Хей, Осман! - Фаина Гримберг

   - Ты их сам отправишь в Эски Шехир. Пусть они с небольшим отрядом сопровождают пленных, которых ты отпустишь, и добычу награбленную, которую ты мне отошлёшь. А дальше - дело моё...

Осман молчал, придавленный ощущением побеждённости. Его победили. Не совсем, но победили!..

   - Моих братьев я не могу...

   - И ты пойми меня! Я вовсе не коварен. Я просто опасаюсь за свою жизнь и за жизнь моего сына. Допустим, я просто оставлю тебе Ин Хисар, без каких бы то ни было условий. И что сделается далее? Взбунтуется народ, монголы Газан Хана явятся усмирять бунт. А твои становища сметут с лица земли. Разве не так?

   - Твоя взяла, господин, - голос Османа прозвучал совсем тихо. - Но братьев... я не могу!.. Что будет с отцом?!..

   - Не можешь - братьев, а кого можешь? И думай быстрее, у нас не так много времени...

Осман опустил голову, затем проговорил:

   - Двух сыновей моего дяди Тундара хватит тебе для расправы?

   - Хорошо надумал! Посылай их. И не советую тебе рассказывать кому бы то ни было о своём решении! И своим родным братьям не говори ничего, не держи с ними совета...

Тяжело было это ощущение побеждённости. Ещё совсем недавно Осман был победителем. Победа казалась такой лёгкой... А теперь падали на его душу камни унижения... Но делать было нечего!.. Ин Хисар - его первая крепость - стоила того, чтобы всю дальнейшую жизнь держать язык за зубами, никому и ни слова не говорить о сговоре с наместником в Эски Шихире... Вот и цена победы - унизительная тайна, предательство... Что ж! А он хотел победить, оставаясь по-прежнему с душою чистой, как в детстве, когда мальчиком бегал по скалам над большой дорогой? Да нет, он и не задумывался о цене победы. А вот сколько стоит его первая, малая ещё победа! Сколько же будет стоить воздвижение великой державы? Впрочем, пусть об этом думают потомки... И тотчас мелькнула мысль о Мальхун... И он зубы сжал болезненно, чтобы прогнать, прогнать эту мысль...

Осман пообещал исполнить всё, как уговорились. Вышел на двор спокойно, будто ничего и не случилось. Подумал вдруг, что всё к лучшему. Сыновья Тундара верны, конечно, Осману, однако истинной надёжности в них нет. Всё к лучшему, всё к лучшему... Конур Алп ждал с конями. Присев на камень, большой валун, разговаривал беззлобно с каким-то дворцовым слугой; по одежде видно было, что это слуга...

   - Хей! - окликнул Осман не так громко.

Вскочил Конур Алп. Сели на коней. Остальные спутники ждали у ворот, где совсем ещё недавно, чуть ли не только что, остановили их, отчаянных. Теперь они болтали со своими недавними противниками, стражами ворот Эски Шехира. Осман немногими словами приказал следовать за ним...

Теперь ехали без спешки.

   - О чём это вы болтали? - спросил Осман.

Конур Алп и прочие принялись наперебой и взахлёб пересказывать слова собеседников-эскишехирцев...

   - Хорошо мы их потрепали! - радовался Конур Алп...

Остальные говорили такие же слова...

И быть может, прежде, совсем ещё недавно, Осман был бы со своими воинами согласен, но теперь слова их представлялись ему неимоверно глупыми, звучали словно трескотня детской трещотки деревянной...

   - Поедем быстрее, - сказал Осман. Времени у него было по-прежнему не так уж много.

Спутники Османа - и первый - Конур Алп - так увлеклись своим восторгом победителей, что даже и позабыли спросить Османа, удалось ли ему примириться с Инёню и Эски Шехиром... Об этом спросили Гюндюз, Сару Яты и сыновья Тундара. Осман пересказал им свою беседу с наместником, умолчав лишь о сговоре, который отдавал сыновей Тундара в руки наместника для казни...

   - Нашу долю добычи отдадим без спора, - сказал Осман. - Наша первая крепость стоит того!.. - А сам подумал меж тем: «Наша крепость и другого стоит!».

Братья ничего не сказали. Но Осман понял, что они не возразят ему. Он приказал сыновьям Тундара собираться...

   - Там, среди пленных, один неверник, - сказал Гюндюз.

Осман, уже измученный, но понимавший, что эта мука - навсегда, на всю его жизнь, понял, на ком сорвёт злобу:

   - Неверника - не отпускайте! Я сам буду говорить с ним!..

Но говорить с пленным не стал покамест. Отправил в Эски Шехир сыновей Тундара и сказал Сару Яты и Гюндюзу:

   - Тревожусь я за них! Не засну нынче ночью.

И вдруг сказал Гюндюз просто:

   - Они всё же нам троим - не родные. Я не могу им верить. Да и за нашу крепость надо заплатить...

