения, выдвигаемые им, основывались на интуиции, догадках и трактовке каких-то мелких, незначительных фактов. Несмотря на то что в его планы вовсе не входило дискредитировать Карлоса перед Кораль, в одном он оказался абсолютно неправ. Нельзя было переступать некий символический порог.

Ну а дальше все пошло в соответствии с законами системной логики. Как только психотерапевт перестает поддерживать необходимую дистанцию, отделяющую его от проблемы, он сам становится ее частью. Она втягивает его в свое поле притяжения и в конце концов поглощаете головой. Вполне возможно, что Карлос не только не преувеличивал, но даже, наоборот, приуменьшал степень воздействия Хулио на его жену.

Поначалу психолог, конечно, считал, что полностью контролирует свои чувства, в любой момент может прервать работу с Николасом, исчезнуть раз и навсегда из поля зрения Кораль Арсе. К сожалению, он и сам не заметил, как его отношение к проблеме изменилось. В последние недели он настолько погрузился в это дело, что прервать работу самостоятельно было уже выше его сил.

Пожалуй, теперь Хулио оказался в весьма комичном положении. Он был тем самым типом, который менее всего подходил на роль психотерапевта в данном конкретном случае. Один человек не может вытащить другого из зыбучего песка, если самого спасателя засосало в него по самые уши. Слишком многое связывало его с этой семьей, очень уж сильным было эмоциональное напряжение и чересчур интенсивной — внутренняя связь с этими людьми.

«Интересно, как воспримет Нико мое исчезновение? Карлос, естественно, не поинтересовался мнением сына по поводу продолжения занятий с психологом».

В последнее время Хулио стал воспринимать мальчишку совсем иначе, не тем хитрым и жестоким эгоистом, каким тот показался ему в самом начале знакомства, а хрупким и ранимым созданием, живущим в постоянном напряжении, вынужденным защищаться от какой-то очень серьезной опасности. У этого парня явно была тайна, которая мучила его и заставляла испытывать страшные страдания. Хулио почти вплотную подошел к разгадке этого секрета, но, увы, это случилось слишком поздно.

«Угроза, висящая над Нико, так и останется с ним. Решение Карлоса исключить меня из круга лиц, пытающихся решить проблему Нико, поставило крест на всех моих стремлениях помочь его сыну».

Хулио задумался над проблемой, оставшейся нерешенной, и стал искать по дому блокнот, в котором записывал свои соображения и наблюдения, сделанные по ходу работы. В какой-то момент его сердце просто оборвалось. Он вспомнил, что оставил блокнот в «Римской вилле», прямо на журнальном столике, стоявшем в гостиной.

Записи психолога о пациенте, оказавшиеся в распоряжении последнего, — это то же самое, что взрывчатка, попавшая в руки потенциального террориста. От одной мысли о том, что Нико может прочесть все комментарии в свой адрес, у Хулио волосы встали дыбом. Нужно было срочно ехать туда, в дом Кораль и Карлоса, и забирать блокнот. По предварительным прикидкам выходило, что если по дороге не будет пробок, то часам к девяти он окажется в Ла Моралехе.

Настроение у него было не из лучших. Сидя в машине, он представлял себе, как ему придется звонить в дверь на ночь глядя и объясняться с хозяевами насчет того, что он, видите ли, соизволил забыть у них в доме кое-что важное, то, что ни в коем случае не должно попасть в руки Нико. Еще страшнее ему становилось оттого, что внимательный и любопытный парень сразу же мог заметить блокнот, оставленный на столе, и успел ознакомиться с его содержанием.