Война Чарли Уилсона - Джордж Крайл

Уилсон был прирожденным оратором, и теперь он начал с описания событий Рождества 1970 года, когда грозная и непобедимая Советская армия начала перебрасывать войска в Афганистан. «Но русские не на тех напоролись, — сказал он своим коллегам, — даже сейчас неграмотные пастухи и крестьяне противостоят Советской армии. Они заставляют русских дорого платить за вторжение. Деньги, о которых идет речь, представляют 0,1% от нашего законопроекта по ассигнованиям, и эта ничтожная сумма может изменить историю. Но даже если этого не произойдет, — заключил он, обводя собравшихся неподдельно искренним взглядом, — наш священный долг — придать хотя бы какую-то цену тысячам жизней, которые эти люди кладут за правое дело».

Последняя часть речи Уилсона была призвана справиться с инстинктивным недоверием его либеральных коллег, подозревавших ЦРУ во всевозможных прегрешениях: «Соединенные Штаты не имеют никакого отношения к решимости этих людей бороться за свою свободу Афганцы приняли это решение в конце 1979 года и будут сражаться до последнего, даже если у них останутся только камни. Но история проклянет нас, если мы допустим такое».

Если какое-то противодействие и существовало, оно исчезло к началу голосования Комиссии. «Я не помню ни одного голоса против», — говорит Уилсон, пользовавшийся вариантами этой речи в другие критические моменты, когда исход голосования был неясным.

На следующий день Чарли позвонил Авракотосу и объявил, что он вскоре получит все 50 миллионов долларов. «Мы были на седьмом небе от радости, — вспоминает Уилсон. — Эти 50 миллионов были прямым следствием нашего заговора. Мы сделали наш первый совместный ход». Спустя несколько месяцев, когда Саудовская Аравия предоставила такую же сумму, цифра возросла до 100 миллионов долларов. Этот факт был тем более поразительным, что Конгресс одновременно принял решение полностью прекратить финансирование «контрас» в Никарагуа.

Биллу Кейси пришлось с этим считаться. Он только что получил головомойку от Барри Голдуотера, председателя сенатской комиссии по разведке, который пришел в ярость, узнав об операции ЦРУ по минированию гаваней в Никарагуа. Между тем Конгресс под руководством Типа О'Нейла запретил любое военное содействие никарагуанским повстанцам. Многие демократы в Конгрессе считали, что Кейси занимается незаконными операциями, но, когда речь шла о «контрас», он был готов почти на все ради поддержки конфликта в Никарагуа.

Алан Файерс, возглавивший группу оперативного планирования по Центральной Америке, после того как проиграл Авракотосу в борьбе за афганский проект, говорил на страницах «Уолл-стрит джорнэл» об огромном значении, которое Кейси придавал войне в Никарагуа. Кейси говорил ему: «Ты знаешь, Алан, что Советский Союз чудовищно распылил свои силы и теперь русские уязвимы. Если Америка бросит вызов СССР повсюду и в конце концов одержит победу хотя бы в одном месте, то с коммунистической мифологией будет покончено… Никарагуа — именно такое место»[44].

Директор ЦРУ и Оливер Норт из Белого Дома уже тогда начали планировать альтернативные маршруты финансирования «контрас» в обход ограничений, наложенных Конгрессом. Можно лишь представить замешательство директора, на глазах у которого Чарли Уилсон пробивал огромные суммы для афганских повстанцев, в то время как ни он сам, ни президент Рейган ничего не смогли добиться своими прямыми обращениями в поддержку «контрас».

По свидетельству большинства очевидцев, Кейси возмущал «плотский» образ жизни Уилсона. Эд Юшневиц, разделяющий католические убеждения директора ЦРУ, объяснил, что «Кейси был щепетилен во всем, что касалось личной жизни. Он получил образование у иезуитов и католических монахов, поэтому истории об Уилсоне с его танцовщицами, выпивкой и наркотиками были глубоко оскорбительны для него». Авракотос тоже отметил первоначальное недовольство директора неприкрытым гедонизмом Уилсона: «Кокаиновый скандал беспокоил его так же сильно, как слухи об извращенном сексе и кличка «мистер Пять Процентов». Кейси просто не хотел, чтобы эта темная туча омрачила имидж Агентства»,

Но любимое детище директора, война «контрас» в Никарагуа, теперь находилось в опасности, а Кейси был абсолютным прагматиком. Несмотря на свои сомнения по поводу Уилсона, он решил заручиться поддержкой конгрессмена для помощи «контрас». К тому времени Кейси узнал о роли Уилсона в защите Сомосы и пришел к выводу, что Чарли захочет принять участие в наказании врагов Сомосы — сандинистов, поддерживаемых Советским Союзом. Дополнительный вес этому аргументу придавал тот факт, что большая часть командиров тайной армии ЦРУ в Никарагуа была представлена офицерами национальной гвардии Сомосы, прошедшими подготовку в США.

