Ведьма, околдовавшая его (СИ) - Ячменева Алена

— Ваше Величество? — обеспокоенно окликнула Ламию Валиния под осуждающим взглядом Рамилии, которая знала как её Госпожу злит подобное обращение. Однако на этот раз королева его проигнорировала, то ли сильно устав, то ли с пониманием относясь к незнанию своих предпочтений.

— Я вправила ему кости, где надо зашила, где надо перевязала, где надо придавила… У него двойной перелом правой ноги, кости выскочили наружу, разорвали мясо и жилы. Левая нога сломана в голени, вывихнута стопа. Все вправила. На животе несколько нестрашных царапин, голова не пострадала, — словно читая учебник, сухо перечислила Ламия, продолжая поглаживать сына по волосикам. Тот с наслаждением, торопливо сосал материнскую грудь и снова сонно прикрывал глаза.

— Но… вы же все сделали? Значит, всё хорошо?

— Время покажет, — тяжело вздохнула Ламия. — Сейчас будем следить за ногой, чтобы она гнить не начала. В случае чего всё-таки придётся отнять, чтобы не подвергать его жизнь опасности… Но даже если он её сохранит, не надейтесь, что сможет снова ходить. По крайней мере, как раньше точно.

Валиния, словно ей стало резко дурно, опустилась на кресло напротив Госпожи, где недавно ещё сидел её сын. Ламия подняла на неё такие же потухшие, блестящие невыплаканными слезами глаза. Королева Шерана молчала некоторое время глядя на невестку и словно обмениваясь с ней болью.

— А я всегда знала, что он калекой закончит, — неожиданно с пониманием тяжело вздохнула она. — Столько походов и войн. Удивительно, что до такого возраста целым дожил… Ничего. И с одной ногой люди живут. И совсем без ног — тоже. Главное, чтобы живой остался. Иначе вам с малышом совсем туго придётся на троне Шерана.

Ламия нахмурилась и непреднамеренно прикрыла голову сына рукой, как это делал совсем недавно Никандр.

— Нет. Не впутывайте нас в свои интриги, — нахмурилась она, невольно вспоминая, что её отец стал королем тоже в совсем юном возрасте и что ничем хорошим для него это не закончилось. — Если Никандр умрёт, я объявлю сына своим наследником… У нас с Никандром договор, — добавила она, начиная лихорадочно соображать, как слово «дочь» убрать из этого договора.

Валиния нахмурилась.

— Что значит «своим наследником»? Наследником Салии? — переспросила она, оборачиваясь к Рамилии, словно пыталась у неё узнать ответ. — Разве Салия не присоединяется к Шерану после вашего брака?

— Ещё чего! — возмутилась Ламия, напрягаясь и от этого выпрямляясь в кресле.

— Ладно-ладно. Ваше дело, — пошла на попятную Валиния, удивлённо поднявшая брови на реакцию королевы. — Я так понимаю все заинтересованы в том, чтобы Никандр выжил?

— Конечно, все! — с жаром заверила её Ламия, медленно снова опираясь на спинку кресла и запоздало понимая, что её проверяли, как у девчонки выведывали амбиции. И ей это показалось лесным и унизительным одновременно. Лестным, потому что сама она даже представить себя не могла королевой Шерана, а унизительным — потому что её могли заподозрить в таких низких стремлениях, когда жизнь её мужа, да и сына, висит на волоске.

Ламия вновь погладила ребёнка по тельцу, вырывая у него из кулачка прядь своих волос, которую он захватил, когда она начала нервничать, а он от этого — размахивать руками. Стоило же матери вновь расслабиться, как ребёнок перестал взволнованно дышать и дергаться.

— Я вызвала всё-таки нашего лекаря из Шерана, — через некоторое время сказала Валиния. Ламия безразлично пожала плечами.

— Когда этот ваш лекарь сюда доберется, Никандр уже либо пойдёт на поправку, либо наоборот. Во всяком случае всё будет уже решено, — сказала вновь спокойно Ламия, а затем недолго помолчав и поморщившись под выживающим взглядом свекрови, дала распоряжение: — Рамилия, прикажи прислать Господина Олава из столицы. Он доберется точно быстрее.

Управляющая застыла, непонимающе глядя на королеву Салии и взглядом пытаясь уточнить у неё приказ. Но Ламия продолжала разглядывать сына.

