Дорогой враг - Кристен Каллихан

говорит он, сухо смеясь, — если ты думаешь, что у тебя нет власти надо мной, то ты глубоко заблуждаешься. Неужели ты не видишь? Одно твое слово способно поставить меня на колени.

Будто для меня все иначе? Он может порезать меня, как лезвие, не прилагая особых усилий.

Между его густых бровей появляется хмурая складка.

— Я понимаю, что трудно забыть прошлое. Мы годами грызлись друг с другом, а теперь все иначе.

— Я пытаюсь, — шепчу я, желание смахнуть капли воды с его острой челюсти почти непреодолимо.

— Я знаю.

И я верю ему. Он тоже пытается.

— Мы расторгаем сделку, — говорит он. — Ее нужно прекратить, чтобы у нас все получилось.

Кивнув, я немного опираюсь на ванну.

— А что насчет Сэм?

Уголки его губ на секунду напрягаются, затем он делает безропотный вздох.

— Я перестал ее искать некоторое время назад.

— Когда именно? — Я более чем немного удивлена.

— С самой первой недели, как ты оказалась здесь. Часы исчезли. Только Сэм может вернуть их. И я не могу наказать ее, не причинив боль тебе или твоей маме, чего мне больше не хочется делать.

Проклятая Сэм. Я не хочу, чтобы ее деяния нависала над нами. Чем скорее она вернется, тем быстрее мы перестанем быть стесненными обстоятельствами. Пусть Мейкон и отказался от поисков, но я нет. Я была слишком мягка с ней. Ну а пока…

— Мне жаль, — говорю я, — за все случившееся. Я ненавижу то, что сделала Сэм.

В его глазах светится нежность, когда он тянет руку ко мне. Наши мизинцы соприкасаются.

— Я знаю, сладкая.

Легкое прикосновение ласкает место соединения наших пальцев.

— Я бы съехала, чтобы установить некоторую дистанцию между нами, но мой дом арендовали.

— Поэтому оставайся. — Мейкон поглаживает мизинцем кончик моего пальца. — Я не хочу быть от тебя на расстоянии. Но, если тебя напрягает жить здесь, переезжай в гостевой дом. Там есть место, — спокойно говорит он, однако выражение его лица сродни тому, будто он сосет лимон.

— Я останусь здесь, — шепчу. Но он прекрасно слышит это и делает глубокий вдох, будто задерживал дыхание.

— Я рад. — С озорным блеском в глазах Мейкон погружается в ванну еще глубже. — Теперь о нас…

— Мы можем действовать постепенно? — выпаливаю я. Однако мое тело жаждет другого. Оно хочет все и сразу. Но застенчивая девушка, которой я когда-то была, контролирует меня больше, чем я думала.

— Мы можем действовать так, как ты захочешь. — Он делает паузу, потирая уголки рта. — В том числе и постепенно.

Мило, что он думает, будто я не вижу, как он планирует сексуально меня извести.

— Другими словами, секса в ближайшее время не будет.

Мейкон хмурится.

— Мне не нравится такое толкование.

Я смеюсь над его недовольным взглядом. В ответ он одаривает меня слабой, раскаивающейся улыбкой, при этом немного лукавой, словно ему нравится дразнить меня. Самое безумное то, что мне тоже нравится это. Я стараюсь казаться серьезной, хотя, вероятно, у меня это не получается.

— Мейкон, я только что пришла к тому, что хочу убивать тебя только иногда, а не все время.

Мейкон усмехается.

— Это уже прогресс.

Мы смотрим друг на друга, наша жизнь была полна раздражений и недоразумений, сдержанного уважения и взаимного восхищения между нами. Теперь наше отношение друг к другу меняется, никто из нас не понимает, как делать это правильно, и все же мы стараемся.

— Мы можем действовать в том темпе, в котором пожелаешь. — Мейкон скользит большим пальцем по тыльной стороне моей руки, медленно и безумно приятно вырисовывая им круг. — Однако у меня есть предложение.

— Почему у меня такое чувство, что ты втягиваешь меня в неприятности?

В ответ он широко ухмыляется.

— Это может быть неприятностью только в том случае, если тебе это не нравится.

— Прекрати смотреть на меня этим сексуальным взглядом.

— Сексуальным взглядом? — он давится смехом.

— Ты смотришь на меня так, будто ты… ты…

Его глаза блестят от коварных намерений.

— Хочу просунуть голову между твоих бедер и лизать тебя до тех пор, пока мы оба не кончим?

Из меня вырывается сдавленный стон, когда импульс чистой похоти ударяет в чувствительную плоть. Мне хочется прикоснуться к себе, прижаться к этой изнывающей боли, чтобы облегчить ее.

— Мейкон…

— Потому что половину времени я только об этом и думаю, — продолжает он, — поскольку в оставшуюся половину я думаю о том, чтобы поцеловать твои пухлые губы или задрать твой топ, чтобы наконец — наконец, черт подери, — увидеть эти великолепные сиськи.

— Мейкон!

— Делайла, — парирует он.

Боже, я хочу, чтобы он сделал все это и даже больше. Хочу раздеть его и лизнуть его теплую кожу. Провести по ней языком, как по ложке с тающим мороженым. Зачем я сказала действовать постепенно?

Что бы он ни увидел в моих глазах, улыбка сползает с его лица, превращаясь во что-то пылкое.

— Сегодня вечером я не прикоснусь к тебе. Вместо этого ты прикоснешься ко мне.

— Прикоснусь к тебе? — мой пульс учащается и начинает бренчать.

— Да. — Он кладет руки по бокам ванны, привлекая мое внимание к его широким плечам и четким очертаниям бицепсов. — Дотронься до меня руками, проведи ими по мне; чувствуй себя комфортно рядом со мной, делай то, что пожелаешь. Тебе можно все.

О, боже. Я хочу этого. Он представляет собой акры гладкой, влажной кожи и рельефных мышц. Я бы прикасалась к нему всю ночь, а потом окончательно бы лишилась своего разума.

— Разве это не считается сексом?

— Нет, ведь только ты прикасаешься ко мне. — Его взгляд скользит по мне, подобно шелку. — Ты же хочешь этого?

Хриплое «да» срывается с моих губ прежде, чем я успеваю подумать.

Его ноздри раздуваются, в глазах горит чистое искушение.

— Тогда прикоснись ко мне, Делайла.

Я обвиваю пальцами борта ванны, пытаясь удержаться. Только не упади.

— Но дальше прикосновений это не зайдет. Не хочу дразнить тебя.

— Но я хочу, чтобы ты дразнила меня.

Часть меня все еще не может поверить, что мы здесь и говорим об этом. Что он обнажен и податлив.

— Хочешь?

Он сглатывает.

— Да, я, черт подери, хочу.

— Даже если ты ничего из этого не получишь?

Прерывистое дыхание.

— Если ты прикоснешься ко мне, я кое-что да получу. — Его томный голос обволакивает мою кожу, как теплый мед.

— Боже…

— Я не пошевелю ни единым мускулом, — обещает он, — если ты не попросишь меня об этом. А теперь, соберись, женщина, и перестань тянуть время.

Я не могу удержаться от смеха.

— «Соберись, женщина»?

— Я подумал, ты возразишь против «наберись мужества».

— Ты правильно