Кто ищет, тот всегда найдёт - Макар Троичанин

— Кончил? — спросил Лёня, как будто не видит, что я занят.

— Ага, — отвечаю и, не отвлекаясь от шпионской деятельности, протягиваю ему сиротский листок со своими замечаниями.

— Негусто, — недовольно морщится председатель, забыв о вылаканном спирте, — Пановы?

— Ага, — подтверждаю, торопясь закончить воровство.

— Понятно, — удовлетворяется Коган. — Ты что смотришь? — вот настырный, не знает, наверное, про банный лист.

— ОМП.

— И как?

— Здорово! — и объяснил непонятливому мыслителю почему: — Хорошо видно, что над рудными телами аномалий нет, а аномалии сульфидной природы расположены вне месторождений, далеко на флангах.

— И какой вывод?

Ну, совсем тупой — мне даже стыдно за него. Сейчас я ему вжарю как следует.

— Искать рудные тела геофизическими методами бесполезно.

— А дальше?

Вот репейник! Дальше… Дальше? Ну, и тупица ты, Лопухов! Неужели неясно, что дальше за ненадобностью геофизические работы свернут, а тебя, гения, пинком под зад. Ты навроде дурного футболиста: водить ногами мяч умеешь, смотришь под ноги, а куда бить и где ворота — не видишь. Коган — тот голова! Видит и мяч, и чужие ворота, одним словом — мыслитель! Куда Алексею до него. Кишка тонка! Иначе бы не затевал вредного для всех ОМП. Себе канаву роет и нам тоже. Библиотекарь! И как это он в техруки пролез? А Коган, умница, пока я кляну себя, объясняет, наставляет уму-разуму молодое безмозглое поколение:

— Задача поисков рудных тел — общая стратегическая задача. Когда об этом говорят и пишут, то не обязательно подразумевают непосредственно поиски, а имеют в виду весь комплекс исследований, приводящий к обнаружению месторождений. Надо мыслить шире, а не зацикливаться на одной узкой, пусть и важной, задаче.

Это мне понравилось: говорим одно, пишем другое, подразумеваем третье, и все довольны.

— К тому же, — продолжает нудить учитель, — один пример ни о чём не свидетельствует.

— Два, — поправил вредный ученик.

— Два одинаковых рядом — всё равно, что один, — упрямится идеолог широкого мышления и абстрактных поисков конкретных объектов. — И потом: месторождения мелкие и выходящие на поверхность. А как будут отражаться в физических полях крупные и, главное, скрытые месторождения, никто не знает. Поэтому пока мы вынуждены пользоваться гипотезами науки, которая утверждает, и не без основания, что скрытые рудные тела и месторождения окружены своеобразным чехлом комплексной сульфидной минерализации, и она наиболее легко устанавливается геофизическими методами, и в первую очередь методом ЕП, который и принят за ведущий поисковый метод в комплексе геофизических исследований. Ясно?

Чего ж неясного-то? Против науки не попрёшь. Особенно, когда она капает на твою мельницу. В общем-то, чихал я на ихний чехол — мне бы как-нибудь закончить копировку, пока Алексей не ущучил. Они с Петром куда-то вышли — самое бы время, но разве демагога от науки остановишь, когда он почуял, что слушают его беспрекословно, раззявив варежку.

— Надо не сужать поиски, — разорялся Лёня почём зря, — сосредотачивая на разрозненных участках, данные по которым потом не увяжешь, не сопоставишь, а расширять за счёт площадных исследований и решения новых задач, снижая тем самым организационные затраты и выигрывая время. Стране со стремительно растущим послевоенным производством остро необходимы цветные и редкие металлы, и наша задача — увеличивать темпы поисков. В связи с этим мы первые в экспедиции начали внедрять площадные комплексные исследования, и в том числе электропрофилирование мобильной дипольной установкой, в помощь геологическому картированию. Понятно?

Без булды: паши как можно больше и собирай урожай в кассе. Да-а! Не только Алексей, но даже я и в подмётки не годимся широко мыслящему идеологу. Всё понятно. Неясным оставалось, почему рудные объекты не дают аномалий, и что делать с электропрофилированием в помощь картированию, когда породы ну никак не хотят различаться по сопротивлениям. В общем-то, это, конечно, мелочи по сравнению с глобальной задачей наращивания темпов. Потом разберёмся что к чему. Не мы, так следующее молодое поколение. А пока иди в кассу. Я-то свой, я-то умный, я-то всё понимаю как надо, а вот местные моховики противятся передовым технологиям, палки вставляют своими ненужными ОМП. Неужели неясно, что эффективнее искать не там, где могут быть всякие мелкие месторождения, а вокруг да около, чтобы никто не мог придраться, что над месторождениями нет аномалий, и не возникал бы голословно против поисков в широком понимании процесса. Заметно выдохшись, наставник сбавил нахрап и, бросив презрительный взгляд на дверь Лазарева, спокойно добавил:

— Многие этого не понимают.

Я хотел сразу разубедить его в своей неполноценности, но он не дал:

— И, к сожалению, не только здесь, на местах, но и повыше: в Управлении и Министерстве. И если не будем утверждать о возможности прямых поисков геофизическими методами, денег на производство работ не получим. Путь к успеху всегда тернист и извилист.

Это мне тоже понравилось: зигзагом всегда ближе к цели.

— Только работать и мыслить надо ювелирнее.

