Русы во времена великих потрясений - Михаил Леонидович Серяков

обезлюдение целых областей в Прибалтике, в частности западных областей Эстонии[559]. В советский период это отрицалось, однако последние исследования показали, что в позднеримское время в Эстонии появляется мало новых могильников, что соответствует какому-то демографическому спаду, который, похоже, был преодолен в V–VI вв.[560] Если обратиться к более южному региону, то Куршское побережье Литвы и Латвии в конце позднеримского времени и в эпоху Великого переселения народов обезлюдело[561]. Судя по всему, значительная часть жителей Прибалтики в период Великого переселения народов и сразу после него направилась осваивать новые земли.

Понятно, что подобное направление миграции до сих пор вообще не рассматривалось и, следовательно, систематического поиска археологических доказательств этой гипотезы не велось. Тем не менее определенные археологические данные о связях между Прибалтийской Русью и будущей варяжской Русью имеются. С одной стороны, детали «парадных» мечей V в. типа Кнарремозе найдены в Шлезвиге и на острове Сааремаа, а навершия мечей типа Брайтхемптон/Сипли конца V – первой половины VI в., связываемого М.М. Казанским с англосаксами, обнаружены в Мекленбурге и опять-таки в Эстонии. Однако оба этих вида мечей фиксируются также в Дании, Норвегии, Германии и Финляндии и, следовательно, хоть и указывают на контакты между этими регионами, но не свидетельствуют об их эксклюзивности. С другой стороны, с начала нашей эры в Северо-Восточной Эстонии известны болотные находки типа скандинавских, например в Кунде, где встречены вещи I–II вв. Подобные находки в Кунде и Алулинте возможно отнести и к эпохе переселения народов. М.М. Казанский отмечает, что «датировать эти эстонские находки трудно, но подобные вещевые “клады” типичны для южного побережья Балтийского моря в V–VI вв., точнее, для региона Мекленбурга, а также для Готланда. В Средней Эстонии, в области Ярвамаа, к северо-западу от территории Вайга, в Рикассааре найден клад из 54 копий и 7 боевых ножей, отнесенный к VI в. Наконец, в Восточной Эстонии такой же клад найден в Игавере. Подобный клад известен и в Латгалии, в Подвинье: Мукакална (копья, топоры, сельскохозяйственные орудия, дата около 500 г.). Такие же находки известны и в Курземе: в Вецмокас (топоры, копья, украшения, сельскохозяйственные орудия, его дата VI в.), в Русиши (копье, шпоры, сельскохозяйственные орудия, удила, украшения, дата – около 500 г.), Коку Муйжа I и II (многочисленные копья, топоры, орудия труда, меч). Выстраивается как бы цепочка кладов железных изделий: Мекленбург – Готланд – Курземе – Латгалия – Эстония»[562]. Как видим, если не считать Готланда, который достаточно рано начал играть роль крупного торгового центра на Балтике, начало и конец данной цепочки кладов совпадают с обоими центрами русов на Балтийском море. Эти контакты между этими регионами не прерываются и в последующий период. В окрестностях велетского Менцлина найдена балтская фибула из Дрензе, свойственный жившим на Западной Двине племенам браслет со змееголовыми концами из Триттельвица у Демина, похожий браслет был найден близ Вердена, а самой ранней балтской находкой на Среднем Хафеле является перекладчатая фибула, датируемая примерно 700 г., в славянском трупосожжении у Прютцке[563]. В Ральсвике на Рюгене были обнаружены подковообразные фибулы, подвески со стилизованными всадниками и колокольчики, центром распространения которых была Южная Финляндия. На расположенном рядом с Менцлином, крупном торговом центре черезпенян, и, по всей видимости, в контролировавшем его поселении Гёрке был обнаружен украшенный сложным узором сакс (однолезвенный меч), датируемый VII в., ближайшие аналогии которому находятся в Швейцарии и в Финляндии[564]. «Деяния данов» отмечают торговые контакты Прибалтики с Данией примерно для этого или еще более раннего периода. Все эти обстоятельства показывают, что между западными славянами на территории современной Германии и территорией, где некогда находилась описанная Саксоном Грамматиком Прибалтийская Русь, как минимум существовали торговые контакты.

Весьма интересны и данные генетики. Согласно дополнительной таблице 4 к статье П. Андерхилла и др., частота славянской субгаплогруппы R1a-M558 составляет 3,7 % в Германии, 2,7 % в Дании, 2,8 % в Южной Швеции, 1,1 % в Нидерландах и 0,8 % в Норвегии. Очевидно, что в Северной Европе максимальная ее концентрация приходится на Германию, откуда ее распространение шло в соседние страны, что соответствует историческим данным. Поскольку носители субгаплогруппы R1a-M558 могли проникнуть в Германию не только из Прибалтийской Руси, но и из Словакии или Словении, гораздо показательнее в этом отношении азиатская ветвь данной гаплогруппы R1a-Z93. В Германии ее величина составляет 0,3 % и полностью отсутствует в соседних странах. Теоретически и она могла попасть в Германию непосредственно из Заволжья вместе с кочевниками, скифами или гуннами. Однако в Северном Причерноморье, где они обитали, она не зафиксирована. Следовательно, наиболее вероятный путь проникновения R1a-Z93 в Германию – через Прибалтийскую Русь. В Эстонии ее величина составляет 1,7 %. Поскольку же ее следы не отмечены ни в Литве, ни в Польше, остается предположить, что путь этот был морской.

Как установили генетики, в основном гаплогруппа R1a-Z93 связана с индоиранскими племенами. В силу этого рассмотрим вопрос, имеются ли следы их влияния у тех западнославянских племен, которые теснее всего были связаны с русами и часть предков которых могла переселиться на запад из Прибалтики. Одним из членов ободритского союза было племя варнов, которое, как следует из «Закона англов и варинов», было непосредственно связано с Вулемаром. По поводу происхождения названия этого племени было высказано немало гипотез, но наиболее близкой этимологической параллелью ему является санск. varna – «качество, цвет, категория», обозначавшее четыре основных сословия древнеиндийского общества, в переносном смысле социальный ранг. В пользу такого «социального» понимания названия племени варнов говорит сообщение мусульманского автора XIV в. Димешки о варягах: «Здесь есть большой залив, который называется морем Варенгов. А Варенги суть непонятно говорящий народ, который не понимает почти ни одного слова (из того, что им говорят). Они славяне славян (т. е. знаменитейшие из славян)»[565]. Слова о варягах как «славянах славян» указывают на их явную выделенность из числа прочих славянских племен. С другой стороны, И.Г. Коновалова отмечает, что «для описания русов как части славянской общности Ибн Хордадбех использует тот же самый термин джинс, что и для обозначения каст в своем рассказе об Индии»[566]. Выше уже приводилось известие немецкого хрониста XII в. Гельмольда о Старграде. Оно относится к ваграм, однако сравнительно недавно А. Пауль проанализировал упоминания данного племени в латиноязычных источниках и пришел к выводу, что наиболее ранние из них знают «вагров» как «варов», а написание «вагры» появляется лишь в XI в. у Адама Бременского. Исходя из этого, исследователь сделал следующий вывод: «Итак, можно предположить, что от полуострова Вагрия до рек Варнов и Эльба проживало одно племя, латинской формой написания которого было Wari (Х век), немецкой формой произношения Waigren (XI век, Адам), позже перешедшей