Сквозь топь и туман - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Может, его лучше отвести к Матушке Сеннице?.. – неуверенно протянула Мавна.
– Ты говорила, что сперва твой брат, – напомнил Смородник. – Я ведь предлагал.
Мавна поджала губы, думая, как лучше поступить. Смородник мог бы отнести сердца Сеннице, но что она скажет, когда он приведёт живого упыря? Вряд ли похвалит: в поселении множество женщин, необученных подростков и даже детей. Да и прощение он получит при другом условии – если поможет Мавне. Вероятно, он всё продумал и решил, что лучше прийти сразу с победой: рассказать про Раско и поход к болотному царю, принести ещё больше сердец упырей и привести Варде. Тогда-то у Сенницы не останется сомнений, что он достойный чародей.
– Где живут райхи?
– О, – тихо выдохнул Смородник, – везде. Но те, что нам нужны, – в Озёрье, на Чумной слободе.
Мавна недоверчиво нахмурилась. Она слышала о райхи, что их народ больше всего в жизни ненавидел несвободу: обзавестись домом и остаться в городе для райхи должно быть смерти подобно. Почему тогда их нужно искать в Озёрье, да ещё и на какой-то одной слободе?
– Они приезжают туда торговать? – спросила она.
Смородник достал из мешка хлебец и бросил Мавне. Она поймала на лету, и козёл тотчас потянул к еде губы. Пришлось делиться корочкой.
– Они там живут. Торгуют тоже. И оказывают другие услуги. Конечно, удельный князь их не жалует, да и озёрский городской глава тоже, но они решили, что лучше позволить райхи спокойно жить на Чумной слободе, чем вылавливать их по всем городам и торгам. Даже дозорные туда не заглядывают. Все делают вид, что их и вовсе нет – слободу ведь зачистили тридцать лет назад, после чумного мора. И отдали на откуп райхи, без которых, к слову, с чумой бы не справились.
Он откусил хлеб, а Мавна снова посмотрела на Варде, гадая, нужна ли ему пища, и если да, то какая. Он ощерился, показывая заострённые зубы.
– Как райхи согласились на это? Почему остановились жить в определённом месте?
Смородник хмыкнул, жуя:
– Не все согласились. Большинство райхи рассыпаны по разным местам и уделам. В Озёрье живёт небольшая община, в основном те, кто занимается колдовством, кто гадает и продаёт обереги. Они не ходят на торг, чтобы не злить горожан, но каждый знает, что если понадобятся тёмные услуги райхи, то нужно идти на Чумную слободу. Они платят подати в казну, так что мало кого волнует, чем они там занимаются, лишь бы не мешали.
– А если… – Мавна вспомнила, что слышала от матери однажды, – если нашлют мор или проклятие на город?
Смородник посмотрел на неё долгим мрачным взглядом, и она поняла, что лучше бы помалкивала.
– Даже если мор придёт сам собой, виноваты всё равно будут райхи. И они сумеют быстро покинуть город – если, конечно, слободу на спалят быстрее, чем райхи услышат о беде.
Повисла неприятная тишина. Мавне хотелось спросить ещё о многом: как Смородник оказался в отряде, почему решил стать чародеем, а не колдуном-райхи? Почему не живёт вместе со своими? Но глядя на его хмурое лицо, резко очерченный нос и скулы, плотно сжатые губы и вечно сведённые к переносице брови, ей становилось не по себе. То, что Смородник рассказал ей так многое, уже было достижением. Они никогда не говорили настолько долго, лишь перебрасывались короткими фразами. Если она сейчас будет слишком настойчивой, то он может и вовсе отказаться вести её в Озёрье, придётся возвращаться домой не с братом, а с козлом.
При мысли о доме вдруг защемило в груди. Как там мама? Как Илар? А Купава? Что там чародеи? Не обижают ли местных? Хлеб во рту показался пресным и невкусным, как глина. Совсем не такой, какой они пекли дома. Скорей бы вернуться…
Козёл лёг рядом с Мавной. Она скормила ему остатки хлеба и погладила по шее, прислушиваясь к своему сердцу. Ёкнет ли, почуяв родную душу? Или даже если под козлиной шкурой Раско, она всё равно не поймёт?
Вдалеке послышался отголосок петушиного пения, и у Мавны едва не навернулись слёзы на глаза. Где-то там деревня – её или чужая, без разницы, но там живут люди и занимаются своими повседневными делами. И они рады, что пережили ночь – скоро наступит утро.
Она вопросительно посмотрела на Смородника.
– Когда мы пойдём?
Подавив зевок, тот встряхнул головой. Длинные волосы были взлохмачены после схватки с упырями, косички у висков наполовину расплелись, и, посмотрев чуть внимательнее, Мавна поняла, что Смородник выглядел не только хмурым, но и очень уставшим. На предплечье виднелась рана, которая уходила под закатанный рукав. На виске налился кровоподтёк, под глазами залегли тени. Смородник не просто сидел у костра – он тянул время, чтобы передохнуть после долгого и изматывающего чародейства. Наверное, он и говорил так много, чтобы скрыть усталость и не показаться уязвимым.
– Ты разве не хотела бы поспать? – спросил он тихо.
– Думаю, тебе тоже не помешало бы. Я не боролась с упырями.
Смородник протестующе вскинул ладонь.
– Нет-нет. С нами теперь нежак, забыла? – он кивнул на связанного Варде. – Так что мы не можем оставлять его без присмотра. Да и ты, боюсь, не сможешь помешать, если он однажды захочет нас сожрать или позвать родственников…
Смородник задумчиво почесал шею, сощурившись на Варде.
– Может, тогда стоит его отпустить? – Мавна присмотрелась к вещам Смородника, выискивая среди них лягушачью шкурку. – Он привёл меня к болотному царю. Значит, мы можем отдать ему шкурку, правда?
Варде поднял голову, как цепной пёс, услышавший чужаков. Повёл вытянувшимся наполовину упыриным лицом и сверкнул потемневшими глазами, блестящими, как болотная топь. Смородник со вздохом поднял шкурку с земли и положил себе на колени, задумчиво водя пальцами по бугоркам. Костёр отбрасывал на неё блики, и Мавне в который раз показалось, что у шкурки настоящие лягушачьи глаза.
– Можем, – согласился он. – Но я предложу кое-что получше. Он сам отдал её тебе, и вряд ли из благородных побуждений. Хотел избавиться? Кто ж знает. Ты ведь не ответишь, верно?
Варде клацнул зубами.
– Не ответишь, – продолжил Смородник и положил шкурку на ладонь, будто пытался определить её вес. Варде заёрзал на привязи. – Ну и не надо. Сам до всего дойду. А чтобы ты был смирным и не выл по ночам, сделаю это.
Смородник поднял шкурку за лапку, посмотрел на неё в последний раз и, размахнувшись, бросил в костёр.
Глава 19
