Мафия. Новые мировые тенденции - Владимир Овчинский

Какой мы видим будущую криминальную ситуацию через призму последствий новой промышленной революции? Это следующий этап познания для криминологов в осмыслении образа будущей преступности и разработке мер по готовности действовать в таких условиях.

Но и это еще не конечный результат для футурологического осмысления преступности. Разработчики концепции новой промышленной революции безусловно идут дальше в социальном осмыслении будущего человечества в сравнении с учеными, которые ограничиваются только прогнозированием развития новых технологий.

Для криминологов здесь важны социальные последствия новой промышленной революции. Но можно ли на этом останавливаться? Без целостного прогнозирования социальной реальности будущего? И есть ли такие прогнозы, на которые могут опираться криминологи? Конечно, есть. Достаточно назвать работы известного экономиста и политического деятеля Жака Аттали, особенно его книгу «Краткая история будущего», которая опубликована еще 10 лет назад. Или книгу ведущего аналитика Национального совета по разведке США Мэтью Барроуза «Будущее рассекречено, или Каким будет мир в 2030 году». Когда эти книги появились, особенно работы Аттали, их просто воспринимали как околонаучную фантастику или апокалиптические фильмы Голливуда. Но прошло не так много времени и мы видим, что казавшиеся самыми невероятными негативные сценарии реализуются в жизни. Например, Аттали дает три сценария развития человечества. По первому сценарию, который он называет гиперимперией рыночных богатств, деньги покончат со всем, что может помешать их торжеству, включая сами государства, которые они постепенно уничтожат. Все станет частным, включая армию, полицию, судебную власть. Большинство людей превратятся в артефакт для производства и продажи. Если человечество отшатнется от такого будущего, прервет глобализацию силой, наступит варварская эпоха, мир погрязнет в разрушительных войнах. Государства, религиозные объединения, террористические группировки и пираты, используя новейшее оружие, будут истреблять друг друга. Такой ход событий Аттали называет гиперконфликтом. Гиперконфликт – это и гиперкриминал на планете. По сценарию Аттали на месте стран, которые распадутся под давлением рынка, появятся пиратские государства и негосударственные образования, зоны беззакония. Ими будут управлять лидеры вооруженных банд, контролирующие регионы, порты, нефтепроводы, дороги и сырье. Пиратские государства будут вести себя по модели обычных государств, сражаться против традиционных государств, обеспечивать свое существование за счет использования труда интеллектуалов. По существу, реализацию этого сценария мы уже видим на примере ИГИЛ, структур Талибана, мексиканских и латиноамериканских картелей. Да и в целом сегодняшняя мировая экономика и политика становятся все в большей мере мафиозной федерацией.

Как пишет Марк Гудман в книге «Будущее преступности», уже сейчас в общей сложности на долю транснациональной преступности приходится от 15 до 20 % мирового ВВП, как чисто преступный оборот, и не менее 25 дополнительно, как легальный оборот, контролируемый преступными группировками. В общем и целом преступные группы контролируют не менее трети, а скорее ближе к половине мирового оборота всех видов товаров, услуг, активов и финансов. С учетом того, что концентрация собственности в преступном мире гораздо выше, чем в легальном бизнесе, можно сделать вывод о том, что крупнейшими собственниками активов и держателями ресурсов на планете являются именно преступные синдикаты.

Между современной и старой преступностью существует не только антагонизм, но и сильная разница в методах и организации преступных синдикатов. Современные группировки в основном отказываются от традиционных иерархических структур времен дона Карлеоне и Тони Сопрано, а представляют собой подвижные сетевые структуры. Они активно используют аутсорсинг, коллективное предпринимательство, платформенные решения и т. п. Одним словом, если преступники до середины ХХ века плелись в хвосте технических, организационных и финансовых технологий, то сегодня они, несомненно, находятся в авангарде.

К примеру, добыча одного среднего киберпреступника, по данным нью-йоркской киберполиции, в семь раз превышает добычу обычного преступника. В том же Нью-Йорке раскрываемость обычных преступлений составляет в разные годы от 40 до 60 %, а киберпреступлений – 4 %. Иными словами, киберпреступность – это высокодоходная и мало рискованная криминальная деятельность.