— Господина Олава?

— Он же вроде считается у нас лучшим лекарем?

— Да, но… он же мужчина…

— Одним больше, одним меньше — уже без разницы, — хмыкнула Ламия, целуя наевшегося и снова крепко уснувшего сына в висок под внимательным взглядом королевы Шерана. — И передай: если откажется явиться, пусть прощается с головой, — грозно добавила Ламия, понимая, что её подданных заставить посетить замок будет не так просто, как людей Шерана.

Рамилия, всё ещё хмурясь, медленно поклонилась и сделала шаг назад, когда Валиния вновь подала голос:

— И принесите Её Величеству еды.

— Я не голодна, — ворчливо проговорила Ламия, которой не понравилось, что в её замке теперь гостит ещё одна коронованная особа, которая любит распоряжаться, видимо, как и сын.

— Надо поесть. Вы — кормящая мать, — наставительно заявила Валиния, махнув Рамилии рукой мол «иди отсюда». Однако управляющая не спешила двинуться с места, выжидающе глядя на свою Госпожу.

— Я сказала: не хочу есть! — рявкнула Ламия.

— Через «не хочу», — даже не дрогнула от её крика Валиния. — Ребёнку всё равно болеет у него отец или нет, расстроена мать или нет. Он есть захочет, ты должна будешь накормить. А чем накормишь, если не поешь как следует накануне?

Ламия, чувствуя, что ещё секунду и она взорвется от поучений седовласой дамы, подскочила на ноги и быстрым шагом направилась к двери.

— Ты куда собралась? — возмутилась Валиния ей вслед, переходя резко на «ты» от шока. — Ты же голая! Стой! Оденься сначала! Не позорь семью! Ваше Величество!

Ламия с ребёнком на руках и в обычном своём домашнем платье, в котором привыкла гулять по замку, выскочила в коридор, чувствуя, как у неё раскалывается от злости голова. Рамилия последовала за ней.

— Убери её из моей комнаты, — гаркнула королева. — Как мне теперь избавиться от этой семейки?! — она толкнула дверь лаборатории плечом, заставив всех девушек, которые охраняли покой короля, испуганно вздрогнуть. — Принеси колыбель. Мы с сыном переночуем здесь.

— Где именно? — удивилась Рамилия, оглядываясь, словно ожидала найти немного свободного места, чтобы уместить здесь кровать королевы. Но, как и прежде, все было заставлено шкафами и стеллажами с книгами и зельями.

— Здесь, — Ламия взглядом приказала Олин освободить кресло у изголовья, часто дышавшего во сне, Никандра и села сама. — И одеяло мне принеси. Прикроюсь, — язвительно проворчала она.

Рамилия поспешно присела в поклоне, не рискуя ещё больше злить Госпожу, и попятилась назад. У порога, правда, всё же решилась еле слышно спросить, поддерживая королеву Шерана:

— А еду? Нести?

Ламия с шипением выдохнула сквозь зубы, а затем кивнула:

— Нес-с-си.

ГЛАВА 50. Заговор

Никандр просыпался несколько раз. Сначала от боли и от того, что его будила Ламия, заставляя глотать горькие зелья. Он сопротивлялся, но она зажимала нос и ему приходилось давиться тем, что она вливала в рот.

Затем у него поднялся жар, и он просыпался в полубреду, плохо понимая, где находится и что происходит. Так он проснулся под утро от жужжания под ухом. Попытался тряхнуть головой, чтобы избавиться от надоедливого звука, но только ударился о жесткий стол, заставив Ламию подскочить с кресла.

— Никандр, — позвала жена и он приоткрыл глаза, пытаясь рассмотреть её. — Пить хочешь?

Жужжание прекратилось, и он прислушался к её голосу.

— М-м-м, — отрицательно промычал, решив, что она снова будет заливать в его горло отвратные варева, но вместо этого его лица коснулось что-то прохладное, дарующие наслаждение.

— Я умру? — спросил, прикрывая глаза и наслаждаясь этими прикосновениями.

— Нет, — кратко ответила Ламия, и он, наконец, смог её рассмотреть.

Она хмурилась, смотрела не в его глаза, а куда-то в сторону. Была сосредоточена. Никандр видел рукав её платья и решил, что это она гладит его по лицу рукой.

— Мне жарко.

— Знаю, — кивнула Ламия.

— И ног не чувствую.