Любимый незнакомец - Эми Хармон

Она попыталась отыскать его запах на своих простынях, прочесть его мысли, прижимая ладони к следу, который остался на подушке от его головы, но жажда, которую она ощутила, была неотделима от ее собственной жажды.

В ателье по-прежнему царило предпасхальное оживление. Майкл дважды сопровождал ее в морг, но был холоден и немногословен, а когда она вновь попросила его показать ей улики, он не стал ей ничего обещать.

– У меня есть пара идей, которые стоит проверить, – уклончиво сказал он. – Чтобы попасть в сейф с вещдоками, мне нужен Несс, а он сейчас здорово занят. Я подумал, что мы могли бы наведаться в дома, где снимали жилье Фло Полилло и Роуз Уоллес. Спросить у хозяев, не осталось ли у них каких-то вещей. Одежды или еще чего. Вы могли бы взглянуть на их вещи, проверить, вдруг по ним получится что-то прочесть. Но… я запрещаю вам касаться штор.

Она улыбнулась этой попытке ее развеселить, но он лишь чуть приподнял в ответ уголки губ. Глаза его смотрели серьезно.

– Может, тем временем найдется что-то еще, связанное с новой женщиной, с Жертвой Номер Десять, и тогда вы осмотрите все и сразу, – прибавил он. – В том числе вещи, которые еще никто не трогал, не изучал и не описывал. Старые улики вряд ли расскажут вам что-то, что может быть полезно.

– Думаете? А мне кажется, что вы просто боитесь, – мягко отвечала она. – Мэлоун, со мной все будет в порядке. Вы должны мне верить.

Он буркнул что-то себе под нос, уткнулся в утреннюю газету, и она решила не продолжать разговор.

Всю неделю поисковые партии обшаривали реку и берега в поисках человеческой плоти – так же как дети на Пасху рыщут в траве парка Евклид-бич в поисках разноцветных пасхальных яиц. Но Пасха пришла и ушла, а находок все не было. Ни кусочка человеческой плоти. Ни бедра, ни стопы. Ни головы, ни изувеченного тела, ни подсказок, которые бы помогли понять, кем была жертва и кто сотворил это с ней.

Дани решила, что Майкл успел рассказать Нессу про Эмиля Фронека и квартиру над клиникой, потому что к доктору Петерке пришли детективы. Они обыскали дом, опросили самого доктора и всех сотрудников. Встрепанная Сибил примчалась в ателье, требуя вызвать Мэлоуна, и покинула его с новой шляпкой, новой парой перчаток и новыми слухами, слегка успокоенная своими покупками и тем фактом, что ей теперь будет о чем посудачить. Дани внимательно выслушала все рассказы о происшествии в клинике: врачей оскорбили расспросы полиции, Петерка передал детективам список жильцов за последние десять лет, но потрясение было так велико, что клинику пришлось закрыть до конца недели.

Диван со второго этажа вынесли, шторы тоже, а в квартиру пришли рабочие и принялись переделывать помещение по желанию доктора Петерки. Прежде всего они сменили дверные замки. Мэлоун внимательно следил за Дани и не дал ей ни единой возможности снова приблизиться к шторам, уловить хотя бы отдаленный отзвук запаха, оставленного на них убийцей.

* * *

Через две недели после того, как из реки выловили кусок женской ноги, Элиоту было известно ровно столько же, сколько Мэлоун узнал на пресс-конференции коронера Гербера в день, когда была сделана эта находка. Однако газеты ежедневно вспоминали об этой злосчастной ноге и последней «выходке Мясника», вновь и вновь пересказывали все, что было известно о предыдущих убийствах, и бичевали всех, начиная от президента Рузвельта и заканчивая службой охраны железных дорог, за то, что те отвернулись от «самых незащищенных обитателей Кливленда». Ежедневная кливлендская газета «Говоря откровенно» разместила на первой полосе пространное письмо в редакцию за подписью того самого Мартина Л. Суини, конгрессмена от Двадцатого округа. Конгрессмен открыто заявлял, что Элиот Несс уделяет регулированию уличного движения и заигрываниям с прессой куда больше внимания, чем вопросу избавления города от маньяка.

«Он устанавливает в патрульных машинах новомодные радиостанции, тратит деньги налогоплательщиков на организацию банд беспризорников, а в это время жители города боятся выйти из дому и гадают, кто станет следующей жертвой безумца. Кливленд заслуживает лучшего», – писал конгрессмен.

Кливленд действительно заслуживал лучшего – никто не заслужил того, что творил с людьми Безумный Мясник, – но Мэлоун отлично знал, что люди редко получают по заслугам. Элиот не был для города ни проблемой, ни спасителем, пусть даже его таковым и считали. Наверное, как раз тут и крылась проблема. Все в городе понадеялись на человека, который сумел поймать Аль Капоне. Но Мясник был существом совершенно другого толка. Капоне в свое время оказался под прицелом множества служб, начиная от высшего руководства города. Но на этот раз у полиции не было конкретного подозреваемого. Мясник по-прежнему оставался призраком, которому никто не мог подобрать имя.

В пятницу, 22 апреля, Мэлоун, Несс и Дэвид Коулз собрались в кабинете Несса в городской ратуше. Место было не из укромных, посетителей легко могли заметить на входе и выходе из здания, но Несс за последнюю неделю приметил несколько особенно настырных хвостов и попросил, чтобы Мэлоун, пока не уляжется буря, сам приезжал к нему. Мэлоун еще не успел рассказать Нессу о звонке Айри, о его ультиматуме и встревоженном «боссе». Элиоту не нужно было дополнительное давление, хотя всем уже стало ясно, что буря вряд ли пройдет стороной и принесет с собой разрушения.

Коулз успел проконсультироваться с криминалистами и полицейскими лабораториями по всей стране и вызвал Мэлоуна, чтобы пересказать самые нелепые из данных ими оценок. Элиот, сутулый, с заметными синяками под глазами, слушал их разговор, но почти ничего не говорил сам. Никаких реальных новостей или идей у него не было.

– Элиот говорил, у тебя есть эксперт, – обратился Коулз к Мэлоуну. В его взгляде читалось любопытство. И надежда.

– Да. Есть, – отвечал Мэлоун, коротко глянув на Несса. Он-то решил, что Элиот в суматохе забыл об их разговоре. Но тот явно ни о чем не забыл. И Дани тоже ни о чем не забыла: она настаивала, нет, даже скорее требовала, чтобы ее волшебным пальчикам позволили коснуться вещественных доказательств. Но после появления новой жертвы газетчики словно с цепи сорвались – они жаждали новых сведений, которых все не было, и Мэлоуну все меньше хотелось, чтобы Дани хоть как-то участвовала в расследовании.

– Я не хочу, чтобы кто-то любопытствовал на ее счет. Нессу это на пользу не пойдет. – И Дани тоже не пойдет.

Коулз нахмурился, а Элиот расправил плечи.