Хей, Осман! - Фаина Гримберг

Кинулись разбирать и делить имущество жителей Ин Хисара.

   - Гюндюз! - окликнул брата Осман, и тот послушно приблизился. — Гюндюз! Я тебе самое трудное дело доверил. Не позабудь отделить хорошую часть для тех, кто теперь охраняет пленных, захваченных в битве!..

Осман приказал запереть этих пленных в одном из хороших домов.

   - Я вечером разберусь с ними...

Разделу добычи Осман решил уделить время и за всем приглядеть решил сам. Когда он явился среди воинов, его появление встретили с облегчением, как появление человека, с которым не спорят, который имеет власть настоящую в своих руках. Осман успел поговорить с каждым, все споры разобрать. Осман наделил добычей и Гюндюза, и Сару Яты, и сыновей Тундара. Надо было соображать быстро. Надо было, чтобы братья, родичи не чувствовали себя обделёнными; но чтобы и акынджилер видели, как дороги Осману, как не пренебрегает он своими воинами и не пренебрежёт, даже ради своих братьев!..

Пленные были отпущены только те, которые были взяты в крепости. Захваченные в бою дожидались допроса.

Осман растолковывал Гюндюзу и Сару Яты:

   - Мы покамест не настолько сильны! Ин Хисар мы непременно оставим за собой. Но придётся нам мириться с Эски Шехиром и Инёню. Они ведь не сами по себе. Они - ставленники монголов. У монголов - вся власть. А с монголами мы ещё не справимся. Не так мы ещё сильны.

   - И ты думаешь, после всего, что случилось, ещё будут мириться с нами? - спросил Гюндюз.

   - А если не удастся примирение, нас в пыль сотрут, - спокойно сказал Осман.

Внезапно явился посланный от акынджилер. Осман и братья Османа хорошо знали этого молодца, он был в родстве с воспитателем Османа.

   - Осман-гази! - сказал акынджи, поклонившись. - По твоему приказанию добыча была поделена по справедливости. Мы ни на что не жалуемся. Никакой несправедливости не было. Но ты прости нас, мы ведь сразу не подумали об этом. Не подумали мы о том, чтобы и ты был наделён долей из добычи. И мы сами выделили для тебя долю, самую большую...

Осман вскинул невысоко руки - ладонями вперёд:

   - Я вам тоже благодарен за то, что не позабыли меня! - Он засмеялся.

   - Простите нас! - Акынджи снова поклонился.

   - Я тебя помню, а вот имя твоё позабыл, - сказал Гюндюз.

   - Его имя - Конур Алп! Хороший храбрец, - сказал Осман.

   - Мы вместе с тобой, Конур Алп, и вместе со всеми воинами просим Османа Гази принять положенную ему долю! - сказал Сару Яты.

   - Ладно, приму! - согласился Осман.

А после того, как ушёл Конур Алп, сказал Осман так:

   - Воины у нас хорошие.

   - Воины-то хороши, - Сару Яты снова повернул беседу к возможному примирению с Инёню и Эски Шехиром. — Воины-то хороши, да этими воинами нам не одолеть монголов! Твои слова, Осман!..

   - Я поеду в Эски Шехир! - решил Осман.

Братья воспротивились его решению.

   - Да ведь тебя там заточат в темницу! Выдадут монголам.

   - Как ты поедешь? Тебя убьют там!..

   - Стало быть, убьют! - бросил коротко Осман.

   - Или ты надумал что? - спросил Гюндюз.

   - Если тебя убьют, худо нам придётся! - сказал Сару Яты. - На том пути, куда ты нас завёл, мы пропадём без тебя...

Осман ничего ещё не надумал, но продолжать пустой разговор тоже не хотел.

   - Да, я кое-что надумал. И не бойтесь, я вернусь живым! Соберите мне храбрецов для поездки. Не забудьте Конура Алпа! Пленных покамест держите взаперти, но соблюдайте их хорошо, кормите и делайте всё нужное для заживления их ран!..

Собрали всадников, и Осман Гази помчался в Эски Шехир. Но по-прежнему он не знал, как же будет действовать. На взмыленных конях прискакали в Эски Шехир. И вновь Осман почуял, как разум его будто обмер, сложил крылья, и одно лишь чутье всемогущее правило свой пир во всём существе Османовом... Будто вихрь завихрился в его сознании... Осман не думал, не предполагал, не рассчитывал... Он лишь поддался весь, всем своим существом возбуждению нервическому... Разумеется, и он имел нервы, хотя и не подозревал об этом!..

Стража у ворот пыталась задержать Османа и его всадников, но задержать Османа и Конура Алпа им не удалось. Все прочие остались при воротах, а эти двое ворвались на улицы и помчались, гикая отчаянно... Конур Алп, молодой удалец, и не спрашивал Османа ни о чём, а только следовал за ним...

