Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

Едва уловимый. Как звук идеально вставшего на место механизма в сложнейшем часовом механизме.

Боль исчезла. В один момент — просто испарилась, оставив после себя…

Пустоту?

Нет. Не пустоту.

Океан. Бескрайний океан чистейшей маны. Ну, на самом деле не прямо, чтобы бескрайний. В прошлом, когда я был на Эпилоге Сказания, это была даже не пятая часть от моего максимума. Но для нынешнего меня это и правда было невероятно много.

Мана заполняла меня до краев, переливаясь через край. Я знал, что это значит. Возможность прорыва.

Тело само подсказывало — маны более чем достаточно. Она переполняла меня, пульсировала в кончиках пальцев, струилась по венам. Я чувствовал каждый нерв, каждую клеточку, каждый капилляр.

Я закрыл глаза и отпустил контроль.

Ядро в моей груди пульсировало, как перегретый паровой котел на пределе давления.

Сначала мана потекла в него тонкими струйками, обжигая края каналов. Затем — мощным потоком, вымывающим все засоры. В ядре начался хаос.

Туманная мана Истории, обычно спокойная и равномерная, закрутилась бешеным вихрем. Ее полупрозрачные клочья сбивались в плотные комья, густея и уплотняясь. Первые языки дымной маны — густые, вязкие — прорезали привычную субстанцию, оставляя после себя обугленные следы.

— Гррх… — мои зубы сомкнулись так сильно, что на языке появился вкус крови.

Боль была… архитектурной. Не просто разрушительной — созидательной. Как будто кто-то водил раскаленной иглой по моим костям, вышивая на них новые силы. Каждый нерв стал проводником для этой адской энергии.

Я наблюдал внутренним взором, как дым вытесняет туман. Сначала — тонкими прожилками, как корни ядовитого растения. Потом — мутными потоками, смешивающимися в странные узоры. Наконец — тяжелой лавиной, сметающей последние островки прежней энергии.

Новый щелчок.

Мои веки дрогнули. Реальность вернулась в фокус, но… иная. Более четкая. Более… управляемая.

Я перескочил с Развязки Истории сразу на Пролог Сказания, но энергии от безоара еще было невероятно много. Мана продолжала литься, теперь уплотняя новообретенную дымную субстанцию.

На этот раз, впрочем, обошлось без боли. Фомирование ядра дымной маны прошло спокойно, пусть и явно куда медленнее, чем насильный прорыв через ранги с помощью давления маны.

Завязка Сказания.

Я лежал, дыша через стиснутые зубы, ощущая, как новое могущество пульсирует в каждом мускуле. Может быть сейчас я и не был даже на пятую долю также силен, как когда-то, но это уже была сила, сравнимая со временами моего пиратства.

И эту силу я получил всего за пару месяцев с момента перерождения, тогда как обычным людям на прорыв в Сказание требуются годы. Маска определенно была чудом из чудес, вот только у меня внутри все сжималось от мыслей о том, чем за такое чудо мне придется заплатить.

Впрочем, сделать с этим все равно уже ничего было нельзя. Так что и ломать голову лишний раз не стоило.

Я вылез из брюха матриарха, как демон, рожденный из самой преисподней. Холодная кровь хлюпала в сапогах, перья прилипали к обожженной коже, а запах — боги, этот сладковато-гнилостный запах разложения — заполнял ноздри, смешиваясь с гарью боя.

Разжал кулаки — новые пальцы, отросшие вместо обугленных фаланг, послушно сгибались и разгибались. Маска восстановила их полностью, без следа повреждений. Лишь татуировки с них исчезли, взорвавшись из-за перегрузки маны.

Правда, с изучением собственного тела стоило повременить. Потому что гнездовой зал, пока я спокойно лежал в туше матриарха, прорываясь к Завязке Сказания, превратился в филиал ада.

Глава 2

Слева трое бойцов Коалиции в синих, посеченных когтями мундирах методично загоняли раненого шиваро в угол. Справа стрелок с луком, украшенным витиеватыми рунами, методично расстреливал укрывшихся за осколками яиц пернатых.

— Охват справа! — голос Лильрена резал воздух, как сабля. — Не дать им улизнуть в пустые тоннели!

Я сделал шаг вперед, и в этот момент:

— Еще один вылез! — молодой голос за спиной.

Поворот. Уклон. Артефактное копье просвистело в сантиметре от виска, оставив после себя запах озона.

— Свой, черт побери! — мое рычание заставило бойца отпрянуть.

Он замер, широко раскрыв голубые глаза. Его лицо, покрытое смесью сажи и крови, исказилось в ужасе:

— Мак? — копье дрогнуло в его руках. — Мы тебя уже…

— Похоронили? — я оскалился, вытирая слизь с лица. — Я возвращаюсь, как плохая монета.

Новый взрыв осветил пещеру. Вспышка отразилась в лужах крови, превратив их на мгновение в ртутные зеркала. Дымная мана в ядре отозвалась гулом, требуя выхода.

— Как успехи? — я подобрал с пола свою саблю, оброненную из-за приступа боли и чудом не отброшенную прочь в хаосе сражения.

— Пятьдесят, может семьдесят особей осталось, — он тяжело вздохнул.

— Понятно, — кивнул я. — Что по потерям?

— После того, как ты увел половину их стаи, никто больше не умер. Пятеро получили тяжелые ранения, с десяток — легкие. Но ротный решил, что мы должны все-таки закончить с гнездом и отомстить за тебя, так что мы оставили раненых с несколькими защитниками, а сами пошли на штурм гнезда. Думали, что придется туго, но их оказалось куда меньше, чем мы могли подумать.

— Они перебили друг друга, — кивнул я, мысленно облегченно выдыхая в ответ на новости об отсутствии новых жертв.

Теперь можно было не беспокоиться и просто немного поучаствовать в финальном аккорде сражения, чтобы протестировать дымную ману Сказания.

Я рванул вперед. Первый же удар прошел прямо сквозь шиваро, оставив после себя лишь свист ветра. Существо даже не успело вскрикнуть.

Второй шиваро взмыл в воздух — мой клинок описал идеальную дугу, и его голова, все еще с открытым от ярости клювом, покатилась по камням. Третий атаковал сбоку — я поймал его коготь голой рукой, влив в мышцы и кожу ману, и сжал. Кости хрустнули, как лед под сапогом.

Спустя несколько минут все уже было кончено и наступила тишина.

Только тяжелое дыхание бойцов и потрескивание догорающих перьев нарушали ее.

Я вытер клинок о бедро, оставляя кровавый след на потертой ткани. Лильрен, его мундир висел лохмотьями, пробился вперед:

— Марион… — его глаза сверлили меня насквозь. — Как? — спросил он.

Одно слово. Один слог. Но в нем была тяжесть целого допроса.

Я медленно вытер лицо рукавом, оставляя кровавые размазни на и без того грязной ткани.

— Залез в тушу. Очнулся — уже Сказание. — Я пожал плечами, делая вид, что с меня нечего взять. — Видимо, боги любят дураков.

Тишина. Даже Хамрон замер. Лильрен не моргнул. Его челюсть сжалась так, что я услышал скрип зубов. Жилы на шее надулись, как канаты на паруснике в шторм.

— Самовольный уход с позиции. — Каждое слово падало, как гильотина. —