Власов. Два лица генерала - Николай Коняев

Власов становится виновником гибели 2-й Ударной армии, хотя эта армия была обречена на гибель еще до того, как он узнал о ее существовании…

Власов становится вождем и героем Русского освободительного движения, хотя сам в это время в основном предается разврату и пьянству на вилле Кибиц Вег…

Неведомая сила возносила Власова в заоблачную высь. Но возносила только для того, чтобы обрушить вниз.

Еще раз повторим, что трудно обнаружить во взлетах Власова его заслугу.

Но вину в его падениях обнаружить, конечно же, легче. Вина всегда виднее, чем заслуги.

Новый взлет генерала Власова не мог быть просчитан в отделах «Вермахт пропаганды»… Метаморфоза предназначенного для «пропагандного употребления» генерала в вождя Русского освободительного движения определялась на уровне мистических прозрений, столь характерных для руководителей Третьего рейха и всей густо замешанной на оккультизме [209] идеологии германского фашизма. Основывалась эта идеология, как мы знаем, на культе Силы, несущей в себе заряд не созидания, но разрушения, и мистические прозрения совершались тогда, когда наступало для этого определенное темными Силами время…

И если мы приглядимся, то увидим, что в поступках Власова в эти годы тоже начинает превалировать мистическая предопределенность.

Кажется, полностью погруженный в пьянство и безволие, он совершает в эти дни наиболее продуманные ходы, которые и позволят ему достичь необходимого результата, которые позволят переменить то, что ему было необходимо изменить…

Другое дело, что уже бессмысленно стало тогда что-либо менять…

Все это Власов если и не понимал, то чувствовал.

Свидетельство – разговор, состоявшийся у него в январе 1944 года с генерал-майором Гельмихом, только-только назначенным командовать восточными войсками, уже переброшенными на Западный фронт…

Судьба уже во второй раз свела Гельмиха с Власовым. Под Москвой он командовал 23-ей дивизией…

– Я не понимаю,-убеждал Гельмиха Власов. – Не понимаю, почему немцы не дают возможности русским самим воевать против Сталина. Причина, я думаю, в том, что эгоизм убивает не только сердце, но и рассудок.

– А что надо делать?

– Надо по возможности быстрее сводить русские подразделения в национальные дивизии. Это то, что, может быть, еще может нанести Сталину смертельный удар.

– Это дело политики,-сказал Гельмих. – Тут я ничего не могу сделать. Моя задача учесть всех добровольцев и озаботиться, чтобы они получали жалованье и были приравнены в правах с немецкими военнослужащими.

– И когда вы думаете закончить учет и снаряжение всех добровольцев?-спросил Власов. – У нас мало времени. Может быть, уже поздно. Но мы должны сделать, что возможно. Вы и я!

Гельмих пожал плечами…

Глава вторая

Гиммлер мог сколько угодно говорить о свинье – «унтерменше Власове», но теперь сама действительность заставляла его офицеров думать о формировании наряду с бельгийскими, голландскими и норвежскими дивизиями и «восточных» частей СС… [210]

В процессе организации находились галицийские формирования. Таким образом, вопреки пожеланиям рейхсфюрера подготавливалось мнение о необходимости сотрудничества и с Власовым.

Сравнивая режимы в Советском Союзе и Германии, перечисляя сходные черты, мы не упомянули такой же, как и у большевиков, чрезвычайной забюрократизированости системы, ничего не сказали о весьма развитой как в СССР, так и в Германии, соревновательности и жутковатом соперничестве спецслужб.

Разумеется, это не такое основополагающее сходство, как яростная русофобия, тем не менее именно оно многое определило в судьбе Власова и всего Русского освободительного движения.

Власов был завербован ведомством «Вермахт пропаганды», и в этом качестве ( «призывами и фотографией») отрабатывал у немцев свой хлеб и свою водку.

Но ведомство Галена напоминало айсберг, официальная работа занимала лишь малую часть сил сотрудников, и понятно, что «пропагандное употребление» было лишь официальной пропиской генерала в бюрократии нацистских спецслужб.

Какие именно планы связывал Гелен с генералом Власовым, судить трудно, но планы эти были.

Напомним, что наступил сорок четвертый год… В январе была прорвана блокада Ленинграда.

В феврале – окружена и ликвидирована Корсунь-Шевченковская группировка немцев.

В апреле советские войска перешли государственную границу СССР.

Мы уже говорили о фотографии, где Власов и генерал Трухин в Дабендорфе обходят строй очередного выпуска курсантов.

Рука генерала вскинута вверх в фашистском приветствии, но не расправлена, а согнута в локте. В результате – что-то среднее между фашистским «Зиг хайль» и русским отданием чести.

Итак все во Власове…

И не только в одежде, в манерах, но и в поведении…

Власов всегда – между. Между Россией и Германией…

Между эмигрантами-белогвардейцами и эмигрантами из партийных функционеров-большевиков.

Между ведомством Гелена и СС…

В начале сорок четвертого года Власов беседовал с полковником Генерального штаба бароном фон Фрайтаг-Лорингхофеном. [211]

– Гитлер боится завтрашней национальной России, а проигрывает войну против Советской России уже сегодня…-сказал Власов. – У меня же теперь лишь одна забота, чтобы освободительное движение не пошло ко дну во время крушения Германии. Но это будет возможно, если найдутся германские офицеры, с которыми мы решимся на этот последний, отчаянный шаг для спасения свободы всех европейских народов, включая народы Советского Союза…

И объяснил, что, несмотря на потери немцами всех занятых русских территорий, у него еще остается возможность для создания Русской освободительной армии.

Слова об «отчаянном шаге», на который может решиться Власов, понравились барону Фрайтаг-Лорингхофену.

Как и Гелен, барон принадлежал к той группе немецких радикально настроенных офицеров, которые в 1944 году уже готовы были пожертвовать и национал-социализмом, и самим Адольфом Гитлером для спасения Германии…

Некоторые историки Второй мировой войны считают, что в планах заговорщиков отводилось место и Русской освободительной армии.

«Штауфенберг, надо сказать, лелеял благородный, но несбыточный план, – пишет Борис Соколов, – после убийства Гитлера Германия с помощью РОА сбрасывает Сталина и заключает почетный мир с созданным Власовым новым русским правительством»…

Вот и барон Фрайтаг-Лорингхофен, похоже, для того и посетил Власова, чтобы «путем намеков» подготовить генерала к той роли РОА, которую она должна будет по плану заговорщиков сыграть в будущем. Барон покинул Власова в полной уверенности, что исполнил возложенную на него миссию.