Власов. Два лица генерала - Николай Коняев

– Я больше никакой не коммунист,-сказал он. – Я социалист. Я хочу помочь своему народу создать лучшее будущее, освобождая его от большевистского ига. Однако это нам не удастся без посторонней помощи, как доказывают все восстания, которые были потоплены в морях крови.

Как утверждает Сергей Фрёлих, представления Власова непосредственно о будущем России сводились к следующим мыслям:

1. Прекращение всех боевых действий после свержения Сталинского режима. [199]

2. Перевод военной промышленности на производство ширпотреба, и в первую очередь сельскохозяйственных машин.

3. Свобода для всех.

4. Ликвидация ГПУ.

5. Свобода религий. Открытие церквей.

6. Амнистия для членов партии, которые не совершили преступлений против народа.

7. Освобождение всех политических заключенных и ссыльных.

8. Роспуск колхозов и совхозов.

9. Свобода торговли и ремесел.

10. Присоединение к свободной Европе.

И сам Власов, и его программа заинтересовали рейхсштатгалтера Вены. Он послал доклад Власова Гиммлеру и Герингу.

Напрасно фон Ширах сделал это – в результате он только навлек на себя гнев… Но еще более катастрофические последствия венская гастроль Власова имела для Двингера – главного организатора ее. Когда Двингер приехал в Берлин, чтобы доложить о венских совещаниях, начальник Главного штаба СС Бергер сказал:

– Вы сегодня же покинете Берлин, поедете в свое поместье и будете там пребывать до конца войны, если новый приказ не предпишет вам что-либо другое. Вам запрещается публиковать хотя бы строчку по восточным проблемам и особенно оглашать их по радио. Ваша переписка и особенно посещения будут контролироваться. Неофициально вы арестованы. Мы рассматриваем вас как ограниченного в своих действиях…

Как мы видим, гонения на друзей Власова не прекратились, но так блестящи были победы, одержанные этим летом Красной армией, что самого Власова гнев вождей рейха никак не затронул.

«По возвращению из поездок по Баварии, – простодушно пишет Штрик-Штрикфельдт, – обнаружилось, что положение Власова вопреки всем неуспехам и враждебности „сверху“ стало более прочным, чем нам казалось возможным».

Скачкообразно увеличилось число людей, искавших с ним встреч…

Летом сорок третьего года, среди прочего, состоялось и знакомство Власова с Хейди Биленберг, вдовой эсэсовского офицера. Хейди была хороша собой и приглянулась Власову.

Высокий, с выправкой, темноволосый Андрей Андреевич в брюках с генеральскими лампасами тоже приглянулся эсэсовской вдове.

Начался роман.

Протекал он, учитывая, что Власов почти не говорил по-немецки, а Хейди знала всего несколько слов по-русски, не просто, но у Власова уже был опыт романа с женой генералиссимуса Чан Кайши. [200]

И сейчас Власов тоже оказался на высоте.

Власов не был бы Власовым, если бы ограничился одной только чистой любовью. Очень трудно сказать, чего было в этом романе с его стороны больше – любви или расчета. Как нам кажется, расчет превалировал… Во всяком случае, так было поначалу…

Через постель Хейди Биленберг, близко знакомой с Гиммлером, гораздо легче было выйти на прямой контакт с вождями рейха, нежели через кропотливые хлопоты прибалтийских немцев или тонкие интриги разведслужб…

Часть пятая. Создание Русской Освободительной Армии

Вода себе везде дорогу найдет.

Поговорка, которую любил повторять А. А. Власов

Снова и снова вглядываешься в фотографии Власова, пытаясь понять, что думал и чувствовал он, совершая свой путь…

На фотографиях 1942-1945 годов – других фотографий нет, кроме тех, которые сделаны в Лефортове, – лицо у Власова невыразительное.

Лоб с залысинами. Прямой нос. Круглые очки. Большие уши. Губы хорошо прорисованы, но нижняя губа явно толстовата.

Это лицо учителя или агронома…

Власов не очень-то похож на генерала, даже на фотографиях с вождями рейха и своими сослуживцами.

Вот Власов жмет руку Геббельсу.

Взгляд настороженный, прощупывающий…

Вот Власов пожимает руку генералу Трухину.

Он чуть наклонился вперед корпусом, как будто нос перевешивает его, и вид рядом с бравым, подтянутым Трухиным совсем не военный, но вместе с тем начальственный. И в наклоне корпуса, и в манере рукопожатия есть что-то неуловимо напоминающее Гитлера.

А вот Власов идет вдоль строя, небрежно подняв руку – не поймешь, то ли это плохой «Хайль!», то ли небрежное «Здравия желаю!»… [202]

На фотографиях Власов разный.

Но нигде при всем желании не заметишь в выражении его лица ни властности, ни кровожадности, ни подлости – столь характерной для наших и не наших генералов.

Нет в этом лице и горения.

Обычное лицо.

Если так можно выразиться, очень вежливое лицо…

Две фотографии выделяются из этого ряда.

Об одной из них, запечатлевшей Власова в лагере военнопленных, мы уже говорили.

Лицо у Власова на этой фотографии исхудавшее, морщинки над переносицей, горькие складки в уголках рта. Глаза опущены… Это лицо человека, решившегося на что-то, но еще не понимающего, на что он решился…

И вторая фотография…

Та, что сделана в 1946 году во дворе Лефортовской тюрьмы…

Власов висит с краю… Голова наклонена набок… В одежде полный порядок, и если бы не веревка, то Власов был бы похож на человека, задумавшегося о том, что он сделал…

Между этими двумя фотографиями – четыре года.

Вся вторая жизнь генерала Власова…

Однажды мне довелось беседовать с духовником Русской освободительной армии, протоиереем Александром Киселевым…

Отец Александр рассказывал, что Власов любил повторять поговорку: «Вода себе везде дорогу найдет».

Я попросил привести пример, когда, в каком контексте употреблял эту поговорку Власов, в каких ситуациях… Протоиерей Киселев задумался, но припомнить конкретную ситуацию не смог. Сказал, что Власов вообще запомнился ему этой поговоркой.

И, кто знает, может быть, в этой детали старенький протоиерей более глубоко проник в характер Власова, нежели даже в своей книге? Не в этой ли поговорке и попробовать нам поискать разгадку власовского характера?

Словно вода, перетекал он через, казалось бы, непреодолимые преграды, принимая, как и положено воде, очертания преград, которые он преодолевал…

Глава первая

Как утверждает Свен Стеенберг, в июне 1943 года в германской армии имелось больше 600 000 добровольных помощников из России и 200 тысяч солдат в добровольческих частях. [203]

«Это был значительный резерв, из которого в любой момент, как только последовало бы разрешение, могла бы образоваться освободительная армия».