На этом монолекция прервалась, поскольку заявились нежелательные слушатели.

— Мы, пожалуй, пойдём по домам? — спрашивает-сообщает Алексей.

— Идите, — разрешает председатель комиссии.

«А как же ужин… со спиртом?» — хотел возмутиться я. — «Они что, не собираются кормить? Да я с голодухи такого накарябаю!» — но, вспомнив, что не закончил тайного слизывания, промолчал, решив мужественно пожертвовать плотью ради духа.

Только закончил ответственную допработу, как Алевтина из своего угла радует:

— Василий Иванович, у них есть физические свойства, хотите посмотреть?

Вообще-то я хочу чего-нибудь пошамать, а не посмотреть, но никто из старших не заботится, а мне неудобно. Я ем мало, но мне надо часто, тем более что в камералке привык только к часовому воздержанию. Терплю и иду к ней. Подаёт потрёпанный журнал, а в нём — батюшки-матушки! — свойства пород и руд по ОМП, хватаю и бегу на своё место, чуть не зашибив куда-то собравшегося выйти техрука. Плюхаюсь на стул и быстренько перелистываю добычу. Можно было и не тратить последних калорий: в журнале только магнитная восприимчивость, остаточная намагниченность и ещё зачем-то плотность. И ни единой цифирки по сопротивлениям. Спрашиваю у вернувшегося Лёни:

— Почему нет сопротивлений, измеренных на образцах?

Он хмуро посмотрел на меня, словно я наступил ещё на одну мозоль, и неохотно ответил:

— Потому что в экспедиционной лаборатории нет измерительной установки. И смысла нет в таких измерениях.

Вот этого я, наконец-то, не понял. Но расспрашивать не стал, боясь снова открыть фонтан, а принялся дополнять свистнутые графики графиками свойств. Когда кончил, увидел: плотности тоже, как и полевые сопротивления, лезут в гору, не обращая внимания на литологическое разнообразие пород. То есть, сопротивления зависят не от минералогического состава, а от каких-то объёмных масштабных структурно-текстурных изменений в породах. Каких и отчего?

— Надо бы подкрепиться, — наконец-то, вспомнил начальник команды. — Как относится к предложению комиссия?

— Положительно, — немедленно высказал я свою голодную точку зрения.

— Ну, тогда, Василий, и организуй, — распорядился шеф, а мне ничего не оставалось, как в очередной последний раз дать зарок не высовываться первым.

Пришлось из последних сил плестись к кладовщице. Зато отоварился банкой сгущёнки: наконец-то, ослабленный белками организм получит живительную порцию углеводов. У Лёни с Павлом другая диета. Рыжий, ухмыляясь, добыл из-под стола ополовиненную бутылку спирта, оставшуюся со вчера, и они, не морщась, заглотили отвратное зелье за здоровье прекрасной дамы, которая отказалась составить им компанию, а мне и не предлагали. Потом алкаши ожесточённо заспорили о тормозящей роли топоработ в общем комплексе геофизических исследований, дама вернулась к картам и журналам, а я обессиленно рухнул на раскладушку, решив обстоятельно поразмыслить над выявленной прямой корреляцией сопротивлений и плотностей.

Следующие суматошные полдня были угроблены на составление акта, на долгое обминание острых углов с хозяевами и, конечно, на примиряющую попойку в честь счастливого завершения нервной операции. Опять спирт, опять рыба и мясо, опять икра и картошка, опять споры всё о том же — о роли геофизики и геофизиков, и, наконец, мы в машине, на сене, а впереди — долгая холодная дорога в пенаты. Умудрённые опытом частых командировок старшие товарищи, ослабленные спиртовым эликсиром, не теряли времени даром и сразу задремали, безвольно перекатываясь в сене и изредка выпучивая бессмысленные глаза. А у меня отчего-то было бодрое угнетённо-тоскливое настроение. Стал перебирать в уме свои беды — не насчитал ни одной, то же и с радостями. Чем тогда встревожена душа, противясь успокоенному разуму? Для когановских нравоучений я ещё не созрел, не осознал толком их глубины и не запомнил, пролопоушив над чертежом. Кроме, пожалуй, одного, обобщающего: не надо, чтобы мысли, слова и дела совпадали тюлька-в-тюльку — это, по меньшей мере, примитивно, а по большей, вредно. И акт состряпали приличный. Даже, по моему мудрому предложению, никак не отразили своего отношения к результатам работ на ОМП, дипломатично отметив, что работы выполнены в соответствии с проектом. Стоп! Я вспомнил, как Алексей, услышав ни к чему не обязывающую нейтральную формулировку, как-то весь сжался, судорожно вздохнул и быстро вышел на улицу. Тогда я не придал непонятному демаршу значения, гордясь собой за то, что спас его от разноса, и удивился только тому, что Коган сразу согласился без всяких уговоров. Теперь-то понятно. Для Алексея такое отношение к делу, которому он, бесспорно, отдал немалую часть души, было как презрительный плевок. Он ждал всего: и ожесточённого неприятия, и восторженной хвалы, но никак не равнодушия. И вот, мотаясь в кузове как дерьмо, я начал поздно, как обычно, соображать, что равнодушие убивает хуже откровенной вражды. Лопух ты, Лопухов, и дети от тебя вырастут лопухами. Захотелось спрыгнуть и бежать назад, объясниться. Бесполезно! Поезд ушёл, мосты сожжены, а я… О себе говорить ничего не хотелось.