Эски Шехир, недавно принявший остатки разбитого наголову войска, был обителью горя и плача. Внезапное появление буйных всадников, пусть и всего двоих, вызвало тотчас переполох. Люди, подавленные гибелью многих близких, пребывавшие в унынии, испытали при виде Османа и Конура Алпа сильный страх, и прятались поспешно в своих домах, очищая буйным всадникам путь...

Осман и верный Конур Алп ворвались на дворцовый двор. Осман даже и не соскочил, а кинулся с коня, будто опрометью в пропасть, в бездну! Конур Алп также спешился мгновенно и ухватил повод Османова коня... Пригибаясь, Осман бежал во дворец, лицо его было совершенно искажено отчаянием. Он бежал и кричал, вопил:

   - Здесь, здесь я хочу умереть!.. - выкрикивал он...

Собственно, он отнюдь не намеревался умирать, но он и не притворялся, не лгал. В сущности, он просто поддавался, отдавался настроению, охватившему его возбуждению...

Он вбежал в покои наместника. Никто не задерживал бегущего буйно молодого воина. Плащ упал с его плеч, ножны, в которых был меч, ударялись о плиты пола...

   - Где сын господина? - кричал Осман...

Наместник поднялся к нему, вбежавшему... Осман, споткнувшись, упал на левое колено... Обеими руками Осман оперся об пол, ударился ладонями... Поднял голову... Наместник не был стар. Осман, ещё не совсем очнувшись, всё же заметил, как бледен поднявшийся ему навстречу... Осман медленно, будто заговорённый, поднялся с пола и поклонился низко... Затем произнёс, но уже тихо, голосом хриплым:

   - Я молю о прощении. Только выслушайте меня, только выслушайте, молю...

На лицо наместника возвращалась краска. «Он боится меня!» - подумал Осман с торжеством невольным. Но тотчас погнал эту нечаянную мысль прочь, сейчас не нужно было такое думать!..

Наместник повернулся к Осману спиной и спокойно поднялся на две широкие ступеньки, затем сел на подушку и снова был лицом к Осману... «Нет, не боится!..» — подумал Осман... Встал на колени перед наместником...

   - Что тебе, сын Эртугрула? Что ты натворил? Я бы должен сейчас приказать, чтобы тебя заковали в цепи, и отправить тебя на расправу к Газан Хану! Сын мой сейчас сидит под замком, запер я его надёжно. Да и сам я...

   - Если сюда придут монгольские войска, вам тоже не поздоровится, - тихо сказал Осман.

Наместник молчал.

   - Одно дело - быть вместо монголов, а другое - когда монголы придут сюда, - сказал Осман.

   - И в Инёню думают так же...

   - Я отпущу пленных...

   - Ты оставь Ин Хисар. Возвращайся на свои кочевья, в Сугют, в Эрмени. И сидите там тихо! Чтобы я о вас не слышал. И в Эски Шехир не езди, и в Инёню не езди.

   - Мы не отдадим Ин Хисар. - Голос Османа был по-прежнему тихим. - Я не поеду больше ни в Эски Шехир, ни в Инёню. И ты обо мне не услышишь. Только оставь нам Ин Хисар. Это не прихоть. И тебе, господин, я верю. Но ты - прости меня! - не полновластный правитель! А я не хочу, чтобы монголы налетели на наши становища. Ин Хисар мне нужен только для того, чтобы дорога на наши становища была надёжно заставлена. Только для этого.

   - Лживые твои слова!

   - Я не лгу!

   - Каких дел ты натворил в крепости!

   - Я отпущу пленных!

   - Что ты мне толкуешь о пленных!

   - Имущество, которое было в крепости, поделили между собой мои воины. Они слушаются меня, но я для них - не султан, не падишах. Я, в сущности, один из них! Если я отниму у них добычу, они разорвут меня и моих братьев в клочки...

   - Тебя и твоих братьев?

   - Я понял твои мысли. Но если ты позволишь убить меня и на моё место придёт один из моих братьев, будет хуже! Просто потому что умный лучше дурака, от которого возможно ждать чего угодно! Ту часть добычи, какую отдали мне и моим братьям, я отошлю в Эски Шехир. И буду ежегодно посылать из нашего становища одно большое стадо в Эски Шехир...

   - Кого из твоих братьев ты можешь отдать мне для казни здесь, на большой площади?

   - Никого, мой господин, - отвечал Осман твёрдо.

   - Ты всё твердил о монголах. Да, я не хочу видеть их здесь, в опасной близости. Но если я не прикажу казнить на площади кого-либо из твоих самых близких сподвижников, люди города просто-напросто убьют меня...

   - Сначала надо захватить кого-либо из моих сподвижников...

   - Ты их сам отправишь в Эски Шехир. Пусть они с небольшим отрядом сопровождают пленных, которых ты отпустишь, и добычу награбленную, которую ты мне отошлёшь. А дальше - дело моё...