Третий сценарий развития Аттали называет гипердемократией. Суть которой заключается в приостановке глобализации, в создании единого мирового правительства и нескольких региональных центров власти. Это наиболее позитивный сценарий развития человечества, при котором каждый человек с помощью новейших технологий сможет жить в достатке, справедливо, беречь окружающей мир и т. п. То есть общество всеобщего благоденствия.

Думается, последний сценарий человечества при жизни ближайших поколений наименее вероятен. Поэтому профессия криминолога еще долгое время будет оставаться востребованной, а криминологические знания входить в систему образования любого вида и любой направленности. Но это лишь при том условии, что криминологи будут адекватно оценивать социальные процессы настоящего и прогнозировать их изменение в будущем.

Мы живем в ситуации, когда новые формы преступности, связанные с новыми технологиями, уже присутствуют в нашей жизни, а основная полицейская мощь по-прежнему обращена в прошлое.

Это совершенно не означает, что традиционные виды преступности сходят на нет. Наоборот, кризисные явления в экономике, непростые, иногда фатальные миграционные процессы могут порождать и порождают рост так называемой обычной корыстно-насильственной преступности. Да и бытовое насилие, сопровождающее человечество на протяжении всей его истории, сходить на нет не будет. А все это – основная масса регистрируемой преступности. Но, как показывают исследования последнего времени, ущерб и катастрофические последствия применения новых технологий криминальными структурами часто не сопоставим с негативными последствиями преступности традиционной.

В материалах XIII конгресса ООН по предупреждению преступности и уголовному правосудию, который проходил в Катаре в апреле 2015 года, содержатся результаты общемирового исследования, которые показывают, что для населения в целом уровень виктимизации в результате киберпреступности существенно выше, чем уровень виктимизации в результате «обычных форм» преступности.

Делать ставку только на кибербезопасность и полагать, что специалисты кибербезопасности спасут мир, это уже подход из прошлого. Мы имеем дело с гораздо более сложным явлением – комплексными высокотехнологическими угрозами. Информационные технологии являются своего рода платформой для развития всего остального – робототехники, нанотехнологии, биотехнологии, синтетической биологии. Многие исследователи отмечают, что все перечисленные технологические новации могут быть использованы не только террористическими организациями, но и иными криминальными структурами. Ведь грань между терроризмом, гибридными войнами и уголовной преступностью в последние годы стирается. И силовым структурам, обеспечивающим безопасность своих государств, уже порой трудно понять, что первично – действия террористов, мафиозных структур или реализация чьих-либо политических проектов. Фактически стираются юридические границы между войной, терроризмом и преступностью. Ясно одно, что современная технология позволяет относительно небольшим группам террористической, политической или криминальной направленности овладеть разрушительными силами, которые всегда ранее были монополией государства. При этом любой человек, любая финансовая или политическая структура могут быть внезапно атакованы в любое время, в любой точке мира вне зависимости от своего статуса.

Особое распространение новые технологии получают в структурах организованной преступности. С одной стороны, сами сообщества хакеров часто организуются как мафиозные структуры. А с другой стороны, действующие мафиозные структуры переквалифицируются на высокотехнологическую преступность. На уже указанном конгрессе ООН в Катаре отмечалось, что свыше 80 % выявленных в мире киберпреступлений связаны с организованной преступностью.

Европол вообще в своих последних докладах о тенденциях организованной преступности прогнозирует, что в ближайшие годы практически все виды мафиозной деятельности будут опираться на цифровые структуры.

Есть все основания полагать, что несмотря на постоянное самовоспроизводство традиционных видов преступлений, ближайшее криминальное будущее будет коренным образом отличаться от криминального настоящего. В этой связи нельзя не привести результаты исследования бывшего руководителя Департамента политики Министерства внутренней безопасности США Стюарта Бейкера (они опубликованы в вышедшей в этом году в Америке книге «Будущие насилия. Роботы и термиты, хакеры и дроны. Новая эра конфронтации»). Бейкеру на основе компьютерного анализа удалось рассчитать цикл зависимости социальных волнений от появления и развития новых технологий. В основе его цикла находится два параметра: снижение цены коммерческого использования технологии и масштабы ее распространения. Выяснилось, что последние 120 лет прослеживается прямая зависимость между этими двумя параметрами и количеством преступлений (а также их вредоносностью), совершаемых с использованием соответствующей технологии.