Мгновенно налилось кровью смуглое лицо Османа. Тотчас он вскинул кулак и ударил Гюндюза... удар пришёлся в скулу... Гюндюз вскрикнул и прижал ладони к щекам... Глаза широко распахнулись, чуть не выскочили из орбит...

   - Пёс! - крикнул Осман. - Грязный злой пёс! Уйди от меня. Видеть не хочу... - Осман затопал сапогами...

Сару Яты потянул за рукав Гюндюза, положил ему руку на правое плечо, а когда они остались вдвоём, Сары Яту сказал Гюндюзу:

   - Ты его не изводи! Осман честен. Он никого не предаст никогда. Он и нас не будет предавать...

Гюндюз поморщился от боли в скуле:

   - Ещё бы ударил посильнее, своротил бы мне скулу! А у меня и без того рана болит. И я тебе скажу, счастье наше, твоё и моё, что наш честный Осман послал в Эски Шехир наших двоюродных братьев! Ничего хорошего я не жду для них!.. Пропадут!.. И как разбунтуется тогда наш честный Осман! Только бы не искалечил нас с тобой!..

Осман метался по крепости, бранил людей, кричал на них:

   - Что вы тут, как звери, среди крови и мёртвых тел валяетесь?! Теперь Ин Хисар - наша крепость! Поняли? Наша, как становище! Мы здесь не разбойники, это теперь наш дом! Тела грузите на повозки, там кладбище я видел. Похороните всех!..

   - И наших? - спросил робкий голос.

   - И наших. И быстрее, быстрее! Чтобы утром было чисто в нашей крепости.

   - А... разве мы их не повезём в становище?..

На робость, на эти робкие возражения Осман отвечал раздражённым криком. Он знал, что теперь никто не поспорит с ним, как с равным! Но он уже заплатил за это недёшево...

   - Нет, не повезём! Они провоняют, покамест мы их довезём! Привыкайте! У нас ещё много битв впереди. Далеко от наших становищ. Все земли вокруг усеются нашими кладбищами!..

И все покорно отправились убирать мертвецов.

Осман думал, не начать ли допрашивать пленника-неверника. Но нет, чутье подсказывало: нет, не сейчас, не сейчас!.. Он всё представлял себе, как придёт весть о казни сыновей Тундара. И что? Разве Осман умеет притворяться? Но никому он не пожалуется на это. Ни с кем и никогда не будет он откровенным до конца! Время откровенности кончилось... Эх! Почему отец не предупредил и об этом, когда всё толковал о смене времён?.. Почему?.. Потому что и сам не знал. Отец ведь не шейх, не имам, не колдун-многобожник... И нечего Осману гордиться своей честностью! И нечего жалеть себя. Не такая жизнь, чтобы гордиться и предаваться жалости. Не такая, не такая жизнь, чтобы гордиться и жалеть!.. А если он будет себя убеждать в своём неумении притворяться, тогда и пропадёт!.. Нет, он будет притворяться!.. Хватит терзать, мучить своё сердце, душу свою бесплодными мыслями! Теперь он в ответе за жизнь становища, за жизни всех людей рода Эртугрула из племени кайы...

Скрипели колеса повозок, увозили мертвецов...

Наутро Осман сидел в комнате хорошего дома, прикрыв плотно дверь. Глаза его не видели городского убранства, как будто и не было кругом никакого городского убранства. Постучался Конур Алп, который теперь всё старался быть поближе к Осману.

   - Прочь!.. - грозно крикнул Осман.

Но Конур Алп почему-то не испугался, как не пугаются обычно гнева своих господ верные слуги, преданные безоглядно.

   - Поешь, господин! - крикнул ответно Конур Алп из-за двери.

   - Пошёл прочь!..

Конур Алп потоптался за дверью. Но всё же понял, что сейчас не надо поступать вопреки желанию Османа...

Снова Осман сидел в одиночестве. Больше всего на свете ему хотелось сейчас, чтобы кругом упала тишина, чтобы все звуки исчезли... Но голоса и скрип колёс не хотели никуда исчезать, всё звучали и звучали... Захотелось броситься лицом вниз на ковёр и тихонько, тихонько выть... Но нельзя, нельзя... Осман пошёл к братьям и сказал, что очень тревожится об участи сыновей Тундара:

   - Может быть, мне самому поехать снова?

Сару Яты и Гюндюз, скула которого опухла после удара Османова кулака, горячо отговаривали Османа от поездки в Эски Шехир:

   - Ты мне вторую скулу своротишь, но я тебе скажу: не езди! - повторял Гюндюз. - Если что и случилось, ты не поможешь!..

Осман замахнулся, но не ударил, разжал кулак и бросил ладони на колени...

К вечеру закончилось мучительное ожидание. Примчался один из воинов, которые уехали в Эски Шехир с сыновьями Тундара. Далее всё пошло как раз так, как возможно было бы предположить!