Второй мир - Эдди Шах

— Давай-ка пей! — На сей раз это был приказ. — Терпеть не могу пить один!

— Тогда коку.

— Один «Золотой эль» и одну коку, — распорядился Голос.

— Напиток или порошок, сэр? — уточнил официант.

— Тедди, ты что предпочитаешь — пить или нюхать?

— Мне, пожалуйста, напиток.

Официант кивнул и вышел.

— Вот что мне больше всего нравится в таких забегаловках. Здесь тебе за деньги подадут все, что угодно. Они исполняют любое твое желание. Тедди, признайся, ты когда-нибудь нюхал настоящий кокаин?

— Нет, — с трудом, сквозь зубы процедил Диксон. После недавних унижений он был готов к чему-то совершенно неожиданному — и худшему.

— И не нюхал, и в себя не втягивал? — Голос презрительно расхохотался. — Прямо как с марихуаной — до того, как ее легализовали. Помню, один из твоих предшественников сознавался, что он «курил, но не затягивался»…

— Я никогда не пробовал.

— Странный ты тип. Мир — полная жопа, и здесь можно делать все, что хочется. Давать волю самым низменным инстинктам, забыть о нравственности… Сейчас можно все: убивать, калечить, трахать малолетку в зад, жрать дерьмо и пить мочу, пробовать любые наркотики — все, что угодно. Зато в Реале, куда все возвращаются отсюда, никто теперь даже не превышает скорости. Все делают свое дело, все вежливы, обходительны, стараются никого не обидеть — просто паиньки. А если очень хочется размазать кого-нибудь по стенке, разбить кому-то башку бейсбольной битой, можно перенестись сюда и выполнить свое желание во Втором мире. Бабах! И никто тебя не арестует. Здесь даже преступления можно совершать за наличные… вот так-то, Тедди!

Голос вздохнул:

— Когда видишь, как тебя встречают по одежке, относятся к человеку в зависимости от того, какое место в обществе он занимает и сколько у него денег на счете, невольно начинаешь думать, что в голове у всех что-то сдвинулось… — Он помолчал; глаза за маской Энди Уорхола застыли, глядя в упор на Тедди Диксона. — Знаешь, я часто сюда наведываюсь. Конечно, не в такие притоны, как этот. Во Второй мир я вроде как сбегаю, чтобы отдохнуть — от работы, от друзей, от родных. Чаще всего хожу в парки развлечений. Они великолепны. Я играю в игры, и мне хорошо. Потом гуляю по «Изумрудному городу», где всем на всех насрать. Всем — и на всех. — Голос наклонился ближе к Диксону: — Я хорошо делаю свое дело. Я один из лучших программистов, с отличием закончил Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе. В науку не пошел, а решил делать деньги. Кое-какие сомнения у меня все же оставались. — Он усмехнулся. — И вот к чему я пришел в конце концов: я хожу и слежу за тем, как сволочи вроде тебя делают из нас идиотов. Вешают нам лапшу на уши и думают, будто мы рады. Заставляют нас давиться нашими же собственными мечтами. Интересно, и как у вас все получается? Вы знаете о нас все, абсолютно все. Вы прослушиваете наши телефонные переговоры, сканируете наши кредитные карты, следите за нашими передвижениями по улицам с помощью камер-шпионов. За нами следят даже со спутников. И зачем? — закричал он на Диксона. — За каким хреном вам столько всего знать? Для чего вам столько знать обо всех?

— Чтобы вас защитить.

— От кого? От нас самих?

Дверь открылась; вернулся официант с подносом. Он поставил на стол бутылочки кока-колы и пива; в каждой была соломинка.

— Приглашать ваших гостей, сэр?

— Нет, — сухо ответил Голос. — Я вас позову. — Он жестом приказал официанту удалиться.

— Гостей? — удивился Диксон.

Голос кивнул:

— Скоро мы и ими займемся. Сначала я расскажу тебе о том, как вы за нами следите, а потом ты расскажешь, каким образом вы нас защищаете. — Он нагнулся вперед и отпил пива. — Я был… и до сих пор являюсь… тем, кого принято называть образцовым гражданином. Я много работаю, законов не нарушаю, беру только то, что мне причитается. Рабочая лошадка, обычный нормальный человек. Я разбогател, но не перестал быть обычным, нормальным человеком. — Неожиданно он ткнул пальцем в Диксона:

— Пей и хотя бы притворись, что тебе интересно!

— Мне интересно. — Диксон взял стакан и принялся пить через соломинку. Кола оказалась вкусной — свежей, со льдом. Вдруг он понял, до чего хочет пить. Он жадно отпил еще один большой глоток.

— Когда-то я был женат. Наша семья — образцовая, прямо как из глянцевого журнала. Дружили с детства, мечтали о великом будущем… два сопляка! Самый лучший любовный роман. Дженни тоже работала. Как все современные женщины. Им кажется, будто они что-то упускают, если не ходят на работу. Да, мир изменился. Людей как будто выпускают на конвейере. Если женщина не работает, все думают: с ней что-то не так. Правда, моя жена сама признавалась, что охотно сидела бы дома и растила детей. Она любила возиться с детьми. Но ей казалось, что она поступает неправильно, что она не такая, как другие, как ее подруги. Чтобы соответствовать всеобщим ожиданиям, она каждый день с девяти до пяти просиживала на ненавистной работе. У нас было двое детей. Девочка и мальчик, разница между ними тринадцать месяцев, родились почти в один день. Странно, но лучше всего запоминаются именно такие мелочи. Да, почти в один день…

Голос снова хлебнул пива.

— Они были обычные, средние — ничего особенного, обычные хорошие дети, со своими заскоками, как у всех нормальных подростков. А потом наш сын, Том, сбился с пути. Ему исполнилось четырнадцать, он играл в футбол — более того, по-моему, именно в футболе он бы добился замечательных результатов. Характер у него был настоящий, спортивный, и талант заложен от природы. В общем, великий спортсмен в процессе становления. Способности он унаследовал не от меня. Только ему не нравилось после школы возвращаться в пустой дом, и потому он связался с дурной компанией. В нее входили в основном ребята постарше. Почти все сидели на наркотиках, некоторые ими торговали. Но Том держался в стороне, не сбивался с пути истинного, не притрагивался ни к какой дряни. Друзья любили его, потому что он был хорошим спортсменом. Потом кто-то из них признавался: они сами следили за тем, чтобы он не сел на иглу, не скурился. Они хотели, чтобы он добился успеха, победил. Для них, наверное, приятно было греться в лучах его славы. — Голос пожал плечами. — Кто знает? Я не аналитик. В общем, они о нем заботились… — Он замолчал, внезапно погрузившись в раздумья.

Несмотря на то что ему грозила опасность, Диксон по-прежнему оставался политиком, человеком, которому по должности положено проникаться чужими заботами. Несмотря на многочисленные недостатки и слабости, Тедди Диксон невольно заражался чувствами своих избирателей.