Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

– Угу. – Она снова ограничилась минимальным ответом.

– С Богом! – Тихо проговорил прямо в дверь менеджер, – покажи им, кто королева бала.

И наступила долгожданная тишина. Фатима вернулась к зеркалу, еще раз оглядела себя. Сейчас она и сама бы с трудом поверила, что перед ней не настоящая Азия, тот же цвет кожи, та же точеная фигура, разве что чуть пошире в бедрах и плечах, те же длинные светлые волосы, уложенные в красивую прическу. Только лицо было другим, но его скрывала золотистая, в тон узорам на костюме, повязка. Браслеты на руках от запястья до плеча скрывали мускулы, которых у настоящей Азии не было, а падающие на плечи длинные локоны из прически прятали широкие плечи, отвлекали от них внимание. Конечно, при детальном рассмотрении кто-то мог заметить различия, кто-то, кто хорошо знает Азию, но таких в зале было немного – один человек.

– Давай, – прошептала она, показывая поднятый большой палец своему отражению, – и пусть все получится.

Со дна сумки она достала туфли на высоченной шпильке, если различия в размерах одежды еще можно было подправить, то с обувью она сделать ничего не могла. Она не знала размер Азии, но это ее и не интересовало, костюм без вопросов она пронести не могла, а вот туфли легко уместились в огромной сумке стилиста. Даже если их и заметили бы, вопросов вполне можно было избежать, а вот объяснить, зачем стилисту костюм, было бы гораздо сложнее. В последний раз она поправила свои необычные шпильки в волосах, отметив, что они очень подходят к наряду и горят, как настоящие бриллианты, а потом повернула замок и вышла в коридор. Сначала он показался ей пустым, но как только дверь за ней закрылась, откуда-то вынырнул тот самый мужик с красным галстуком, он улыбался и откровенно пожирал глазами ее тело.

– Прелестная Азия, – вдохновенно произнес он, протягивая ей руку, – позвольте проводить вас на сцену.

Фатима молча протянула ему свою руку с наклеенными длинными ногтями и кокетливо опустила глаза. Началось, подумала она, пока он вел ее через лестничные пролеты к железной двери с простой надписью СЦЕНА, первого я уже обманула. Они прошли в ту дверь, за которой она видела лестницы, но не стали подниматься или спускаться, просто прошли мимо первого лестничного пролета и попали в короткий коридор, невидимый из-за двери, поднялись на три ступеньки и оказались перед дверью. Арти-директор, или кем он там был, открыл ее и пропустил Азию вперед, грохот музыки обрушился на нее, как молот, усиливая волнение, ей казалось, что сердце сейчас выпрыгнет из груди и поскачет обратно в гримерку, так сильно она уже давно не волновалась. Они попали в длинную комнату с двумя выходами, завешанными черными занавесками, она слышала шум зала, звон посуды и смех, от сцены ее отделяла лишь эта черная материя. Стены были увешаны чьей-то одеждой и фотографиями тех, кто когда-то проходил через эту комнату: какие-то размалеванные девушки, какие-то мускулистые парни, целые группы в костюмах, какие-то люди в платьях и смокингах… Фатима видела все, каждую трещинку в стене, каждую стразу на костюмах, висящих на крючках, волнение сдавило ей грудь, обострило восприятие и лишило возможности дышать.

Она заметила полуголую девицу, сидящую на стуле возле стены и массирующую свои длинные ноги, из одежды на ней были только длинные бусы под жемчуг и прозрачные трусики. Она подняла голову, посмотрела на Фатиму и снова вернулась к своему занятию, взгляд был совершенно пустым.

Красный Галстук провел Азию к левому выходу и отодвинул занавеску, они оказались на сцене, скрытые только раздвинутым занавесом, Фатима видела большой зал, теперь он казался ей просто огромным, как футбольное поле, видела людей, сидящих за столиками и танцующих на танцполе, правда видеть она могла только половину зала, но и этого ей хватило, чтобы ужас сковал ее парализующим железным кольцом. Несколько секунд они постояли там, а потом Красный Галстук увел ее обратно в комнату, Фатима шла на негнущихся ногах, ненавидя себя за это.

– Выходите лучше отсюда, – прокричал он, чтобы перекрыть грохот музыки, – когда ведущий вас объявит, свет погасят, поэтому я вам показал сцену, все как вы заказывали, свет гаснет, а с первым аккордом включается прожектор. Сейчас кончится трек, и вас объявят.

Фатима как будто перестала понимать речь, она только отчаянно заставляла себя не упасть и не забыть танец. Арт-директор ослепительно улыбнулся ей, потом поцеловал ее руку и прошел к правому выходу.

– Все с нетерпением ждут ваше выступления, – прокричал он напоследок, – и я больше всех!

И он скрылся за черным занавесом, Фатима увидела, как он спускается по боковой лестнице со сцены, никто не обратил на него никакого внимания. А на меня будут пялиться все эти люди, ловить каждое мое движение, подумала она, и ей стало дурно.

Она снова зашла в комнату, но осталась стоять возле выхода, ведь с первыми словами ведущего она должна была уже выйти за занавес и ждать, пока погасят свет. Сама сцена была сделана как длинный подиум с круглой площадкой в начале и в конце, когда выступали стриптизерши, там устанавливали шест, но сейчас его сняли. Как взлетная полоса, по всей длине сцена была освещена тянущимися по краям неоновыми трубками, именно этот свет должен был направлять ее, когда в зале воцарится темнота.

– Леди и джентльмены! – Музыка стихла так внезапно, что в зале послышались крики людей, пытающихся что-то говорить под грохот музыки и не успевших перестроить громкость голоса.

Начинается, подумала Фатима, ощущая в груди огромный ледяной шар. Каждая мышца тела подрагивала и танцевала свой собственный танец, она и не помнила, чтобы когда-нибудь так волновалась. Откуда-то из зала на сцену поднялся пухлый конферансье в красной жилетке и черных брюках, в пухлых ручках он сжимал микрофон с такой же красной головкой. Он стоял на первом круге сцены, совершенно не глядя на Фатиму, которая с первым его словом вышла и стала за занавесом.

– Леди и джентльмены! Дамы и господа! – Торжественно произнес толстяк и поднял свободную руку в каком-то крученом жесте, Фатиме это напомнило танец гейш, который она видела в кино, они там тоже так же выкручивали руки. – Мне очень жаль прерывать ваш отдых на танцполе, но поверьте, причина у меня очень и очень серьезная.

В зале воцарилась тишина, слышался только шепоток. Люди прекрасно понимали, почему стихла музыка, и все с нетерпением ждали выхода Азии.

– Вы здорово танцевали, – продолжил конферансье, неспешно прогуливаясь по сцене, – и уверяю, у вас еще полно времени, чтобы продолжить в том же духе, НО!

Он резко остановился, поднял указательный палец, напоминающий сардельку.

– Сейчас пришло время уступить место той,