Уилсон почти с торжеством вернулся в офис Кейси, полагая, что теперь его признают могущественным покровителем ЦРУ. Для начала директор воздал должное его необыкновенным способностям в финансировании афганской кампании, «Знаете, администрация переживает сущий ад, когда пытается выбить несколько миллионов долларов для «контрас», которые сражаются в двух шагах от нас, а вы только что увеличили афганскую программу на 90 миллионов долларов. Я этого не понимаю».

Уилсон ликовал до тех пор, пока не узнал, почему Кейси на самом деле пригласил его. Не мог бы он найти способ разделить хотя бы десять процентов афганских ассигнований с «контрас»? Директор настаивал, что этот вклад будет решающим: «Мы сможем выиграть войну за полгода».

Это была непростая просьба. Президент отчаянно хотел сохранить никарагуанское «сопротивление», и директор ЦРУ просил патриотичного техасского конгрессмена сыграть свою роль в этом. «Я бы с радостью пошел вам навстречу, но Типу это не понравится», — сказал Уилсон директору, имея в виду спикера Типа О'Нейла. Он добавил, что выступление в защиту «контрас» лишь подорвет его возможности на афганском фронте.

Когда Кейси спросил, почему он хотя бы не попробует, Уилсон прямо ответил, что считает эту войну проигранной. Директор явно не понимал, какое значение приобрели события в Никарагуа для американских либералов. Влиятельные лидеры в каждом городе страны выступали с резкой критикой Агентства. Сотни американцев фактически работали на сандинистское правительство. Каждую пятницу они собирались перед посольством США, протестуя против войны, и часто к ним присоединялись многие другие американцы, посещавшие Никарагуа. Племянница О'Нейла находилась в Манагуа, а домохозяйки и проповедники из организации «Свидетели мира» собирались отправиться на границу и образовать символический заслон между армией «контрас» и сандинистами. Американские репортеры, наводнившие страну, посылали сообщения о безнадежном провале тайной операции Агентства.

По словам Уилсона, «это были еще цветочки» по сравнению с накалом страстей среди его коллег-демократов в Конгрессе. Даже его близкий друг Джим Райт вел себя так, словно выдворение США из Никарагуа было целью его жизни. Однако самым могущественным и непреодолимым противником оставался спикер, и ничто не могло заставить его изменить свое мнение.

В тот день Уилсон благоразумно умолчал о том, что он уже заключил сделку с О'Нейлом — недвусмысленное соглашение, по которому он фактически сдавал «контрас» в обмен на поддержку Конгресса в финансировании афганской войны.

«Могу вам сказать, что мы бы не приняли такого деятельного участия в афганских делах, если бы не Чарли, — говорит Тони Коэльо, партийный организатор демократов в Конгрессе. — Большинство конгрессменов даже не знали, где находится Афганистан, а остальным было наплевать». Коэльо, один из подлинных мастеров политической интриги, объясняет, почему такое соглашение было необходимым: «Никарагуа превратилось в арену ожесточенной схватки между нами и ЦРУ, Пентагоном и Белым Домом. Если бы Чарли ввязался в одну из этих баталий, у него были бы связаны руки».

Уилсон уже не впервые заключил личную сделку со спикером. О'Нейл прибег к его помощи во время коррупционного скандала ради спасения своего близкого друга Джона Марфа. «Раньше он оказывал такие услуги О'Нейлу, — объясняет Коэльо. — Руководство знало, что оно может рассчитывать на него».

На пенсии бывший спикер с удивительной откровенностью описывал свои махинации с Уилсоном: «Я знал, что Чарли занимается подпольной работой с министерством обороны, ЦРУ и многими другими, но мы предпочитали смотреть в другую сторону. Я был уверен, что Чарли играет на нашей стороне, и знал, что ни один американский солдат не пострадает. Обычно я говорил ему: «Не хочу знать, чем ты занимаешься, Чарли: просто делай свое дело». О'Нейл вмешался один-единственный раз, обеспокоенный неустанными попытками Уилсона получить место в комитете по разведке. «Предполагалось, что этот комитет обеспечивает контроль над деятельностью ЦРУ, — объясняет Коэльо. — Если бы мы пустили Чарли в этот огород, то фактически натравили бы его на них». У Коэльо есть еще одно интересное замечание по поводу успехов Уилсона в резком увеличении финансирования афганской программы ЦРУ. «Нужно понимать, что лишь политическая атмосфера того времени допускала нечто подобное. Мы были настолько сосредоточены на Никарагуа, что Афганистан как будто исчез с радарных экранов. Никто не уделял внимания этой стране, но все было бы по-другому, если бы не события в Никарагуа».